Олег Аккуратов: «Музыка для меня — это солнечный свет»

— Да, концерт состоится в Доме музыки с участием потрясающих музыкантов — Игоря Бутмана и нашего Московского джазового оркестра, Валерия Сюткина, а также струнной группы ансамбля театра «Новая опера». Будет очень много музыки, будут авторы текстов, которые можно услышать на альбоме: Константин Арсенев и мой брат Юра Аккуратов. На альбоме есть и авторские композиции, и, например, несколько джазовых стандартов Мишеля Леграна. Один называется «How Do You Keep the Music Playing», другой — «Les moulins de mon coeur» («Мельницы моего сердца»). Это первый мой вокальный альбом — я спел несколько джазовых стандартов. Но в основном в него вошли совместные авторские композиции с композитором Михаилом Савиным — он был аранжировщиком команды Валерия Сюткина в шоу «Голос». И мы сделали такой кроссовер — как бы джаз, но в то же время и поп-музыка. Всё это с оркестром, всё это вживую. Я занимался этим проектом практически год. Каждый день я что-то делал, что-то писал. Кропотливая, адская, трудная, но в то же время интересная работа. Надеюсь, всё пройдет прекрасно, с позитивом, с теплом, с душой.

— У нас с трио очень широкий репертуар, всегда есть что показать публике: и что-то из нового альбома, и советские песни, и джазовые стандарты, и всё что угодно.

— Особенное место занимают Игорь Бутман, Николай Левиновский. С Игорем Бутманом я сотрудничаю, работаю в его оркестре. Он очень приятный, теплый, добрый, хороший музыкант. Когда ты играешь с ним — получаешь огромное удовольствие. Мы можем с ним общаться на джазовые темы, и что касается конкретно джаза — у нас практически всё совпадает по вкусу, по ощущениям.

Конечно, я люблю советский джаз, было очень много хороших музыкантов и композиторов — Дунаевский, Блантер, Исаковский, Лебедев-Кумач, Мокроусов, Хренников. Множество потрясающих поэтов-песенников. Мы с удовольствием всегда играем эту музыку, и ныне живущих, и тех, которые от нас уже ушли далеко. Играем творчество Евгения Крылатова, Владимира Шаинского. Я делал целые программы с музыкой из советских фильмов и мультфильмов. Мелодии, написанные нашими композиторами, известны и актуальны по сей день. Я с большим удовольствием исполняю их на концертах.

— Можно Бориса Березовского, можно оркестр имени Чайковского. Можно этномузыку. Я сейчас сотрудничал с якутскими проектами: есть такая Олена Уутай — якутская певица, которая поет интересное этно. И мы сейчас объединили якутскую музыку и джаз. Такой вот очень интересный проект. Я послушал бы Даниила Крамера, гитариста Алексея Кузнецова, западных — Пэта Метини, Херби Хэнкока, Уэйна Шортера, Шеймуса Блейка, Уинтона Марсалиса. Когда они приезжают — это вообще шок. Наполняешься теплом и светом.

Камерная музыка тоже хороша, люблю скрипичные и виолончельные сонаты слушать, и играть тоже. Бетховена, Хачатуряна. Замечательная музыка, божественная, проникновенная, которая полна драматургии, весеннего огня, света, тепла, хорошей энергии. То, что написали композиторы тогда, — это невероятно, и все они были философами. Каждый имел свой стиль, свой образ, свой характер. Например, Чайковский очень поэтичный. Когда ты слышишь Чайковского, ты представляешь какие-то стихи, особенно фортепианный цикл «Времена года», который просто завораживает душу. Я очень люблю русскую классику, Чайковского, Рахманинова. В ней столько добра, столько души. Я люблю музыку и играть, и слушать, и говорить о ней, а говорить о ней можно бесконечно.

— Есть такой прекрасный английский композитор — я о нем слышал, но сейчас изучаю его творчество более подробно. Его зовут Карл Дженкинс. Он пишет неоклассику, там религиозные тексты на латыни, на каких-то других интересных языках — то иврит, то суахили, амхарский, эфиопский. Прекрасная музыка, она создает настроение. Я как-то послушал и подумал: «Мамочки, что там за гармонии, что за красота, что там творится? Что за драматургия в этой музыке?!» Всё начинается очень тихо, и нагнетается, нагнетается, она всё развивается, и тут она превращается в какой-то прах! Что-то тревожное, и вдруг опять затихает постепенно, и растворяется… Интересная, прекрасная музыка.

