«Отойдите от картины»: жизнь и творчество Александра Савинова

Елена Шарова: Сегодня у нас в студии куратор выставки Анастасия Винокурова, ведущий научный сотрудник Музея русского импрессионизма. Она представляет нам художника, которого по тем или иным причинам забыли и практически не выставляли. Его зовут Александр Савинов, он родился в Саратове в конце XIX века. Настя, как так получилось, что художник с таким нераскрученным именем оказался у нас в музее, и почему ты взялась за эту выставку?

Анастасия Винокурова: Выставка, посвященная произведениям Александра Ивановича Савинова, и его творчество входят в одно из ключевых направлений деятельности Музея русского импрессионизма. Мы своими выставками открываем публике малоизвестные имена. В частности, у нас была выставка художницы Елены Киселевой, художника Михаила Шемякина — «Совсем другой художник», и выставка Александра Савинова логичным образом продолжает эту линию развития.

Савинов — замечательный мастер, действительно незаслуженно забытый. Он закончил Императорскую Академию художеств, учился у Кордовского и Репина, у него была блестящая школа рисовальщика. Он тонкий знаток, прекрасно чувствует цвет. Далее он поехал не в Париж, как было модно в те годы, в конце 1900-х, а в Италию, потому что еще с ученических лет он любил и высоко ценил искусство старых мастеров, итальянское искусство в частности.

Он был на Капри, в Риме, путешествовал вокруг Неаполя. То есть прикоснулся не только к наследию Возрождения, но и к наследию античной культуры. Он любил и ценил античные росписи Помпеи, Геркуланума. Одна из работ итальянской серии, которую вы можете увидеть на выставке в Музее русского импрессионизма, имеет прямые отсылки к образам, запечатленным на фресках Помпеи. Композиция в Помпее — это образ флоры, а Александр Савинов воплотил его в полотне «Купальщицы в оливковой и апельсиновой рощице». Это масштабная картина-панно, одна из лучших крупноформатных работ, которая была создана Александром Савиновым.

Е. Ш.: Савинов ездил в пенсионерскую поездку после Академии художеств, смотрел Италию. Но до этого он бывал в Париже. И вообще учился в Саратове у итальянца. Для меня это какая-то фантастическая история, как такое могло быть?

А. В.: В Саратове работал итальянский художник по имени Гектор Сальвини-Баракки. Он какое-то время жил в Италии, был последователем идеи Мадзини о реформировании страны и был вынужден скрываться. В Италии же он встретил саратовского фотографа, который ему порекомендовал отправиться на Волгу, описал все ее красоты. И Сальвини-Баракки отправился в Саратов и стал видной фигурой в художественной среде.

Сначала он преподавал в Обществе любителей изящных искусств, которое было открыто через четыре года после основания Радищевского музея. В 1885 году впервые в провинции был открыт музей стараниями художника Алексея Боголюбова, внука писателя Александра Радищева. Боголюбов был не только художником, но и коллекционером, и он свое собрание завещал и передал городу. А там были не только Шишкин, Айвазовский и Маковский, но и Вазари, и Коро, и Добиньи. Также — великолепная коллекция европейских гобеленов XVIII–XIX веков.

Саратовский Радищевский музей обладал и обладает блестящей коллекцией. Искусствовед Игорь Грабарь писал, что открытие этого музея повлияло на формирование мощной, говоря современным языком, художественной тусовки — Общества любителей изящных искусств, где преподавал Гектор Сальвини-Баракки и Василий Коновалов, выпускник Императорской Академии художеств. В Обществе учился Виктор Борисов-Мусатов, Павел Кузнецов, Петр Уткин.

Савинов — художник того же поколения, но на несколько лет младше Кузнецова и Уткина. Он уже присоединился к Боголюбовскому рисовальному училищу, которое было открыто при музее. Инициатива открытия училища принадлежала самому основателю музея — Боголюбову, так как он считал, что музей без художественной школы — как тело без души. Ему был важен воспитательный характер: не просто собрать вещи и их разместить, но формировать у подрастающего поколения любовь к искусству и умение рисовать.

