Бюро Надежды Добычиной и его история

Гинда-Нека Фишман — таким было настоящее имя галеристки — родилась 28 октября 1884 года в Орле. Из-за гонений на евреев в царской России перед обучением в Петербурге она сменила имя и стала Надеждой, а в 1905 году вышла замуж за дворянина Петра Добычина и взяла фамилию мужа. Сам Петр ради этого брака перешел из православия в лютеранство.

Надежда училась на двухгодичных курсах воспитательниц и руководительниц физического образования Петра Лесгафта в Петербурге. В начале ХХ века это было единственное высшее учебное заведение для женщин, основу программы которого составляло «преподавание гимнастики девицам». Добычина окончила биологический факультет, одним из ее педагогов был Николай Кульбин — военный врач и по совместительству художник-любитель.

Во многом благодаря Кульбину Добычина увлеклась искусством, в том числе новейшими направлениями. Он дружил со многими авангардистами, которые любя называли его «сумасшедшим доктором». В 1909–1910 годах Добычина помогала Кульбину проводить лекции по искусству для Общества народных университетов. Читал их он сам: опираясь на знания в области медицины и психологии, Кульбин уделял много внимания восприятию цветов, взаимосвязи музыки и цвета. Помогала учителю Добычина и в экспозиционном деле — работала секретарем на выставках «Импрессионисты» 1909 года и «Треугольник» 1910 года, которые Кульбин организовывал.

В обязанности Добычиной входил поиск помещений для выставок современных художников, которых не признавала Академия. Сделать это было непросто. Например, выставка «Треугольник» прошла не в престижной галерее — а в подвале отеля «Аврора».

А 28 октября 1911 года Надежда Добычина открыла собственное Художественное бюро — первую коммерческую галерею в Петербурге. Целями бюро были «живое посредничество между художниками и публикой по продаже произведений искусства и исполнению всевозможных художественных работ, как-то: картины, декорации, костюмы, предметы прикладного искусства, художественное устройство квартирной обстановки и пр.; оказание содействия по выбору и постановке театральных пьес, устройству концертов, оперных спектаклей, музыкально-литературных вечеров и т. п.; сообщение справок по различным вопросам искусства и т. п. сведений».

Изначально бюро располагалось в квартире Добычиных. Денег у семьи на момент открытия галереи было мало, но вскоре Петр получил наследство, благодаря которому им удалось не только расплатиться с долгами, но и перебраться в более престижный район — на набережную Мойки. Там продолжила свою работу «Постоянная выставка современного искусства».

Критики оценили идею нового выставочного пространства. Так, автор одной из статей о галерее отмечал: «За границей и у нас на помощь художникам являются торговцы картин, либо посредники между художниками, либо просто «скупщики», преследующие прежде всего выгоды личные, коммерческие и часто львиную долю за труд художника кладут в свой карман. Потребность в учреждении, которое, являясь «посредником», преследовало бы и идейные цели, давняя и большая… <…> Дело только что начато, но по-видимому с искренним желанием не эксплуатировать художников, а прийти им на помощь… Нельзя не приветствовать это полезное начинание».

Для Добычиной бюро действительно не было средством заработка. Плату с посетителей в галерее брали минимальную. Газета «Биржевые ведомости» писала: «Неизвестно, как будет дальше, но теперь получается вполне определенное впечатление, что дело г-жи Добычиной более всего идейное, меценатское и менее всего коммерческое».

Несмотря на то что у Добычиной не было профильного образования, организованные ею выставки всегда привлекали внимание и получали положительные отзывы от критиков и художников. Бюро предоставляло широкой публике малоизвестных мастеров и редко экспонируемые произведения, в том числе графику, эскизы декораций, проекты стенных росписей. Так, в декабре 1915 года у Добычиной открылась первая в России выставка театральных эскизов из коллекции Левкия Жевержеева. Кроме того, в бюро проходили смелые экспозиции авангардистов, выставлялись скандальные работы Казимира Малевича, Владимира Татлина, Марка Шагала.

Осенью 1914 года бюро переехало на Марсово поле. Большой дом стал центром культурной жизни столицы начала XX века. Семья Добычиных разместилась на втором этаже, их соседями стали поэт-футурист Василий Каменский, писатель Леонид Андреев, критик и искусствовед Аким Волынский, а в подвале вскоре открылось кабаре «Привал комедиантов».

