Свадебный обряд, песни и причитания Сланцевского района Ленинградской области

Свадебный обряд Сланцевского района Ленинградской области представляет собой сложный музыкально-этнографический комплекс, хорошо сохранявшийся в памяти местных жителей еще в 1970-е годы.

Традиционная народная культура данного района удерживает исторические связи с псково-печорской и гдовской традициями, но имеет свои специфические черты. Свадебный обряд и его художественные формы могут быть представлены как самостоятельный, очень яркий этнографический комплекс.

Свадьбы играли обычно осенью, зимой, больше всего в период от Крещения до Масленицы.

В деревне Монастырёк существовал обычай до сватовства  «посылать с вестью» о приходе сватов, чтобы оградить себя от насмешек в случае отказа. Про жениха, получившего отказ во время сватовства, говорили: «Рогатку дала невеста».

Свататься ехали родители жениха и кто-нибудь из старших родственников. Войдя в дом невесты, сваты сразу же начинали «заваливать клюки» (кочерги, ухваты). Существовала примета, что если этого не сделать, высватать невесту не удастся. При согласии на брак хозяева выносили самовар, а сваты ставили на стол бутылку. Все, включая невесту, садились пить чай. В некоторых деревнях о таком застолье говорили: «лидки зáпили».

Невеста давала сватам залог — головной платок, одеяло, простыню. Существовали поговорки: если сватовство было удачным — «поехал жених с простыней», а если ему отказывали — «поехал без простыни». В тех случаях, когда невеста меняла свое решение, залог не возвращали.

Через два-три дня родные жениха (отец, мать, братья) приезжали «Богу молиться». После молитвы невеста и жених вставали на колени на вывернутую мехом вверх шубу, а их родители становились перед ними. Молодые кланялись, целовали икону, после чего родители трижды обводили вокруг их голов решетом с помещенными в него иконой, хлебом и солью. Затем все усаживались за стол и договаривались обо всех деталях предстоящего события. В деревне Рудно этот этап свадьбы назывался «запóины».

От богомоленья до свадебного дня проходило обычно две недели, в течение которых невеста вместе с девушками готовилась к свадьбе. В деревнях Морди, Поречье об этом периоде говорили: «невеста сидит на посáде с подружками». В деревне Вороново вспоминали, что невеста по вечерам выходила на улицу «голóсить на все четыре стороны». И в других деревнях зафиксированы сведения о причитаниях невесты, с которыми она встречала приходивших к ней подруг, а также о посещении невестой-сиротой кладбища.

Незадолго до свадьбы жених с родственниками (чаще всего — с незамужними сестрами) ехал к невесте «с пирогом» (или «с солодом»). Накануне свадьбы или дня за два до нее родные невесты везли в дом жениха приданое — «ехали с добром». По приезде все стены в доме жениха все увешивали полотенцами невесты. В восточной части района за приданым приезжал сам жених. Деревенские женщины специально приходили посмотреть, какая невеста рукодельница.

Существовал обычай накануне свадьбы водить невесту в баню. По дороге туда она причитала (шла с причётом). Пока невеста мылась, девушки в предбаннике пели песни, а затем расчесывали ей волосы, что сопровождалось причитаниями невесты.

В деревне Рудно мать встречала невесту и девушек, возвращавшихся из бани, причётом. Двери дома оказывались закрыты, и невеста плачем просила пустить ее ночевать:

Пусти, родненька маменька,

Меня ночевать в последнюю ноченьку…

После бани совершался обряд прощания с крáсотой (красóй). За несколько дней до этого девушки срубали в лесу маленькую елочку и несли ее в деревню под песни «Вы цветы ли наши цветики», «Дунули ветерцы». Затем подруги невесты украшали елочку — «красý крáсили». Разноцветную бумагу, из которой делали цветы для украшения елочки, покупал жених. Во время изготовления крáсоты невеста причитывала:

Спасибо, милые подруженьки,

Что приукрасили мне вольну волюшку, красу девичью…

Венчальный день был насыщен обрядовыми действиями.