Преподавали там замечательные мастера, Боголюбовское училище было филиалом Училища технического рисования имени барона Штиглица в Петербурге. Преподавательская практика была построена на высоком уровне. Все, за исключением Петрова-Водкина, закончили Боголюбовское рисовальное училище. И Саратов, и училище, и музей стали таким своего рода местом силы, истоком. Конечно, эти художники пошли разными путями, но исток у них был один: бескрайние просторы Волги, с этой миражной атмосферой, коллекция музея и высокий уровень преподавания в рисовальной школе.

Е. Ш.: Нет московской художественной школы, но есть Саратовская художественная школа, есть Казанская художественная школа. Это удивительно, что в прошлом, в начале XX века, провинция еще задавала тон в художественном мире. У нас в музее мы показываем сейчас не только Александра Савинова, но еще на третьем этаже есть спецпроект, небольшая экспозиция, которая называется именно «Саратовская школа». Там как раз можно увидеть и Кузнецова, и Уткина.

А. В.: Мы начинаем [экспозицию] с произведений Борисова-Мусатова. Еще сам Александр Савинов в конце 1910-х годов, уже в послереволюционные годы, когда он из Петрограда на время переехал в Саратов и занимался общественной деятельностью, преподавал, у него появилась идея сделать выставку художников саратовской плеяды, саратовской школы. И первым учителем и вдохновителем художников, входивших в это негласное объединение, был Борисов-Мусатов, с которым вместе на пленэрах работали Павел Кузнецов, Петр Уткин.

В 1896–1897 годах лето Борисов-Мусатов проводил в Саратове. Он несколько лет прожил в Париже, учился в частных художественных академиях. А летом его тянуло на родину, в Саратов. Там, на Зеленом острове на Волге или в саду семейного дома Борисова-Мусатова, устраивали такие оупен-эйр-штудии, пленэрные зарисовки, Борисов-Мусатов и молодые художники, учившиеся на тот момент в рисовальном училище. Или уже, как, например, Кузнецов и Уткин, учившиеся в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, но все равно они на лето возвращались в Саратов, чтобы там работать и учиться у Борисова-Мусатова. Он повлиял и на Савинова в том числе. Савинов в своей автобиографии писал, что ранний этап прошел под звездой Борисова-Мусатова и отмечен влиянием именно мусатовского импрессионизма. Не французского импрессионизма, а именно версии импрессионизма, которую представил Виктор Борисов-Мусатов.

Е. Ш.: Для наших зрителей: импрессионизм — это направление в живописи, которое появилось в конце XIX века. В 1874 году состоялась первая выставка художников-импрессионистов. В группу этих художников входили Моне, Ренуар, Дега, Сислей и дальше по списку. Их отличало то, что, во-первых, они начали первыми выходить писать на пленэры, на открытый воздух. Они писали отдельными мазками, они считали, что мазки — вообще все, что изображено на картине, — должно смешиваться на сетчатке глаза зрителя и зритель таким образом должен стать соавтором произведения. И вот Борисов-Мусатов насмотрелся на французских художников, которые были уже признаны во Франции, но для Саратова были новыми.

А. В.: В Россию импрессионизм пришел с существенным опозданием.

Е. Ш.: Он пришел благодаря Щукину и Морозову, которые покупали у знаменитых на тот момент уже художников картины и привозили их в Москву. Морозовы были выходцами из купеческой среды, старообрядческой. На самом деле наш сегодняшний герой Александр Савинов тоже выходец из купеческой семьи. Для меня это феномен. Казалось бы, в купеческой семье, в которой все заботы только о том, чтобы торговать…

А. В.: Со стороны отца — купцы, которые торговали зерном. Со стороны матери — также купеческая фамилия, у них был кирпичный завод. Как мы знаем из воспоминаний сына художника, Глеба Савинова, коллекции особой не было, Александр Иванович начал свои же работы отправлять из Петербурга родителям. Сохранилось письмо к матери, в котором он описывает, как оформить, как повесить правильно его же собственный автопортрет, который он исполнил ко дню ангела. Этот портрет представлен в экспозиции. Он пишет: повесьте так, обрамите так, но повесьте не так, как портрет дедушки. По-видимому, оформление было сделано не очень эффектно с точки зрения самого художника и повешен он неправильно, видимо, по свету.

