Истоки русской музыки

Все основные черты, отличающие именно русскую классическую музыку от других композиторских школ мира, сосредоточены в творчестве Михаила Глинки  (1804–1857), и многими из его творческих находок композиторы (не только русские) пользуются до сих пор.

Ранние годы жизни Глинка провел в имении своего отца в селе Новоспасском Смоленской губернии. Там он часто слышал разнообразные русские народные песни и инструментальные наигрыши, любовь к которым всегда хранил в сердце. Поэтому во многих глинкинских мелодиях были слышны интонации народной музыки, которые перекочевали и в творчество последующих русских композиторов и так или иначе присутствовали в музыкальной ткани их сочинений. Благодаря этому русскую классическую музыку часто можно безошибочно отличить от музыки зарубежных авторов.

Еще одним интонационным источником музыки Глинки стал русский городской романс. Это был излюбленный жанр светских кругов Санкт-Петербурга и Москвы, в котором соединялись зачастую талантливое стихосложение и выразительный музыкальный аккомпанемент. Будучи светским человеком, Глинка дружил с известными поэтами того времени, в частности с Александром Пушкиным.

Неслучайно значительное место в его творчестве занимали романсы, текстами для которых становились произведения Александра Пушкина, Василия Жуковского и Михаила Лермонтова. С тех пор написание романсов на стихи известных русских поэтов стало доброй традицией многих русских композиторов, даже вполне серьезных, для которых основными жанрами были опера или симфония.

В течение нескольких лет Глинка брал уроки фортепиано у знаменитого ирландского пианиста и композитора Джона Фильда, который в тот момент жил в Санкт-Петербурге. От своего учителя, который известен во всем мире как создатель жанра ноктюрн, Глинка перенял виртуозное владение фортепианной техникой и красивейшее туше, которое современники сравнивали с «жемчугом, рассыпанным по бархату», а также удивительную «пианистичность» (удобное положение рук при игре) и красоту звучания.

Глинка тщательно разрабатывал фортепианную фактуру всех своих произведений, будь то виртуозные фантазии и вариации или несложный аккомпанемент к романсам. Эта, в некотором роде особая, роль фортепиано сохраняется в творчестве русских композиторов и по сей день, а русская фортепианная школа по праву считается одной из сильнейших в мире.

Глинка много путешествовал, и эти поездки не только нашли отражение в его творчестве как своеобразные путевые заметки, но и повлияли на его музыкальный язык, а через него и на всю последующую русскую музыку. Так, например, результатом поездки композитора на Кавказ в 1823 году стало сохранившееся на всю жизнь увлечение восточными мотивами, которые звучали в нескольких его романсах с восточным колоритом и впоследствии в «восточных» фрагментах «Руслана и Людмилы». Персидский хор из этой оперы был написан Глинкой на основе азербайджанской народной песни «Галанын дибиндэ».

Интонации обобщенного «загадочного Востока» с тех пор в изобилии встречались в творчестве русских композиторов, особенно членов «Могучей кучки». Так называемая «русская музыка о Востоке» оказала значительное влияние на мировую индустрию киномузыки. Саундтреки многих классических фильмов про мумий, караваны в пустыне и турецких янычар зачастую имели мало отношения к подлинной национальной музыке соответствующих народов, зато напрямую восходили к «Половецким пляскам» из «Князя Игоря» Александра Бородина и тем самым к общим принципам создания «восточного» колорита средствами симфонического оркестра, которые заложил еще Глинка.

Во время поездки в Италию в 1830 году Глинка познакомился с выдающимися оперными композиторами — Винченцо Беллини и Гаэтано Доницетти, мастерами бельканто, и сам изучал основные принципы этого уникального стиля итальянского пения. Под впечатлением от итальянской музыки он написал множество циклов вариаций и фантазий на темы популярных в то время опер, а инструментальные сочинения Глинки, начиная с этого момента, часто несли отчетливый отпечаток изящного итальянского стиля.

Этот стиль впоследствии подхватили и другие русские композиторы, например Петр Чайковский и Николай Римский-Корсаков.

Уже в зрелом возрасте Глинка путешествовал по Испании. Подобно многим русским деятелям культуры того времени, он был очарован этой страной и ее самобытной культурой, изучал и записывал испанские народные песни и танцы и даже, по его собственному признанию, учился танцевать хоту под руководством некоего дона Педро.

После этой поездки Глинка создал «испанские увертюры» — «Арагонскую хоту» и «Ночь в Мадриде», которые породили целый пласт русской музыки в испанском стиле с выразительной мелодикой и узнаваемыми ритмами. «Желание быть испанцем», по меткому выражению Козьмы Пруткова, нет-нет да и проглядывало в творчестве русских композиторов. Причем «испанские» образы, созданные ими, нередко оказывались даже более испанскими, чем музыка собственно испанских авторов.

Еще одной находкой Глинки было изображение волшебных существ и вообще всего потустороннего при помощи симметричных ладов и созвучий.

Мажор и минор, в которых написано подавляющее большинство всей классической музыки с восемнадцатого века по начало двадцатого, изначально несимметричны, то есть семь нот внутри октавы распределены неравномерно по высоте, а находятся на разном расстоянии друг от друга. Точно так же асимметричны, но каждый по-своему лады народной музыки в разных культурах. А Глинка впервые в истории сознательно и целенаправленно применил для изображения волшебника Черномора в опере «Руслан и Людмила» целотонную (или целотоновую) гамму, то есть симметричный лад, в котором расстояние между всеми звуками внутри октавы одинаково — равно целому тону. В честь этого приема целотонную гамму иногда еще называют «гаммой Черномора».

Симметричные лады разной структуры регулярно использовались композиторами для изображения в музыке «иных» персонажей и явлений. К ним относится, например, знаменитая гамма «тон — полутон», которая неоднократно встречается в операх Римского-Корсакова, начиная со сцены «чуд морских» в опере «Садко». Во всем мире ее принято называть гаммой Римского-Корсакова.

В Берлине Глинка изучал классическую западноевропейскую полифонию под руководством известного педагога Зигфрида Дена. С тех пор строгость, теоретическая безупречность и тщательная разработанность полифонической ткани, при общем романтическом характере музыки, были характерными признаками симфонических и хоровых партитур Глинки. Он приводил «русскую народную» полифонию в соответствие с классическими принципами немецкой музыкальной науки.

Так, начиная с Глинки, основой русской классической музыки стали интонации народной песни, украшенные на манер бельканто, разработанные по правилам европейской теории и заключенные в стройные рамки классических музыкальных форм.