Плач в голос: причитания на свадьбах и похоронах

На Руси обычай плакать в голос (голосить) или причитать известен с древности, когда сам процесс плача считался магическим. Со временем голошение стало частью многих ритуалов, особенно тех, которые обозначали переход в «другую жизнь». Такими считались не только похороны, когда человек, по поверьям, действительно отправлялся в загробный мир, но также свадьбы и проводы в армию. Реже голосили по случаю — во время пожара, засухи или эпидемии.

Как правило, обряд исполняли только женщины. Обычно голосили при «зрителях», но в некоторых районах делали это приватно, особенно если ритуал посвящали личной трагедии — обиде, тяжелой жизни, разлуке с любимым. На Русском Севере женщины уходили в тихое пустынное место — в лес, поле или на болото. В причитаниях обращались к птицам, в народе это называлось «голосить с кукушкой».

На свадьбах причитала сама невеста или ее мать с хором незамужних подруг. Существовали специальные тексты, заплачки, в которых встречались древние фольклорные образы-символы: белая лебедушка, красное солнышко и черные вороны.

В текстах, посвященных проводам в армию, описывали, как мать любила и растила сына, как они жили вместе в родной деревне, а теперь приходится провожать его на долгие годы в солдаты, и неизвестно, увидятся ли они снова. До XIX века рекруты служили 25 лет, и такой срок в народе воспринимали практически как разлуку навсегда.

Церковь не поддерживала обычай голошения из-за его языческих отголосков, Петр I даже официально запретил причитания в 1710-х, но обычай сохранился — причем повсеместно.

В деревнях и селах жили специальные плакальщицы, или вопленицы, которых приглашали провести обряд во время печальных или праздничных событий. В народе говорили, что они «умеют плакать голосом» — громким ритмичным речитативом. Обычно голосили от имени человека, которому посвящен обряд, например рекрута, или от имени его родных.

Женщины выступали по очереди, сольно или дуэтом, и случалось, устраивали целые соревнования. Во второй половине XIX века на всю страну прославилась вопленица из Олонецкой губернии Ирина Федосова. В ее репертуар входили сотни стихов, Федосова ездила по городам России и выступала перед публикой. Этнограф Елпидифор Барсов позже включил ее стихи в сборник «Причитания Северного края».

Мотивы причитаний передавались из поколения в поколение. Встречались образы и целые строки, которые переходили из текста в текст. Для рекрутов повторялся такой сюжет: проводить сына в армию пришел отец, который уже умер. В свадебных текстах сирота-невеста «посещала» могилы родителей. Со временем древние мотивы вытесняли более актуальные, обновленные образы. Например, в старинном варианте плача невеста предлагала подругам вышить на полотенцах царей и цариц, Москву и бояр. В более поздних — Москву, коммунистов, колхозы и портрет Ленина.

Устойчивые сюжеты и обороты плакальщицы дополняли импровизациями: например, обращались к конкретным людям, рассказывали об их жизни. В одном из плачей подробно описывалась реальная история: дочь узнала о смерти отца и приехала на похороны из соседней деревни.

Чаще всего профессиональных плакальщиц приглашали на похороны и поминки: люди верили, что человек после смерти подвержен влиянию темной враждебной стихии загробного мира, а ритуальные проводы защитят от него живых. Во время ритуала также подготавливали покойного к погребению, выносили его из дома в сопровождении родных и отпевали в церкви. А после всех ожидали поминки — застолье с традиционными блюдами.

Во время похорон голошение часто не ограничивалось плачем и причитанием. Родные умершего и наемные исполнительницы не только плакали, но и кричали, рвали на себе волосы, бились о землю, расцарапывали лицо и тело. Тексты посвящались тоске и скорби близких, а самого покойного всегда восхваляли: отмечали его характер, заслуги и добрые дела. А еще обращались к умершему с вопросами — куда он отправился и почему покинул родных.

Смерть в причитаниях называли злодейкой, лиходеицей-душегубицей, ее сравнивали с закатом солнца и замерзшим деревом. А человеческую душу — с птицей, которая покидает тело и парит в небесах. Древние образы чередовались с современными: например, со временем плакальщицы стали упоминать лекарей, которые «патрушат и терзают мертвые телеса».

Сюжеты в речитативе сменяли друг друга. Например, вопленица обращалась по очереди к покойному, его жене и детям, к тем, кто пришел проститься. Затем в причитания включали просьбы и наказы — передать весточку родным на том свете. После плакальщица описывала, как проходили похороны: как процессия шла к церкви, приближалась к могиле, возвращалась с кладбища.

В голошении существовали особые правила. Например, над молодыми покойниками причитали сильнее, чем над людьми в возрасте. Запрещалось «вопить» ночью: суеверные люди считали, что так можно привлечь нечисть. В причитаниях не называли покойного по имени — якобы так смертное начало может перейти к говорящему. Умершего любого возраста, кроме детей, обычно называли родителем. Жену покойника традиционно называли сиротой, а ее умершего супруга — «мила ладушка».

Тексты древних плачей сохранились в летописях и литературных произведениях. В «Слове о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича» приведено горевание княгини Евдокии над телом супруга Дмитрия Донского. В плаче вдовы встречаются мотивы и приемы, которые сохранились и в поздних русских причитаниях. Среди них — вопросы-восклицания, восхваление покойного, описание боли и тоски жены по мужу.

Евдокия вопрошает, как князь мог умереть и оставить ее одну, почему она не покинула этот свет раньше него. А еще — сравнивает Дмитрия с рано увядшим цветком и преждевременно зашедшим солнцем и описывает заслуги мужа: «Многие страны усмирил и многие победы показал, ныне же смертью побежден». За утешением в скорби она обращается к старым вдовам и призывает плакать вместе с ней молодых, потому что «вдовье горе тяжелее всех у людей».

Плач Ярославны в «Слове о полку Игореве» посвящен князю Игорю Святославичу, который попал в плен во время неудачного похода на половцев:

В плаче Ефросинья Ярославна скорбит о любимом муже, опасается за его судьбу и здоровье: ей известно, что в бою половцы ранили князя. Некоторые исследователи считают, что она причитает по супругу, как по убитому, хотя он остался жив. Ярославна стремится стать птицей, прилететь на поле боя и омыть его раны живой водой, чтобы он ожил.

Плачи входили в произведения о военных событиях и в более поздние эпохи. Например, в «Повести о псковском взятии» XVI века о прошлой свободе и славе скорбит целый город: «Как мне не сетовать, как мне не плакать! Налетел на меня многокрылый орел, а крылья полны когтей, и вырвал у меня кедры ливанские. Бог наказал нас за грехи наши — и вот землю нашу опустошили, и город наш разорили, и людей в плен взяли, и торги наши с землею сровняли». В произведении описывается, как Псков покорил великий князь Московский Василий III. Он посадил в городе наместников, которые «пили из псковичей крови много»: притесняли жителей, устанавливали свои пошлины и вводили новые законы.