Упоминается брат-художник, но нет сведений, что он получил профессиональное образование. Александр Савинов стал родоначальником плеяды живописцев. Его младший сын Глеб стал художником, и уже родственники Глеба и наследники Александра Ивановича Савинова — замечательные художники, керамисты, очень известные, в Петербурге участвуют в выставках. То есть художественная традиция Савиновых продолжается.

Е. Ш.: Я считаю, что гений места, Волга, поддерживает творчество. Мы недавно в музее обсуждали, сколько прекрасных, талантливых людей родилось в Саратове. Несмотря на то что Савинов посещал Италию, Францию и бывал в Лондоне, на выставке представлено много работ именно с волжскими видами. Настя, давай слушателям опишем заглавную волжскую картину.

А. В.: «Девушка и парус» — мы не случайно разместили эту вещь в начале экспозиции. На мой взгляд, это квинтэссенция впечатлений, миражной атмосферы, впечатления того самого гения места — Волги, которая вдохновляла и Савинова, и художников саратовской плеяды. Это серебристая, блестящая Волга на дальнем плане. На первом плане — цветущее, весеннее дерево, и в центральной части композиции размещена спиной к зрителю девушка в голубом платье, смотрящая вдаль и на белый парус лодки, который колышется на волжских волнах.

Это какая-то нега, элегия, умиротворение, спокойствие, при этом все идет от естественной красоты, которой вдохновлялись художники, постоянно возвращаясь в родной Саратов. Александр Иванович, уже будучи студентом Высшего художественного училища при Императорской Академии художеств, живя в Петербурге, каждую весну рвался в Саратов. Ближе к весне начиналась его переписка с сестрой, с матерью, он спрашивал: «Ну как? Зацвели у вас сады? Надо ехать». Он эти яблоневые сады, которые спускались по крутым холмам к Волге, сравнивал со стадом баранов, таких же белых и пушистых, которые спускаются по этим крутым берегам. Для него Саратов, невзирая на то, что он бывал и в Париже, и в Лондоне, и Италия его, конечно, пленила, Саратов остался для него навсегда в душе.

Е. Ш.: На самом деле это свойственно людям из Саратова. Каждое лето тебя тянет на Волгу, и если ты туда попадаешь, то это такое отдохновение, тела, души. Я знаю много людей, у которых есть возможность бывать в разных уголках мира, но они берут палатки и едут отдыхать на острова на Волгу. Настя, мы немножко затронули стиль Александра Савинова: он учился в Академии художеств, это академическая школа, с жесткой системой преподавания — и, несмотря на это, был экспериментатором. Что он такого делал, давай расскажем.

А. В.: В картинах Савинова можно увидеть разнообразные экспериментальные способы работы. В частности, это работа обратным черенком кисти по сырому красочному слою. Таким образом художник создавал фактурные участки. В картине «Купальщицы в апельсиновой и оливковой рощице» на первом плане есть профильное изображение женской фигуры, с волосами, завитыми в пучки, и как раз завитки волос прочерчиваются по сырому красочному слою. На некоторых участках этой же картины Савинов имитирует штриховку по сырому красочному слою, которая словно повторяет переплетение нитей холста. Возможно, его стремление к фактурности — от юношеского интереса и увлечения традициями европейских гобеленов, которые он видел в саратовском Радищевском музее, там представлена замечательная коллекция. Также это идет в том числе от влияния на него Борисова-Мусатова, который тоже интересовался этой традицией европейского декоративно-прикладного искусства.