Утро в доме жениха было посвящено его сборам к венцу. Жениха сажали на квашню, надевали ему праздничную рубаху и пели песню «Благослови, Господи, свадебку заигрывать». Родители благословляли его. Девушки из родственниц жениха украшали лошадей, вплетая им в гривы разноцветные ленты. Когда поезд отправлялся, пели «Красивая солнушка за лес катится». Впереди ехали клетникú (женатые мужчины, ведущие свадьбу), на второй повозке — жених, а за ним  все гости.

По дороге к венцу жених мог заезжать за невестой, но мог встречаться с ней и непосредственно в церкви. В этом случае за невестой заезжала родня жениха (поезжане) во главе с клетникóм. У невесты также был свой клетнúк.

Утром в доме невесты проходил обряд «прощания с рóдой». В некоторых местах (например, в деревне Гусева Гора) невесту было принято будить, она причитала. Одевали невесту в свадебный наряд две шаферицы (ее подруги). Записано свидетельство о том, что когда наряжали невесту, то сажали ее на хлебную квашню (деревня Поречье). В подол невесте затыкали иголки  и обвязывали ее под одеждой рыбной сетью от сглаза. Если невеста была сиротой, ей в это время пели песню «Ты река ль моя реченька». Потом девушки вели невесту за стол, садились вместе с ней и пели «Благослови-ко, Господи, свадебку заигрывать».

Следующее обрядовое действие носит название «к ковшáм». Когда пели «Благослови-ко, Господи», клетник невесты бил кнутом по балке и кричал: «Рóдный батюшка, рóдна матушка, подойдите, наделите свою дочку!» Невеста держала в руках большой поднос с двумя стаканами пива и обращалась к родителям с просьбой наделить ее «не злáтом, не сéребром, а добрым здоровьицем».  Родные подходили к ней и клали на поднос дары — одежду, деньги. В одних деревнях «к ковшáм» призывали до приезда женихова поезда, а в других —  после.

После наделения невесты следовал обряд «прощания с крáсотой». Невеста выходила на улицу с двумя шаферицами, которые несли красý (наряженную ёлочку) и пели «Красотá ль моя крáсота». Все трое кланялись на четыре стороны, а невеста голóсила.

Затем ждали приезда жениха. Когда поезд подъезжал, женщины пели песню «Там бежали кони вороны», а невеста смотрела на поезжан в кольцо — «чтобы дети были круглые». Невестин клетник выносил на двор подушки, женщины требовали у поезжан выкуп за подушки. Следовало заплатить и за каждую ступеньку крыльца.

Когда поезжане вступали на крыльцо, дверь открывали, а женихов клетник бил кнутом перед собой и кричал: «Ни встречного, ни поперечного!» Те же слова он произносил, когда жених с невестой выходили из дома, чтобы ехать под венец.

В ожидании поезда жениха невеста сидела за столом, накрытая платком. При появлении поезжан шаферицы требовали у них выкуп за невесту. Только после того, как жених заплатил, с невесты снимали платок, а поезжане садились за стол. Среди праздничных блюд — щи или суп, картошка с мясом, холодец, пироги капустные, ягодные, с рисом, с яйцами. Во время застолья певицы величали жениха и невесту («Виноград со ягодой»), их родню («Стелется, вьётся», «Судно по реке»).

Перед отъездом жениха и невесту не благословляли, так как каждого из них родители благословили дома. Когда жених с невестой выходили из-за стола, то пели «Земляничинка ягода», «Как повывели торицу». Клетник крестил перед собой кнутом: «Ни встречного, ни поперечного!». Мужчины стреляли из ружей — чтобы свадьбу не испортили. С этой же целью палили из ружей и когда поезд ехал от венца.

Существовало множество поверий о порче свадьбы. Говорили, что недобрые люди «вставляли медведя» в глаза лошади, которая пугалась и не двигалась с места. Когда поезд ехал от венца, делали воротики из обернутых соломой жердей и поджигали, из-за чего лошади пугались. Но возницы «лихо подстегивали» их, и свадебный поезд проезжал сквозь очистительный огонь.

Встречая поезд молодых у дома жениха, пели «Соколы вы соколы», «Благослови, Господи». Молодая, входя в дом, сыпала ячмень на печку и «по народу». Молодых «солучáли» — благословляли их вместе: на пол стелили шубу мехом вверх и над головами трижды обносили решетом, в котором находились икона, хлеб, соль и свечка. Затем вели новобрачных за стол. Поверх фаты молодая была накрыта платком. Свекровь снимала платок и говорила:

Наша молода не спала, не дремала,

Тонко пряла, звонко ткала,

Бело белила, нас всех наделила.

