Свадебный обряд деревни Липовка Шумячского района Смоленской области
Свадебный обрядовый комплекс охватывает временной промежуток от двух до пяти недель. Основная часть ритуала начинается в субботу, продолжается в воскресенье и заканчивается в понедельник. Свадебный обряд в Липовке включает следующие обязательные этапы: сватовство, двороглядье, заручины, девишник, приезд жениха и выкуп невесты, увоз невесты и венчание, приезд молодых в дом жениха и застолье, брачную ночь, обряды второго дня.
Свадебный ритуал начинался со сватовства, приуроченного обычно к воскресному дню. В сваты к девушке ходили в Липовке только мужчины: жених, его отец и два посторонних человека (например, соседи). Представители жениха сообщали, что пришли сюда якобы в поисках пропавшей телочки либо для покупки телочки. Девушка, которую предполагалось засватать, именно в это время принимала решение — принять предложение или отклонить. Если она давала положительный ответ, то пришедшие проходили в дом и садились за стол. Информанты отмечали, что раньше угощение на сватовстве было очень скромным: сваты приносили водку, а родители потенциальной невесты обеспечивали закуску. За столом договаривались о сроках ближайших встреч: как правило, через неделю назначались заручины, а до этого — ответный визит родственников невесты к жениху — двора глядеть. Со сватовства начиналась целая череда переездов участников обряда между домами жениха и невесты вплоть до окончания свадьбы.
В отличие от жениха, приходившего в сваты, невеста двора глядеть не ездила. К жениху отправлялись ее родители и другие взрослые родственники, для того чтобы оценить хозяйство жениха.
Центральным событием предварительной части свадебного обряда в Липовке являлись заручины (запоины), проходившие в доме невесты. Состав их участников гораздо шире, чем на сватовстве. С женихом приезжали его родители, крестные, женатые братья и замужние сестры с мужьями, а также те посторонние мужчины, что ходили сватать. Один из этих мужчин именовался теперь дружком — главным распорядителем на свадьбе. Представительство невесты аналогично. Ее стороной обеспечивалось более богатое, нежели на сватовстве, застолье; родственники жениха приносили с собой лишь водку и хлеб. В отличие от сватовства, на заручинах жених и невеста вместе сидели за столом, располагаясь в кутý (святом углу).
За столом на заручинах впервые начинали звучать свадебные песни, например, «Што с-пад камня, камня белыва». Невеста и ее мать плакали (как отмечали жительницы Липовки, не на голос, а слезами).
Важную часть этого этапа составляло одаривание невестой будущих родственников. Жениху и всем мужчинам с его стороны она дарила полотенца, а матери жениха — платок. Подарки готовили загодя: каждая девушка, вступая в брачный возраст, начинала шить и вышивать дары специально для будущей свадьбы.
После заручин невесте также предстояло заниматься рукоделием: шить и вышивать занавески, скатерти и полотенца, а также рубаху для жениха. Тем временем ее родители готовили продукты для свадебного стола. Дата бракосочетания определялась готовностью к свадьбе невестиной стороны, так что временной промежуток между заручинами и собственно свадьбой составлял от одной до четырех недель.
Если у невесты не было матери или отца, то в конце этого периода она посещала кладбище. Там невеста кланялась умершему родителю, плакала, выла (то есть плакала на голос, как по покойнику) и приглашала мать или отца на свадьбу.
Дальнейшие этапы свадебного обряда следуют непосредственно друг за другом. Жители д. Липовка обозначают их как девишник, свадьбу и назавтрега. Это объемные ритуальные комплексы, каждый из которых делится на более мелкие этапы.
Девишником назывался этап свадьбы, который начинался вечером в субботу и заканчивался в воскресенье приездом жениха в дом невесты. Девишник проходил и у невесты, и у жениха, причем обрядовые действия, за некоторым исключением, совершались в обоих домах параллельно. Этот эпизод свадебного ритуала включал в себя молодежное гулянье и проводы: родственники невесты провожали ее в чужую семью, а родственники жениха отправляли его в путь за невестой. По информации, полученной от старейшей жительницы деревни, когда-то девишник начинался поздно вечером и продолжался всю ночь, однако с течением времени его первый этап сместился на вечер субботы, а второй — на утро воскресенья.
Для молодежного гулянья невестиной стороны в деревне снимали отдельный дом (хату), куда приходила невеста, ее подруги, включая молодых замужних женщин, и знакомые парни. Среди девушек выделялись три подневестницы — постоянные спутницы невесты. Бóльшую часть ночи они пели, играли и танцевали. Жительницы деревни отмечали веселый характер этого гулянья. У жениха в это время тоже устраивали гулянье, но бóльшую часть приглашенных там составляли парни, в числе которых — три подженишника.
