Конфликты и способы их разрешения

Исследование конфликта — далеко не самое увлекательное занятие, и отечественная этнология до недавнего времени весьма избирательно подходила к выбору объекта изучения, отдавая явное предпочтение более «мирным» сюжетам. Тем не менее в последнее десятилетие тема конфликта довольно прочно обосновалась в научных штудиях, что привело к оформлению отдельной самостоятельной отрасли знания — конфликтологии. Ее становление и развитие на стыке психологии, социологии, антропологии и юридической науки с 1980–1990-х годов сопровождалось оживленными дискуссиями по поводу происхождения, научных целей, статуса и значения этой дисциплины. В результате издаются специальные учебники, учебные заведения выпускают конфликтологов, создаются их профессиональные клубы и центры.

Вероятно, такой поворот научной стратегии ориентирован на лучшее понимание и возможное предупреждение конфликтных ситуаций в реальности. Однако мой интерес к данной теме продиктован отнюдь не ее злободневностью или конъюнктурностью. Он оформился в ходе работы над проектом «Антропология права современной деревни России», материал для которого комплектовался во время экспедиционных выездов в 2000–2003 гг. в Тамбовскую (г. Кирсанов, Кирсановский район, с. Иноковка, с. Чутановка, с. Рамза; Рассказовский район, с. Платоновка, Заболотские выселки; Мучкапский район, с. Шапкино) и Рязанскую (Клепиковский район, с. Алтухово, с. Тюково, д. Шакино, д. Фомино, д. Аверькиево; Михайловский район, с. Новопанское) области и складывался как из наблюдений сельской жизни, так и из опросов местного населения.

Право тесно сопряжено с конфликтом, более того, конфликт служит своеобразным индикатором первого, резко проявляя правоотношения.

Это один из способов «измерения» правового пространства современного села, причем не того права, которое конструируется в юридических теориях, рождается в процессе законотворчества и в официальной судебной практике профессионалов, а того, что действует в обычной жизни, в представлениях и поведении человека.

Сельский мир, несмотря на пессимистические прогнозы и поминальные мотивы в оценках его современного состояния, до сих пор остается особым социумом, обладающим набором отличительных признаков, присущих только ему: можно говорить об определенной идентичности этого сообщества. Поэтому большая часть конфликтов имеет здесь свою специфику, в значительной степени обусловленную сельскохозяйственным производством и всем сложившимся образом жизни. Задача настоящей работы состоит в том, чтобы выделить характерные для этой социальной среды спорные ситуации и механизмы их урегулирования.

Прежде всего следует остановиться на понятии «конфликт» и особенностях его восприятия и интерпретации самими сельскими жителями. Уже в самом понимании термина коренятся нюансы различий между его научной, умозрительной версией и конкретным содержанием, вкладываемым в него сельскими жителями. Слово «конфликт», унаследованное из латинского языка, вошло в общее употребление с XIX в. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. Даля оно еще отсутствует, тогда как С.И. Ожегов уже дает пояснение с примерами, толкуя конфликт как «столкновение, серьезное разногласие, спор». В современных научных трудах определение конфликта обрастает разными расширительными характеристиками в зависимости от специализации авторов и целей их исследования.

Представления о конфликте обычного жителя Рязанской и Тамбовской областей вполне соответствуют рекомендациям старых пословиц и поговорок на эту тему (например, «Сор из избы не выметать»). Об этой неприятной и порой интимной сфере отношений люди предпочитают умалчивать. Они либо вовсе избегают подобных разговоров, либо констатируют отсутствие конфликтов в их селе, либо всячески стараются сгладить их остроту в описании бытовых споров. Само слово «конфликт», по-видимому, звучит для них слишком резко применительно к повседневным ссорам и разногласиям, имеет строго негативное смысловое значение.

В ходе углубленных интервью подобного рода ситуации охотнее обозначались как скандал, спор, ругань (руганка), драка, ссора, раздор, обида, борьба. В итоге под определение «конфликт» подпадает множество антагонизмов повседневного деревенского быта.