Гости кричали: «Хорошá, хорошá!» Чтобы невеста не была сонной, а была «забóтной», свекровь отгоняла «дремý» от молодой — махала снятым с ее головы платком на девушек: «Дремá на вас! Дремá на всех девушек! А нашей невестке, нашей доченьке — жить, веселиться и радоваться!» Певицы заводили песню «Привели к нам неженку».

За столом величали всех гостей, припевали пары. А гости платили певицам за песни.

В деревне Рудно молодых одаривали сразу после венца. В других деревнях невеста дарила новую родню.

Существовал обычай красть невесту перед тем, как молодых отправляли спать. Жених должен был выкупить постель.

Будила молодых крёстная, иногда — дрýжка. После первой брачной ночи невесте надевали повойник — женский головной убор. Били горшки и кидали монеты, заставляя ее мести пол. Посылали молодую «на волόкшу» –за водой к колодцу, к которому она должна была привязать пояс. Сопровождавшие ее шафера и шаферицы ждали, когда она достанет ведро из колодца, и сразу выливали воду. Каждого вылившего воду молодуха обвязывала поясом. Для свадьбы заготавливали до 200–300 поясов, поскольку ими обвязывали поезжан, кидали пояса, когда ехали по деревне, девушки их подбирали.

Второй день «гуляли» уже без песен.  Молодёжь и вся свадьба каталась на лошадях. В доме жениха гостям показывали приданое. В деревне Загривье на второй день жених ехал за родителями невесты с приглашением на обед. В других местах молодые ехали к невестиным родителям. Тёща подавала зятю яичницу. Если невеста оказалась «нечестная», он мог вырезать круг в яичнице, а если честная, то поданное блюдо не трогал. Возвращались домой на следующий день с пирогом. В деревне Поречье на третий день приезжал отец или брат молодухи звать к себе «на чины». Последний раз чествовали молодых на Масленицу, когда они приезжали к тёще «на блины». Во время Великого поста молодую могли отпустить домой ткать, если до свадьбы она не успела обработать свою пряжу.

На этом свадебный обряд заканчивался.

Особенностью сланцевской свадьбы является большое разнообразие напевов и текстов свадебных песен. В экспедициях Санкт-Петербургской консерватории (руководитель А. М. Мехнецов), Областного Дома народного творчества (руководитель А. Н. Захаров), в личных поездках А.М. Мехнецова в Сланцевском районе записано множество свадебных песен, среди которых преобладают величания (жениха и невесты, гостей на свадебном застолье). Исполнение свадебных песен, отличающихся жизнерадостным настроем, часто сопровождалось пляской, «кúканьем»  (ритмическими вскрикиваниями в пронзительно высоком регистре). 

Всего зафиксировано 62 песенных сюжета. Тексты сланцевских свадебных песен опираются преимущественно на стихи тонической организации (семи-, восьми-, девятисложные двухударные стихи). Ряд напевов («Красивая солнушка», «Привели к нам неженку» и других) характеризуется синкопированным ритмом, пятидольностью.

В каждой деревне насчитывается до сорока свадебных песен с различными напевами. Основные центры традиции — деревни Загривье, Монастырёк, Вороново, Рудно. В деревне Вороново удалось записать несколько музыкальных образцов свадебных причитаний, которые занимали в старину важное место в довенечной части обряда. Прекрасный коллектив Дома культуры «Горняк» города Сланцы, состоящий из знатоков местной традиции, является хранителем свадебного фольклора Сланцевского района.

Фольклорно-этнографические материалы, собранные А.М. Мехнецовым в 1973 и 1975 г., а также экспедициями 1978–1980 гг. (записи А.Н. Захарова, Е.И. Мельник и А. М. Мехнецова), уникальны, поскольку свидетельствуют о прекрасной сохранности традиционного музыкального фольклора вблизи такого мегаполиса как Ленинград и индустриального города  Сланцы Ленинградской области.

Относительная простота напевов и текстов создает прекрасные возможности для освоения этой яркой песенной традиции участниками фольклорных коллективов. Данный этнографический комплекс по праву может быть отнесен к памятникам отечественной музыкальной культуры.