После гулянья невеста и ее ближайшие подруги переходили в дом невесты, куда собирались все ее родственники. Здесь эмоциональный строй обряда резко менялся. Невеста и ее мать (а иногда — и сестры) начинали плакать, а женщины и девушки — петь свадебные песни. На этом этапе девишника невесту собирали, готовили к бракосочетанию.
Важнейшим обрядовым действием здесь являлось чесание косы невесте. Родственники и девушки, сидевшие вначале за столом, выходили на середину хаты. В центре ставили табурет или стул, застеленный шубой (тулупом) мехом наружу, на который сажали невесту. Рядом с невестой становилась ее крестная мать, которая испрашивала у родителей благословения, используя специальную словесную формулу: «Матка родная, батька рóдный, баславите сваему дитяти гóлову чесáти!», на что каждый из родителей отвечал: «Бог благословит!» Эта формула дублируется в звучащей следом свадебной песне «Благослови, мати, со своей дитяти». Сразу после этого крестная расплетала и расчесывала невесте косу. Ее действия сопровождала другая песня — «А в садику ластычка жалка щебетала», а следом звучала песня «Девычки маи падружки».
Расчесав невесте волосы, крестная надевала ей венок. Свадебный венок — главная часть свадебного наряда невесты, символ ее девичества. Раньше венки изготавливали из искусственных цветов разного цвета, переплетенных кралями (бусами). Если венок был красивым, то после свадьбы молодая могла давать его другим девушкам-невестам, а те платили ей за это.
Перед началом застолья все собравшиеся молились. Затем крестная заводила невесту в венке за стол, рядом с невестой рассаживались подневестницы, а за ними гости. Родители невесты угощали своих гостей, звучали свадебные песни (например, «Девычки маи падружки»), а невеста и ее мать плакали. Если невеста − сирота, то в числе песен пелись и сиротские (одна из самых любимых − «А чутна, видна пу вяселику, што сиротскыя свадьба»). В конце застолья все собравшиеся дóрють (одаривают) невесту.
Похожим образом второй этап девишника проходил и в доме жениха. Там за стол садились его родственники, дружок (женатый родственник жениха) и подженишники (его холостые друзья), также звучали свадебные песни, однако иные, чем на застолье у невесты. Угостившись, родня дóрить жениха.
После дарения в доме невесты ждали жениха, а в его доме — собирались за невестой. Вместе с женихом к невесте отправлялись дружок и подженишники, которые размещались на первой повозке (телеге, санях), а также его родственники. В их числе были свашки − женщины, которые пели свадебные песни (женщин-песенниц со стороны невесты также называли свашками). Родители жениха за невестой не ездили.
Повозки — особенно первую — украшали: на дуги вешали колокольчики, привязывали цветные ленты. Из повозок формировался свадебный поезд, и чем он длиннее, тем лучше. На протяжении всего пути, а он мог быть неблизким, если жених и невеста жили в разных деревнях, звучали свадебные песни.
Поездка могла несколько раз прерываться, если жениху посторонние люди забрасывали зайца. Видя, что едет свадьба, на дорогу выносили скамейку или табурет, застилали ее полотенцем и клали хлеб с солью. Проезжать мимо зайца не полагалось. Поезд в таком случае останавливался, дружок выходил и откупал путь, угощая водкой всех, кто забрасывал зайца.
Приездом жениха в дом невесты начинался следующий этап свадебного ритуала, который в Липовке называют собственно свадьбой. Он продолжался все воскресенье − сначала в доме невесты, затем у жениха.
На пороге жениха и его спутников встречали родители невесты под песню «Ирычка матушку вон высылала». Затем гости входили в хату; невеста и ее родственники сидели в это время за свадебным столом, рядом с которым совершался выкуп − символическая торговая сделка, в результате которой невеста переходила в род жениха. Свашки с обеих сторон торговались и брехались — дразнили друг друга короткими песенками. Жених платил назначенную цену конфетами, после чего родственники невесты, за исключением подневестниц, покидали застолье. Дружок заводил жениха за стол и сажал в кут рядом с невестой − с этого момента и до конца свадьбы они все время были вместе. Рядом с ними с обеих сторон рассаживались гости, приехавшие с женихом: сначала подженишники и дружок, затем его крестная мать и остальные родственники. Непосредственно рядом с невестой сидели подневестницы, которые прикалывали искусственные цветы жениху, дружку и подженишникам. Родители невесты угощали гостей.