Специфика темы проводимого исследования предопределила некоторую проблематичность сбора информации, связанную с очевидным и вполне естественным нежеланием людей вспоминать неприятные моменты жизни. Скрытость искомого материала, однако, отчасти компенсировалась потребностью сельских жителей поделиться своей бедой, выговориться незаинтересованному, постороннему человеку. Неизменно сказывалось и влияние индивидуальных особенностей характера, места работы, образования, пола и возраста респондентов. Так, женщины в возрасте от 50–60 лет не только охотнее описывали детальные подробности семейных, межсоседских и прочих неурядиц, но и в целом оказались более коммуникабельными и откровенными собеседниками, нежели мужчины. Стремлением несколько приукрасить реалии деревенской жизни и смягчить драматизм имеющих место столкновений отличались некоторые интервью представителей исполнительной власти и сельской интеллигенции (учителей школ).

Среди наиболее часто упоминаемых — конфликты между односельчанами «через землю», которые возникают по поводу: 1) усадебных участков; 2) огородов; 3) сенокосов; 4) земельных паев. Они имеют свою хронологию и носят циклический характер, то есть обостряются главным образом в весенний период — время посадки урожая и, соответственно, летний — время сенокоса. Особенностью «огородных» споров является не только их «сезонность», но и то, что инициируются они преимущественно женской частью села, поскольку именно женщины занимаются посадкой овощей. Здесь разгораются межсоседские ссоры из-за межи — границы той небольшой земельной собственности, которая поставляет в семейный бюджет значительную долю прожиточного минимума в деревне.

В основе межевых (пограничных) столкновений порой лежат скрытые мотивы давней неприязни между соседями, что проявляется особенно часто в борьбе за усадебный или огородный. Граница выступает уже не только объектом взаимных притязаний, но и одновременно местом завязки, действия и развязки конфликтного сценария. Так, в с. Иноковка (Кирсановский район, Тамбовская область) классическим примером такой непримиримой вражды стал затянувшийся спор между двумя соседками из-за огородной межи. История этой «войны» началась с того, что овдовевший сосед привел в дом новую жену. Последняя не пришлась по сердцу соседке, начались бесконечные склоки, приведшие к разбирательству в мировом суде.Толчком к возникновению спора может быть также продажа усадьбы. Когда начинается оформление участка, нового владельца иногда не устраивает местоположение хозяйственных строений соседа, расположенных на меже: «Вот мне это строение не нужно здесь, на меже будет заливать», «ты мою землю захватил, вот сюда залез».

По воспоминаниям прежнего руководителя сельской администрации, положение о соблюдении всех нормативов архитектурного строительства в 1970–1980-е годы практически не соблюдалось: «старались строить так, чтобы у себя было попросторнее, а к соседям близко. Особенно сараи. Или сажали сады. Все старались к ограде. Хотя все прекрасно знали, что, если яблоню сажаешь, то должен не меньше трех метров от межи».

В результате сегодня сталкиваются интересы нового хозяина, который осваивает приобретенное владение, опираясь на современные архитектурные градостроительные нормы (по закону домовладельцы обязаны отступать от межи не меньше метра) и интересы соседа, отстаивающего свое «трудовое» право на этот кусочек земли:

Следует отметить, что в сознании сельских жителей весьма устойчиво представление о праве собственности на ту землю, которую он обрабатывал из поколения в поколение, вне зависимости от того, располагает ли он документами, подтверждающими это право.

Межевые споры возникали порой и между родственниками, чьи дворы располагались рядом. Информатор из д. Аверькиево (Клепиковский район, Рязанская область) рассказывала, что при разграничении участков ей приходилось ругаться с золовкой. Межу проводили сохой:
«При усадьбах-то и свильнем в какую-нибудь (сторону — К.С.), неровно мяжу проведем. На лошади проедем, глядь, кто неровно. А потом наставили столбы и ругаться не стали… лошадь-то уже не проедет край столба». В этом случае удалось уладить отношения без вмешательства посторонних лиц.