Со временем бюро Добычиной прославилось не только выставками. Здесь проходили репетиции постановок Всеволода Мейерхольда, концерты, литературные вечера и лекции. Так, в 1914 году в бюро выступил еще никому не известный выпускник консерватории Сергей Прокофьев.

Надежда Добычина не только предоставляла бюро художественным объединениям как выставочную площадку, но и лично выступала в качестве куратора, формировала экспозиции современной живописи и графики. «Все новое, смелое и революционное в искусстве, не имевшее доступа на большие выставки, находило приют на интересных Добычинских выставках», — писал Игорь Грабарь. За восемь лет работы в бюро прошло около 30 выставок, в рамках которых показали работы более 300 художников.

В сложный период с 1914 по 1917 год выставочные планы часто приходилось перекраивать и отказываться от некоторых задуманных проектов. Например, в планах бюро были персональные выставки Льва Бакста, Николая Рериха, Сергея Судейкина, экспозиция «Провинция в изображении русских художников», а также выставки персидских и японских произведений искусства.

Некоторые экспозиции, собранные «на замену», стали по-настоящему знаменитыми. Например, вместо несложившейся экспозиции испанского живописца Игнасио Сулоаги в Петербурге показали работы Наталии Гончаровой.

Осенью 1913 года большая выставка Гончаровой прошла в московском Художественном салоне Клавдии Михайловой, а в марте 1914-го ее сокращенную версию — 249 картин — показали в бюро Добычиной. Это была первая персональная выставка Гончаровой в Петербурге, и именно здесь она привела к скандалу.

На следующий день после вернисажа в газете «Петербургский листок» появилась статья «Футуризм и кощунство». Ее автора под псевдонимом Дубль-вэ особенно возмутили 12 работ на библейские сюжеты. «Эта крайняя выходка московской футуристки окончательно возмутила всех. В виду этого все выставленные кощунственные произведения должны быть немедленно убраны с выставки». На следующий день картины действительно убрали, однако ситуация разрешилась самым неожиданным образом. Уже 24 марта работы снова заняли свои места в залах бюро после проверки духовного цензора, который не усмотрел в них ничего оскорбительного. Журналист газеты «Петербургский курьер» писал: «Я думаю, тот светский цензор, который приказал убрать религиозные картины Гончаровой, теперь плохо спит по ночам. Ибо какой шлепок чиновничьему самолюбию! Пришел духовный цензор и разрешил повесить картины обратно, не только не найдя в них никакого кощунства, но даже усмотрев все признаки соответствующего стиля».

Во многом благодаря этому скандалу, о котором писали в прессе, выставку Гончаровой активно посещали: газеты сообщали о двух тысячах зрителей, что для авангардной экспозиции было большим успехом. Многие по привычке ругали «футуристку», но некоторые критики были благосклонны, называя выставку большим событием. Газета «Речь», например, выпустила статью «Сверкающий талант», в которой говорилось: «С каким богатством и своеобразной декоративной красотой красок, отличным разрешением композиционных задач, подошла она к возрождению примитивов древнего народного искусства».

В апреле 1915 года четыре комнаты бюро заняла «Выставка картин левых течений», которую Добычина организовала лично. Всего публике показали 122 работы 27 участников, среди которых были Давид и Владимир Бурлюки, Валентина Ходасевич, Николай Кульбин и другие художники. Больше всего работ представила Ольга Розанова: «амазонка авангарда» показала цикл «Игральные карты», состоящий из 11 картин. Выставка не была первой радикально-авангардной экспозицией в Петрограде, однако многие критики старались оставить о ней самые изобретательные саркастические отзывы. «Чудесная выставка! Я с удовольствием провел на ней два часа. Во-первых, просторно! Я был на выставке один… Ни одного человека, кроме меня! Четыре, испорченных картинами, комнаты, и ни одного посетителя», — писал автор газеты «День» под псевдонимом О. Л. Д’Ор. Эта выставка стала первой сборной выставкой авангардистов у Надежды Добычиной, и до закрытия бюро в 1919 году галеристка открывала подобные экспозиции регулярно.