На застолье продолжали звучать свадебные песни (в том числе «Как зызвала нас Ира на свадьбу гулять», «А тёмныя нявидныя ночушка»), однако эмоциональный строй музыки в целом менялся, становясь более веселым. Плакать после выкупа невесте и ее матери уже не разрешалось. В числе песен − большое количество коротких припевок, которыми свашки дразнили представителей чужого рода (например, «Паджанишничек наш сакол» и «Паднявестница лава-лава»). При этом свашки со стороны жениха сидели за столом, а невестины стояли по другую его сторону. Здесь после молодежной части девишника возобновлялись танцы.
Застолье в доме невесты было недолгим, так как жених и невеста должны были ехать к венчанию, которое проходило в первой половине дня. Их отъезд − очень важный момент ритуала, поскольку невеста навсегда покидала родительский дом. Перед отъездом отец и мать благословляли ее вместе с женихом. Жених и невеста выходили из-за стола и становились посреди хаты, следом за ними выходили гости. На полу расстилали шубу мехом наружу, на которую должны были встать брачующиеся. Перед ними становились родители невесты, держа в руках хлеб с солью и икону. Жених и невеста целовали икону, после чего выходили из дома в сопровождении всех присутствующих, которые собирали поезд. На первую повозку садились жених и невеста, одна подневестница и один подженишник, а также дружок. Родители невесты и девушки, включая двух оставшихся подневестниц, в церковь не ездили.
Из дома невесты свадьба ехала в церковь, а затем − в дом жениха, где молодых встречали его родители − свёкор и свякрова − с хлебом-солью и водкой. Свадебные песни, звучавшие всю дорогу, пели и здесь. Встреча жениха и невесты предварялась адресованной свекрови песней-дразнилкой, которую пели невестины свашки: «В гароде крапива стрякливыя». Затем молодых обсыпали зерном (ячменем), и они заходили в дом, а родители приглашали войти гостей.
Застолье в доме жениха подобно тому, что проходило у невесты. Так же, как и там, молодых сажали в кут, рядом с невестой садилась подневестница, а с женихом − дружок и подженишники. Для родственников невесты здесь отводились более почетные места, родные жениха занимали оставшиеся. Родители угощали гостей.
За столом звучали свадебные песни, содержание которых отражает совершившийся переход невесты в род жениха («Перелетала пиряпёлачка се ржа у пашаницу»), затем начинались танцы. Центральным эпизодом застолья было деление каравая, за кусок которого каждый гость платил деньги.
Ближе к вечеру крестные невесты привозили приданое. Ответственной за него считалась крестная. Приданое составляли постельные принадлежности и белье, а также занавески и полотенца, которые невеста вышила после заручин, − все это помещалось в сундук. Крестную встречали на дворе. Свёкор, свекрова и дружок откупали приданое, оплачивая его водкой. Сундук заносили в дом, следом заходили крестные невесты, которых приглашали за стол и угощали. Содержимое сундука невеста с помощью крестной распределяла по своим местам. По окончании застолья она застилала свои скатерти и развешивала занавески на окна.
Завершалась свадьба изменением прически невесты. Как и перед ее отъездом из дома, все гости покидали застолье. Невесту сажали в центре хаты, крестная заплетала ей две косы и укладывала их под чепец − маленькую шапочку, поверх которой повязывала платок. С этого момента невесту именовали молодухой.
Наиболее интимным этапом свадебного обряда является брачная ночь. Молодые проводили ее в особом пространстве − клети (амбаре). Постель они готовили сами, набивая соломой матрас, а невеста стелила привезенное в сундуке белье.
Назавтрега родственники жениха проверяли честная ли невеста. Жених сообщал об этом символически. Как правило, невеста оказывалась честной, и молодой завязывал красную ленту на бутылке водки и ставил ее на стол. В прежние времена, если выяснялось, что невеста нечестная, ей надевали на шею хомут (лошадиную упряжь) и с позором водили по деревне. Позже нечестность невесты стали демонстрировать в более мягкой форме − вместо красной ленты жених завязывал на бутылке белую.
Проснувшейся молодухе давали поручения, чтобы удостовериться в ее пригодности к ведению хозяйства. Ее посылали за водой, заставляли мести хату и печь блины. Первый блин старались испортить − незаметно добавляли в муку угли, золу или мусор. Иногда такой блин могла испечь какая-то другая женщина. Однако жених разламывал его и ел, показывая тем самым, что готовить его жена умеет.