Нередко в спорных ситуациях в роли посредника-примирителя выступает глава сельской администрации, что входит в его должностные обязанности. Как показали интервью, взятые у руководителей на местах, конфликты из-за земли были и прежде, но в последние годы наблюдается устойчивая тенденция усиления «огородных» споров и их эскалации вплоть до судебного разбирательства. По словам главы администрации с. Платоновка (Рассказовский район, Тамбовская область), «раньше если никто за землю не подходил (года три-четыре назад), то теперь усиливается с каждым годом. Я вот только в этом году, весной, снег когда стаял уже, уже раз пять на судах был, связанных с землей. Вызывают в качестве свидетеля, в качестве обвиняемого, якобы я там что-то нарушил. Соседи никак между собой не договорятся, я выезжаю на место, делаю промер участка…»

Поскольку усадебные и огородные участки сохраняют свою экономическую значимость для сельских жителей, то, соответственно, продолжают оставаться источником взаимных претензий повсеместно. Сенокосы же служат предметом притязаний лишь в тех районах, где у жителей имеется домашний скот, главным образом, в черноземье. В некоторых селах подобные споры стали достоянием советской истории, сохранившись лишь в памяти старожилов. По воспоминаниям жителей д. Фомино (Клепиковский район, Рязанская область), где «коров извели и земли свободной много», скандалы из-за делянок на сенокосе были лет 20 назад. Причиной споров могли быть границы и размеры участков («неровно или чего, начинается ругань: ты больше взяла, я меньше»), а также качество угодий («доставалось хорошее или плохое сено»). В с. Тюково (Клепиковский район, Рязанская область) при дележе сенокоса бросали жребий: писали фамилии участников на бумажке и собирали в шапку, после чего ее вытаскивал какой-нибудь мужчина, повернувшись к шапке спиной. Так как земля была неравноценной (участки различались по местоположению и плодородию почвы), всегда «шумели, скандалили». В дележе участвовали и мужчины, и женщины. Границы сенокосов отделяли кольями, на которые привязывали тряпочки либо делали хозяйскую насечку, либо наносили химическим карандашом инициалы или фамилию временного владельца. Из д. Аверькиево, Клепиковского района Рязанской области: «Были делянки. Вынимали бумажки, кому Ореховец, кому Хвощи достанутся. У нас много лугов, все названия разные: Большой луг, Хомочкино, Седьмые нивы, Перетенья, Путановка. Делил бригадир от колхоза. Все соберутся и бросают жребея, кому че достанется… Чуть не косами дралися за участки». В с. Шапкино (Мучкапский район, Тамбовская область) раздел сенокосных угодий путем жеребьевки практикуется до сих пор.

Самовольно скошенное с чужого участка сено до сегодняшнего дня служит причиной конфликта между односельчанами и карается довольно сурово. По неоднократным упоминаниям информаторов в практике бывали случаи, когда такие стога сена поджигались и сгорали дотла. Поджоги осуществляются в подобных ситуациях в октябре–ноябре, когда вся трава уже скошена и компенсировать нанесенный хозяйству урон невозможно без дополнительных финансовых вложений. В результате такого рода скрытого возмездия за вторжение на чужие сенокосные угодья виновник терпит серьезные убытки, поскольку его домашний скот остается фактически без кормов. Самовольные покосы, со слов информаторов, — явление не очень частое, так как наказывается оно легко и эффективно своим судом. Кроме того, как уже отмечалось, в местностях, где имеется достаточное количество невостребованной земли или нет нужды в сенокосе в связи с отсутствием скота в хозяйстве, ослабевает конкуренция в стремлении завладеть этим видом угодий и поводов для споров не возникает.