В декабре 1915 года в Художественном бюро открылась выставка театральных эскизов из собрания мецената и коллекционера Левкия Жевержеева. Жевержеев финансово поддерживал первое в России объединение авангардистов — Союз молодежи. Именно благодаря ему удалось поставить футуристическую оперу «Победа над Солнцем», которую создали Алексей Крученых, Михаил Матюшин и Казимир Малевич.

В Художественном бюро Добычиной Жевержеев показал 1289 экспонатов: эскизы декораций, костюмы, макеты. Посетители увидели как работы авангардных художников, так и произведения признанных мастеров — например, эскизы декораций к опере «Рогнеда» Валентина Серова. Доход от выставки организаторы перечислили в пользу лазарета школы народного искусства.

«Какой труд — собрать все это! Какая заслуга — быть хранителем так легко теряемых бесценных сокровищ. <…> Л.И. Жевержеев мечтает о театральном общедоступном музее. Но это — дело будущего. Быть может, и недалекого», — писало издание «Театр и искусство». Автор заметки оказался прав: в 1918 году Жевержеев стал одним из создателей Театрального музея в Петрограде, куда он передал большую часть своего собрания.

Выставка футуристов стала самым известным проектом бюро. Организатором был художник Иван Пуни, а программу экспозиции разрабатывал Казимир Малевич, который, впрочем, свои работы держал в тайне до самого открытия. Именно тогда Малевич представил свою новую живописную систему — супрематизм — и показал «Черный квадрат». На фотографии сохранилась авторская развеска Малевича: свои картины он расположил на двух стенах, с «Черным квадратом» на месте иконы «в красном углу».

Многие представители менее радикальных художественных концепций выставку не оценили. «Был на выставке «0,10» — футуристов. Совершенно ничтожно, безвыходно. Не искусство. Ужасные ухищрения, чтобы сделать шум», — отозвался о выставке Константин Сомов. Но нашлись и те, кто понимал, что Малевич открыл новое искусство: «В наше время этот лай уже не просто одно забиячество, а нечто более знаменательное. Да и сам слон стал таким старым-старым, дряхлым-дряхлым, что, глядишь, он свалится и уже больше не встанет. <…> Нет, это вовсе не лай и не вздор; а нечто весьма серьезное, это знамение времени», — писал Александр Бенуа.

В апреле 1916 года в бюро состоялась выставка из 375 работ. Первые два зала заняли работы Ильи Машкова и Петра Кончаловского, а в третьем расположилась витебская серия Марка Шагала, на тот момент еще начинающего художника. Ему особенно досталось от критиков. «Петербургский листок» писал: «Есть у него, например, зеленый (так в каталоге обозначено) и, действительно, весь, кроме бороды, покрашенный в ярко-зеленую краску, борода же у него цвета яичного желтка… Ряд сплошных нелепостей: летающие в комнатах по воздуху безрукие люди всевозможных цветов, соответствующие аксессуары». Также в экспозицию вошли картины Валентины Ходасевич, Натана Альтмана, Аристарха Лентулова и других современных художников. В мае того же года эту выставку показали в Хельсинки.

А осенью бюро снова представило публике современную живопись. В частности, в отдельной комнате было представлено 24 полотна Василия Кандинского: 15 живописных и девять акварельных работ. Это был первый большой показ Кандинского в России.

Несмотря на связи Добычиной с новым революционным правительством, бюро прекратило свою работу в 1919 году. «Как сказать, какими словами передать — я накануне закрыла бюро! Я накануне лишилась ребенка! Бедное сердце! Что ты так стучишь, что замираешь, ну в чем дело?» — писала галеристка. Впрочем, сама Добычина помогать художникам не перестала, и в 1920–30-х годах она сотрудничала со Всероссийским обществом поощрения художеств, с Домом искусств, Русским музеем и другими культурными организациями. В декабре 1935 года, выйдя из тяжелой депрессии, Добычина переехала в Москву, где работала консультантом на «Мосфильме», а затем — заведующей художественным отделом в Музее Революции. Во время Второй мировой войны галеристка уехала в эвакуацию в Алма-Ату, где организовала Вторую республиканскую художественную выставку. Надежда Добычина умерла в 1950 году в возрасте 65 лет.