Савинов часто в своих работах использовал дробный мазок, эффекты незавершенности. Подобные эксперименты больше характерны для мастеров нового французского искусства, нежели для воспитанников Академии художеств. Даже если мы сравним работы ближайшего выпускника Академии Исаака Бродского, где выписан каждый элемент, каждая деталь работы, сглажены тонкие лессировки, все по тону. И сам Бродский отмечал, что он не допускает, чтобы какой-то участок был не дописан. Это скорее академический подход, система строгости и завершенности. Савинов был более свободен и более виртуозен, более тонок в понимании искусства по сравнению с выпускником одного года с ним, который так же, как Савинов, получил право пенсионерской поездки за государственный счет для продолжения образования в Италию.

Е. Ш.: У Савинова преподавал сам Илья Репин. Там произошел такой эпизод, который показывает характер Савинова. Случилось Кровавое воскресенье, по всей стране начали протестовать студенты, и Академию художеств в Петербурге это не обошло. И среди зачинщиков беспорядков был Александр Савинов, который сорвал занятия. Приехавший на занятия Репин ругался сначала очень строго, вплоть до отчисления Савинова или отстранения от занятий, а затем, в этот же вечер, уже защищал Савинова, потому что он его очень любил и ценил как выдающегося своего ученика и замечательного художника. Савинова отправили в ссылку в Европу.

А. В.: Информацию об этом мы нашли в книге Глеба Савинова. Якобы его попросили на время покинуть страну. Многие художники, когда занятия в Академии были приостановлены, отправились в путешествие во Францию или по Европе. Савинов около трех месяцев провел в Париже, на неделю заехал в Лондон. В Париже Кордовский — один из преподавателей Савинова и ключевая фигура в его ученические годы — советовал ему, что посмотреть во Франции: идти к маршанам (торговцы картинами. — Прим. ред.), смотреть галерею Воллара. По совету учителя Савинов отправился туда, но особого впечатления художники-импрессионисты и постимпрессионисты на него не произвели. Он в письмах значительно больше внимания уделяет коллекциям музеев — Лувра, Люксембургского дворца и Британского музея. Рельефы Парфенона его просто пленили, как и работы старых мастеров.

Е. Ш.: Меня эти истории завораживают. Есть «наше всё» — Моне, Ренуар, Гоген, Ван Гог — недостижимые вершины, шедевры, которые знает весь мир. А есть — маленький художник Александр Савинов, который родился в Саратове, вырос на Волге, получил блестящее образование, учился у Репина. Он ездит в путешествия и имеет возможность выбирать — смотреть Моне или идти в Лувр. <…> Он плыл на пароходе несколько дней, через Константинополь — Стамбул, через Афины, и писал письма на остановках, как его потряс Стамбул.

Наши слушатели спрашивают, как долго будет работать выставка?

А. В.: Выставка открыта до 22 января 2023 года — как выставка Александра Савинова «Миражи», так и спецпроект «Саратовская школа».

Е. Ш.: Места на кураторские экскурсии с Анастасией быстро заканчиваются. Есть возможность посмотреть самим, с аудиогидом. Его озвучил для нас Сергей Чонишвили, известный артист, своим бархатным голосом он читает тексты, которые Настя написала.

А. В.: Там замечательные вставки из писем Александра Савинова супруге, матери, Дмитрию Кордовскому. Вообще переписка Савинова и Кордовского — это замечательный материал для узнавания, понимания и изучения культуры первой трети XX века. И Савинов, и Кордовский писали блестяще, они были не только художниками и графиками, но и мастерами слова.

Е. Ш.: В этой переписке, наверное, как раз разговоры о том, что вокруг происходит.

А. В.: Да, от посещения парижских мастерских, учебы в той или иной академии парижской до обсуждения работы по росписи церкви в селе Натальевка, когда Савинов на протяжении четырех лет в одиночку расписывал храм в имении Павла Харитоненко под Харьковом, постройка архитектора Щусева. Вплоть до последних лет жизни, когда Дмитрий Кордовский был приглашен в Академию художеств преподавать. Это действительно большой пласт информации, и он описывается не каким-то сухим, официальным языком. Читать эти письма — большое удовольствие.