Поджог сена в деревне — это своего рода месть за то или иное действие, причиняющее ущерб другому, и не всегда связанное с самовольным выкосом. В с. Рамза (Кирсановский район, Тамбовская область) подожгли стог, принадлежавший работнику рыбнадзора за то, что он боролся с браконьерством. Его коллега рассказал, как после произошедшего между браконьером и пострадавшим конфликта, у последнего «полыхнуло сено… поздней осенью, когда косить уже негде, даже если потушишь, оно дымом пропитывается, скотина есть его не будет». Фактически во всех населенных пунктах, где проводилось экспедиционное обследование, сохранились воспоминания о подобных случаях равно как в далеком прошлом, так и совсем недавно. Поджоги сена (а также жилых домов и хозяйственных построек) случаются повсеместно. Тем не менее некоторые районы буквально «прославились» поджогами:

Вообще следует отметить, что собранные материалы показывают своеобразную «географию» и «антропологию» конфликтности. По мнению одного из глав администраций в Рязанской области, «так складывается еще со старины»: есть села спокойные, которые без проблем даже острые вопросы решают, а есть «такие деревни, которые не то, чтобы они злые, но выражают все криком. Они не могут спокойно объясниться с человеком. У них такой разговор». В одних селах Тамбовской области «народ более покладистый», в других «более похарактернее». Из интервью с мировым судьей: «От некоторых районов уже начинаешь шарахаться. Гавриловский район — относительно благополучный, спокойный. Иноковский и Уваровщинский — это вот из-за межи, из-за участков, кто у кого дорожку перекопал. Они дают 60–70% таких дел». На уровень конфликтности влияет также близость расположения села к городу или железнодорожной станции, наличие большого числа переселенцев-мигрантов, производственная специализация села (например, села, где развита выездная торговля, отличаются конфликтогенностью).

В целом к местной власти обращаются в основном люди пенсионного возраста, впрочем, именно они составляют значительную часть демографии современной деревни. По мнению информаторов, пенсионеры составляют наиболее беззащитный слой населения, поэтому они чаще всего апеллируют к власти в поисках справедливости. У них жива надежда на возможность уладить конфликт сверху, путем вмешательства начальства, то есть порядок ассоциируется прежде всего с сельской администрацией.

В ссорах из-за земли лидерство за женской половиной села в возрасте от 60 лет и старше. По общей статистике, приведенной мировым судьей, 90% конфликтов возникает между женщинами, что подтверждают опросы глав администраций и сельских жителей. Межевой скандал иногда даже сопровождается рукоприкладством. Да так, что с «вилми (вилами. — К.С.) становились одни против других». В деревенских склоках в ход идет сельскохозяйственный инвентарь: вилы, косы или тяпки: «Вот одна напала сразу на двоих, хватила их тяпкой. Воевали минут 20. У всех побои». Мужчины выступают в роли наблюдателей, вмешиваясь, только когда дело доходит до рукопашной. Иногда посредникам-примирителям приходится прибегать к помощи участковых милиционеров или судебных приставов (в том случае, если дело доходит до суда). Обычно в селе известно, кто отличается особой сварливостью. По воспоминаниям жительницы д. Шакино (Клепиковский район, Рязанская область), «была бабка — 90 лет, она ругалась. Просто так с матерью сцепятся и начинают из-за межи. И матом тоже».

В некоторых местностях в порыве гнева вспоминают и стараются оскорбить всю родню: «затронут и бабку, и прабабку», «род вспомнят», «весь род перевернут… И сейчас это есть. Между нами, между женщинами». Противники прибегают к различным аргументам в свою пользу, например, вспоминая родословную «врага», подчеркивают разницу в их социальном статусе: «мой-то генерал, а твой пастух» (с. Тюково, Клепиковский район, Рязанская область.) Наряду с земельными спорами специфику конфликтности современной деревни определяют разного рода имущественные столкновения и тяжбы. Немаловажное значение в семейном хозяйстве имеет домашний скот и продукты сельскохозяйственного производства. Именно они и становятся часто яблоком раздора между односельчанами. В основе конфликта зачастую лежит причинение материального ущерба одной из сторон. Так, повсеместно распространены кражи:

По статистике районного суда, в 2002 г. в Кирсановском районе произошло 69 краж в сельской местности и 28 в городе. Как и межевые споры, деревенские кражи имеют сезонный характер: «Вот сейчас (июнь — К.С.) на полях урожая нет. С полей воровать нечего, скота мало, телята только подрастают. В данный момент воровать нечего. К осени гуси, утки появляются, поросята подрастают. Собирают урожай, зерно. Сахар, картофель появляется, семечки, капуста».