— Говорят, что сейчас в нотной системе Брайля есть практически всё. Вот, например, фортепианные сонаты Моцарта. Мне очень трудно учить это со слуха, потому что там переплетаются два рояля и не поймешь, кто что играет — кто первую партию, кто вторую. А тут все — тут по нотам можно понять каждого. Отдельно выписана прима, отдельно — вторая партия. Интересно, что сольные произведения можно учить через компьютер — замедляя темп воспроизведения. А что касается, например, фортепианных дуэтов, есть два варианта: либо брайлевские ноты, либо помощник, который подскажет и поможет разобрать. По Брайлю на самом деле сложно учить произведения, потому что они требуют особого внимания. Всё устроено по отрывкам: правая рука с такого-то по такой-то такт, затем левая. Потом следующий отрывок — то же самое. А вот что касается нотной тетради, я включаю туда произведения, которые мне нравятся, которые я играю, вплоть до джаза, до каких-то современных композиторов, того же Дженкинса. Это очень кропотливая работа — разбирать систему Брайля и при этом приятно это делать.

— У нас есть классическое образование, у нас прекрасная фортепианная русская школа, и не только — и струнные, и духовые. А джазового образования у нас как такового в стране нет. А хочется, чтобы оно было, чтобы оно развивалось, чтобы люди могли всё больше и больше заниматься джазом, чтобы появлялись какие-то методики. Чтобы музыканты могли это не просто сыграть, но и объяснить — отчетливо, осмысленно, лаконично. Донести до людей, что такое джаз, свинг, пульсация, фанк, что такое фразировка. Каждый термин, каждое слово очень важно для джазового музыканта. Во-первых, это развивает хорошую память, когда ты знаешь истории композиторов, истории стилей. Во-вторых, ты погружаешься в какой-то мир, узнаёшь очень много прекрасной музыки, которую можно бесконечно слушать и что угодно делать — веселиться, танцевать. И также вслушиваться в каждую ноту.

— Дети с ограниченными возможностями могут заниматься музыкой, этому ничто не мешает. Когда я сам начал заниматься музыкой, я понял, насколько это хорошо. Ты не обращаешь внимания на то, видишь ты что-то или нет. Даже незрячий музыкант может играть на фортепиано, петь, быть джазменом, поп-музыкантом, народником. Музыкальное образование доступно для всех людей. Это кропотливый, адский, бурлацкий труд, но это очень важно. Если ты любишь музыку, у тебя есть усидчивость, есть к этому стремление. Музыкальное образование у нас в стране очень хорошее.

— Конечно, есть, они уже сбываются, с каждым годом новые. Например, я сыграл «Фантазию» Бетховена с хором и фортепиано. Сейчас у меня мечта — сыграть Второй концерт Чайковского с оркестром. Скоро поеду в Челябинск и буду играть его. Потрясающая музыка, которую я страшно полюбил, потому что она и классическая, и какая-то народная, в ней есть такая плясовая прекрасная энергия, особенно в третьей части. Когда ты эту музыку изучаешь и играешь ее просто в медленном темпе, у тебя возникает ощущение, что она такая масленичная, как будто выходит толпа целая, начинается, скажу народным языком, развеселая пляска. Интересное сочетание. Чайковский писал разноплановую музыку. Ведь весь Второй концерт, в отличие от Первого, имеет совершенно другую картину, другой характер. Первая часть в этой музыке чем-то напоминает «Славься» Глинки из оперы «Жизнь за царя». Она очень напевная, особенно побочная партия — сразу представляешь эту природу, этот свет, это тепло. Это гениальная музыка, ни одной плохой ноты. Все они прекрасны и наполнены каким-то смыслом, каким-то развитием, какими-то событиями. Об этой музыке можно говорить бесконечно. Она по характеру очень разнообразная. Где-то очень много виртуозности и лирики, особенно в серединке первой части. Столько любви и души в этой музыке. Всё, что написано Чайковским, — это просто нечто.

— Много работать и постоянно ставить перед собой новые задачи. Всё это входит в музыкантскую профессию. Можно не сочинять самому, а выучивать произведения, которые ты хочешь постоянно играть и наполнять, расширять свой репертуар. Дарить людям тепло, свет и какие-то душевные чувства, потому что хочется с залом пообщаться, поинтерактивничать. Я вот сейчас с залом делаю такую штуку: читаю стихи, причем в определенном ритме, и они за мной повторяют — тоже в ритме. Находишь сразу какие-то интересные приемчики и доносишь это до зала. И зал это воспринимает. Публика порой бывает грустная, и хочется ее развеселить. Столько критериев и столько задач можно поставить, чтобы реализовать себя в дальнейшем. Много играть, много слушать, много узнавать нового — это очень важно.

— Она дает всё. Всё, что связано с музыкой, — классно. Ведь музыка для меня — это стремительность, это порыв, это энергия, это солнечный свет, это теплота, это отношение к людям, ко всем и ко всему. Ведь каждая музыка требует определенной драматургии, и ты как будто рисуешь: например, когда играешь Чайковского, ты рисуешь пейзаж, нашу страну, Россию, необъятную, которая очень глубоко описана в этой музыке. Я еще в детстве понял, что стану хорошим музыкантом. Всё, что наполняет меня, я проживаю через музыку.