В этот же день утром жених с несколькими родственниками и дружком ехал за тёщей. С собой он вез бутылку с привязанной к ней красной лентой. Жених благодарил тестя и тещу за честную невесту. Красную водку делили на всех присутствующих. После этого жених и его спутники возвращались обратно, а следом за ними приезжали родители и родственники невесты.
Одно из ярких событий второго дня свадьбы − появление ряженых, обычно сопровождающих приезд родных невесты. В этом случае ряженые представляли «случайных» людей (например, дровосеков) или необычных персонажей − цыган. Эффект достигался с помощью ветхой одежды и мазания лица золой. Наряжаться могли и находящиеся в доме родственники жениха. Тогда пожилую женщину рядили невестой и даже пели ей свадебные песни.
В течение второго дня свадьбы звучали свадебные песни и продолжались танцы. Окончание обряда отмечалось специальной песней − «До дому, сваты, до дому», после чего гости разъезжались, а свадьба считалась завершенной.
Свадебный обряд в деревне Липовка сопровождался в основном свадебными песнями, которые здесь называют свадёбными. Они звучали почти на всем протяжении долгого ритуального периода, начиная с заручин. Исполняли свадебные песни женщины, как правило, замужние (свашки). Песни в ритуале несли различную функциональную нагрузку, соответствующую определенным его этапам. Так, чесание косы невесте и застолье в ее доме до приезда жениха сопровождалось прощальными песнями, переезды участников обряда − поезжанскими, выкуп невесты женихом − дразнилками. Особую группу составляют сиротские песни. По своему эмоциональному строю они примыкают к прощальным, но звучат не на каждой свадьбе, а только в том случае, если невеста − сирота (есть сведения, что такие песни могут петь и жениху-сироте, но исполнители сообщают об этом достаточно неопределенно). Разделение песен на функциональные группы следует признать до некоторой степени условным, поскольку анализ поэтических текстов зачастую обнаруживает полифункциональность того или иного напева.
Поэтические тексты свадебных песен дают богатый материал для реконструкции ритуала, поскольку сохраняют в себе описания отдельных обрядовых действий, времени и места их совершения, называют участников свадьбы и значимые обрядовые предметы.
Свадебные песни деревни Липовка имеют различный эмоциональный строй, соответствующий содержанию того этапа свадьбы, который они озвучивают. Здесь имеет значение прежде всего темп, громкость, а также манера их исполнения. Продолжительность звучания песни связана не только с темпом, но и с протяженностью поэтического текста. Большинство свадебных песен, записанных в Липовке, имеют развитые тексты. Им противопоставлена группа коротких песен-дразнилок, оформляющих выкуп невесты женихом. Эти песни поются в большом количестве и образуют своего рода цикл с диалогической структурой, где свашки невесты и жениха поочередно произносят свои реплики. Содержание дразнилок шутливо-уничижительное по отношению к противоположной стороне, причем осмеянию подвергаются как сами свашки, так и большинство участников обряда. По манере исполнения дразнилки не отличаются от тех песен, что звучат после выкупа. Все они поются громко и могут сопровождаться ритмичными притопываниями и хлопками в ладоши.
В противоположность им песни, поющиеся в доме невесты до приезда жениха, более сдержаны по темпу и динамике. Большинство из них имеет развитые поэтические тексты, каждая такая песня звучит долго и способствует печальному и сосредоточенному настрою участников обряда. Все это относится в основном к песням, исполняемым в доме невесты, однако и в доме жениха до его отъезда эмоциональный строй музыки достаточно сдержан. Веселое пение начинается только по дороге к невесте и продолжается до конца свадьбы.
Музыкальный язык местного свадебного обряда отличается внутренним многообразием. Его облик определяется большим количеством ритмических форм, весьма значительным по сравнению с другими традициями западнорусской свадьбы. Свадебные песни имеют различные звуковысотные характеристики, определяемые несколькими ладовыми структурами. Цементирующим фактором является единая форма многоголосия (вариантная гетерофония), а также наличие небольшой группы простых напевов, звучащих на протяжении всей свадьбы.
Стоит отметить, что в деревне Липовка певческая традиция хорошо сохранилась. Даже в пожилом возрасте многие исполнительницы имеют сильные голоса и прекрасно помнят длинные свадебные песни. Это позволяет с достаточной полнотой реконструировать местный традиционный свадебный обряд, который в настоящее время практически ушел из жизни селян. Современные свадьбы в деревне Липовка включают в себя лишь некоторые обрядовые действия, а также небольшое количество свадебных песен (как правило, дразнилок), потребность в которых все еще ощущается представителями старшего поколения.