Некоторые жители не считают воровством огородные кражи и не предпринимают никаких ответных действий:

Тем не менее все опрошенные представители местных администраций отмечают, что им приходится решать подобные «житейские дела» и выполнять функции «следователя» и «судьи» одновременно. В милицию по поводу «огородных» краж или потрав крестьяне обращаются редко (только в тех случаях, когда ущерб составляет более тысячи рублей), обращаясь с жалобами в сельскую администрацию. Урегулирование конфликта происходит путем собеседования с предполагаемым вором и предупреждения: «доказать, конечно, сложно, кто это дело сделал, но примерно знаем, это не Москва. Всех жителей знаем, кто на что способен… в любом случае это деревня, мы прямо и косвенно будем разбираться, хотя и не докажем, но по-человечески предупредим и другие уже будут задумываться». Распространенными и повсеместными являются мелкие столкновения между соседями из-за домашней птицы или скота, которые регулируются мирным путем. Например, это может быть съеденная соседской собакой или сбитая машиной курица. По словам одного из респондентов, были случаи, когда соседка отрезала головы курам, забежавшим случайно из соседнего хозяйства на ее огород, и перебрасывала их обратно. Обычно инцидент исчерпывается тем, что хозяину возмещается стоимость причиненного ущерба. Однако порой конфликт перерастает границы села и доходит до судебных органов. Так, в Кирсановский мировой суд поступил иск от жительницы района о взыскании ущерба с соседки за то, что ее собака загрызла козу истицы.

Среди поводов к конфликтам следует отметить такое типичное для сельской среды явление, как суеверие или вера в сглаз. По словам информатора — учителя средней школы, даже люди с высшим образованием верят в заговоры, колдовство, привороты, порчу. В д. Шакино (Клепиковский район, Рязанская область), например, рассказывали о том, как одна из женщин села подарила соседке букет цветов с четным числом (6), сорванных якобы на могиле, после чего получившая их заболела. Это было воспринято пострадавшей как колдовство, в результате женщины поссорились и не разговаривали в течение года. Впоследствии «колдунья» плакала, оправдывалась, и в итоге обида закончилась примирением. Подобные антагонизмы зачастую имеют скрытый характер, когда подозревается некто виновный в тех или иных несчастьях. Это может быть и некая совокупность абстрактных «врагов». По выражению местной знахарки (с. Алтухово, Клепиковский район, Рязанская область), «народ лихостится» (завидует — К.С.), что служит причиной разного рода заболеваний как самого человека, так и домашнего скота. В сглазе и порче замечены преимущественно женщины («глазят больше женщины»). За некоторыми женщинами тянется шлейф дурной славы «профессиональной» колдуньи, в открытый конфликт с такими особами не вступают, довольствуясь тайным обсуждением ее злодеяний.

Поход к знахарке может быть вызван и другими мотивами — попытками уладить супружеский конфликт или вернуть мужа. Знахарка из с. Алтухово сажает супругов под иконами под посадную скатерть (посадная скатерть использовалась во время венчания), которая досталась ей от матери, читает особый заговор и затем умывает их. Желательно, чтобы супруги надевали свою венчальную одежду. Попытки примирения супругов путем обращения к подобным «специалистам», по словам респондентов, не редкость в сельской местности, хотя в оценках их эффективности встречаются разноречивые мнения. Семейные конфликты охватывают чрезвычайно широкий диапазон жизненных ситуаций, вплетенных в повседневность и имеющих множество вариантов развития. Их можно классифицировать в зависимости от структурно-поколенного состава семьи: это и супружеские скандалы, и склоки между многочисленными родственниками по прямой нисходящей и боковым линиям родства. Наиболее часто упоминаемые — это ссоры супружеские, между снохой и свекровью, между снохой и золовкой, между родителями и детьми. Они, как правило, умиротворяются внутри семьи, между ближайшими родственниками: «и поругаемся, и помиримся, и вино вместе пьем».