Е. Ш.: Надо сказать, что многие художники еще и писали хорошо, тот же Константин Коровин. Я всегда всем рекомендую почитать, насладиться и прочувствовать, как коррелируется его язык художественный с его языком литературным. Кажется, что все становится понятно про этого человека.

Про Савинова — хочется вернуться на Капри ненадолго, вспомнить фрагмент его письма матери о том, как строился его день, как он работал над этой прекрасной, заглавной на этой выставке картиной — «Купальщицы в апельсиновой и оливковой рощице». Что там еще произошло очень важное?

А. В.: В 1909 году Александр Савинов отправился в Италию, и весной этого года в Неаполе он познакомился с Лией Цитовской, студенткой медицинского факультета Неаполитанского университета. Лия Львовна была родом из города Глухова — местечка, где проживало много еврейских семей. Она происходила из строгого еврейского семейства. Ее брат был врачом, он закончил Киевский университет и стал известным врачом-офтальмологом. Лия Львовна, возможно, пошла по стопам брата, в старейший университет, где образование для женщин значительно доступнее стало раньше, чем в других странах Европы и в России.

Ее карьере помешала любовь — она встретила Александра Савинова. В Италии он создал несколько ее портретов, один из которых мы показываем на выставке. К сожалению, нам не удалось получить большую работу под названием «На балконе», которую вы могли видеть недавно на выставке «Лики модерна» в Государственной Третьяковской галерее, но мы публикуем ее в каталоге, публикуем эскизы к этому произведению. Эта работа была написана на Капри, на балконе виллы Чертоза, комнату в которой снимал художник. Он передал беззаботное ощущение лета, солнца, радости, искрящееся море на дальнем плане.

Спустившись из комнаты, Александр Иванович попадал в апельсиновый сад, где он сделал целый ряд набросков. Один из них мы показываем на выставке. Там же он начал компоновать и делать эскизы к своей большой картине, которую заканчивал уже в Риме, — «Купальщицы в оливковой и апельсиновой рощице». Так что это было время безграничной радости и счастья.

Е. Ш.: Два человека из не самых центральных районов Российской империи встречаются в Неаполе случайно. Она к нему приезжает на Капри, позирует, у них начинается очень красивый летний роман, который перерождается в настоящую крепкую семью. Лия Львовна многим пожертвовала ради Александра Ивановича, ей пришлось расстаться со своей семьей, потому что семья отреклась от нее.

А. В.: Да, отец и мать перестали оказывать поддержку, поддерживали только брат и сестры Лии Львовны, на протяжении всей жизни. От мечты стать врачом пришлось отказаться, она сделала выбор в пользу семьи. Они воспитали вместе с Александром Ивановичем двоих сыновей, один из которых стал художником, продолжателем династии. Благодаря Глебу Александровичу было сохранено наследие художника, его эпистолярный архив. Произведения из семейного архива были переданы в государственные музеи, в том числе в Радищевский музей, который сейчас владеет наибольшим количеством произведений художника.

Е. Ш.: К выставке в музее выпустили каталог, вы можете полистать его в сувенирной лавке. Он выглядит фантастически, у него такая тканевая обложка, чем-то напоминающая гобелены, которые любил Александр Савинов. В каталоге, помимо блестящего качества репродукций и фотографий, очень интересные статьи. Мы подготовили и просветительскую программу к выставке. У нас будет интересная лекция от историка моды Марьяны Скуратовской, посвященная не только моде, но и купеческому быту, купеческим нравам той эпохи. Также у нас огромная программа для детей.

В музее очень любят детей, им многое дозволено — можно рисовать, разговаривать о картинах. В экспозиции вас будут ждать три аромата, которые мы специально создали с незрячими парфюмерами для этой экспозиции. Как раз к той картине, о которой мы так много говорили, которая играет судьбоносную роль для Савинова и для выставки, — «Купальщицы в апельсиновой и оливковой рощице», к ней тоже создан аромат.

А. В.: Он интересно дополняет произведение и расширяет уровень восприятия.