Любопытная традиция разрешения супружеского конфликта (да и любой другой неприятности) бытует в с. Иноковка (Кирсановский район, Тамбовская область). Здесь женщины, для того чтобы выплакать свою беду, ходят на кладбище: «В основном жалуются женщины и в основном на пьющих мужей. Но многие терпят, молчат и скрывают. Считается, что тот, кто выносит сор на улицу, нехорошо о таком человеке думают. Обычно вышел за порог и говорит, у меня все хорошо. Мало ли что дома. Нежелательно выносить сор на улицу. Есть порядочные семьи, то они все внутри. Пусть она поплачет во дворе. Негде покричать, пойду на кладбище, хоть там вроде бы при деле. Она будет плакать, говорить… Туда приходят выплакаться. Кричат так, что даже слышно. Дома, если никого нет, поплакать можно».

По собранным материалам выявлены следующие разновидности причин и поводов к супружеским конфликтам 1) ревность, неверность одного из супругов; 2) борьба за лидерство и самоутверждение; 3) право распоряжения имуществом и бюджетом семьи; 4) отказ от выполнения супружеских обязанностей; 5) пьянство и драки; 6) жестокость по отношению к детям; 7) порча, колдовство.

В супружеских ссорах общественность обвиняет обычно женщину. Считается, что «виновата всегда женщина. Все зависит от нее: если она умная, работящая, то вряд ли муж от нее пойдет налево». Впрочем, по мнению информаторов, и в примирительной процедуре также последнее слово остается за женской половиной, от нее зависит прочность и устойчивость брачных уз. Ее влияние на исход возникающего конфликта, манипуляции обстоятельствами в ту или иную сторону должны иметь одну цель — сохранение семьи.

Семейные конфликты между родственниками иногда возникают в связи с разделом усадьбы и приусадебного участка: «Умирают родители, остается дом-наследство. Одна сестра этот участок обрабатывала, а другая жила более-менее богато, не нуждалась в земле. Ей это не надо. А потом пришло время, что с продуктами, с овощами стало плохо, и вторая сестра предъявила права на этот участок… В конце концов они пришли к согласию».

Если суммировать сведения, полученные из разных источников, то можно встретить неоднократные ссылки на редкость подобных тяжб в сельской местности в сравнении с городом. Тем более что в последние годы участилась практика составления завещания и распределения имущества между детьми еще при жизни. При этом распределение долей далеко не всегда осуществляется равномерно. Вопросы наследования решаются внутри семьи по согласованию, при этом учитывается, кто из детей больше всех нуждается и заинтересован в ведении сельского хозяйства и кто будет ухаживать за стариками.

В сельской местности действуют свои технологии профилактики, разжигания и завершения конфликта. Не последнюю роль в провокации столкновения играют слухи (сплетни). Село или деревня — это относительно замкнутое пространство, где важнейшим способом коммуникации служат соседские разговоры. Практически все жители знают друг друга, поэтому любое общественное место здесь (сельсовет, клуб, аптека, церковь, магазин, улица, автобусная остановка и др.) является своего рода центром обмена информацией и новостями. Опыт экспедиции наглядно показал, как, например, у продавщицы магазина можно получить характеристику любого жителя. Деревенские слухи или сплетни действуют как цепная реакция, ведущая в конечном итоге к взрыву:

«Заведется паршивая овца и все. Она всех взбудоражит. Этой пошепчет: «Манька-то пошла в огород и тебе не сказала, а у нее там собаки бегают и куры поклевали». Эту заведет, пойдет к другой соседке, ту заведет, и вот начинается у них между собой». Вместе с тем слухи выполняют и функцию противоположного свойства, оказывая помощь в поиске виновного: «Утаить от народа ничего нельзя. Милиционер через село все равно все знает». Немаловажно при этом, что информация разглашается под большим «секретом», дабы не был обнаружен ее источник. Здесь открывается любопытное свойство механизма предупреждения семейной ссоры в деревне: действия, несущие в себе опасность потенциальной обиды, окружаются тайной.
Приведем один из рассказов: «У нас тут шесть домов, все свои. Хозяйкой была свекровь… Корова была на все дворы одна, делили молоко по литру. Четыре золовки. Одна с нами, а три замужем. Свекровь подоит и говорит: «Нина, разнеси молоко по очереди». Золовка молодая, незамужняя, оговаривала некоторых золовок. Свекровь даст мне молоко и говорит: «Ты уж не говори, что отнесла молоко-то. Потихонечку». А эта золовка наша ругалась… Я в стороне, чужая была. А они кому поболе, кому помене. «Дуське отнеси, а Насте не говори». Таким образом, предвидя возможный конфликт между дочерьми из-за неравномерного распределения молока, мать осуществляла семейный дележ скрытно.

Хотелось бы отметить еще один способ умиротворения семейных ссор, относящийся к категории ирреальных. «Посредниками» в урегулировании конфликтов иногда выступают сны. Молодая женщина из с. Тюково (Клепиковский район, Рязанская область) рассказывала: «Как вот ехать в Коробово, мне приснился сон. Церковь, захожу я в эту церковь и вижу икону. «Вратарница» Иверская. Я тут с мужем поругалась, а в ночь она мне приснилась. Она дом охраняла раньше, ее вешали на ворота. Я когда ехала по дороге, увидела именно эту церковь. Только во сне она приснилась новая. А в действительности была ветхая. Я туда захожу. Икон много, а эта икона мне в глаза бросилась. Взгляд на ней остановила. Я поругалась с мужем, а в 4 часа она мне приснилась. В Бога я верю. Мы помирились сразу на следующий день».

В порядке профилактических мер, а также с целью действенной помощи в разрешении уже существующих конфликтов используется широкий арсенал средств: и заказ прихожанами различных служб, и исповедь, и приобретение разного рода текстов молитв о семейном и ином благополучии, и освящение домов и машин и др. В с. Новопанское (Михайловский район, Рязанская область) рассказывали, что здесь после разлада в семейной жизни в дом приводят священника: «святили дом после ссоры».

Изучение конкретных разновидностей такого универсального явления, как конфликт, показало, что их разнообразие обусловлено:
средой возникновения — семья, сельскохозяйственное производство, общественная жизнь (внутрисемейные, межсемейные, с представителями власти, с односельчанами, с дачниками);
предметом спора — материальные ценности, нематериальные;
обстоятельствами — с применением физического насилия, без применения силы;
составом участников, различающихся по полу, возрасту, образованию;
способами разрешения (мирное разрешение путем переговоров, участие посредника, месть, перерастание в более глубокий конфликт, применение административных мер и мер принудительного характера);
способами предупреждения (реальными и ирреальными).

В настоящей статье лишь намечены общие контуры одного из аспектов исследования правовой культуры сельского населения России. Обращение к конфликтам позволило выявить жизненно важные болевые точки, вокруг которых сконцентрированы интересы сельчан. Они связаны, как и прежде, с основным источником экономического обеспечения крестьянского двора — с землей и сельскохозяйственным производством. Еще одна разновидность конфликтов группируется вокруг семейных взаимоотношений, что свидетельствует о непреходящем значении этого института в сельском мире.

Результаты анализа собранных материалов в деревне начала XXI в. имеют некоторые параллели, а иногда очевидные аналогии с наблюдениями и выводами исследователей сельского мира XIX в. Несмотря на модернизацию российского общества в целом, его аграрная составляющая (а это сегодня почти треть населения России) сохраняет в себе ряд устойчивых черт, присущих ей и в прошлом. Разумеется, этот «культурный слой» постоянно подпитывается и обновляется, но ценностные константы, игравшие стержневую роль в жизни села на протяжении многих столетий, до сих пор определяют специфику крестьянского права. Помимо отмеченных свойств рассматриваемого правового пространства невозможно оставить без внимания еще одно обстоятельство: здесь человек с его правовым полем оказывается очень близким другому человеку: в силу ли компактного проживания в сельской местности, в силу ли иных причин.