Свадебный обряд русских сел Валуйского района Белгородской области

Свадебная традиция русских сел Валуйского района типична для южнорусской свадьбы, охарактеризованной Б.Б. Ефименковой как «свадьба-веселье». Её основные этапы: сватовство, «пропой», «девишник», приезд жениха и выкуп невесты, увоз невесты, «повивание», свадебное застолье в доме жениха, заключительные обряды.

В селах Валуйского района, как и в целом на юге России, девушек отдавали замуж в достаточно раннем возрасте — в 15–17 лет: «Ну, шешнандцать, да было и у пятнадцать, а больше не. И жаних же такой-та, маладой. А то ещё казала так маманькя: «Надо отдавать, пока помидор ещё не перяспелый». Младших уперёд не атдавали, говорили: «Тавар не надо мять»» (Двулучное).

Начальный этап местной свадьбы — сватовство. Сваты обязательно приносили с собой хлеб, который предназначался только родне невесты. Если жених по каким-то причинам не подходил будущей невесте, то она возвращала этот хлеб на следующий день. В случае согласия родителей на свадьбу краюшки хлеба жениха и невесты связывали платком. Мать невесты говорила: «Сваха, на хлеб-соль и Христову любовь, и принимай маю дочеря у свой дом». После сватовства жених оставался ночевать у невесты.

На «пропое »собирались родственники со стороны жениха и невесты, обговаривали сроки свадьбы, приданое невесты, ее дары родне жениха. В четверг перед свадьбой родственники невесты носили жениху свадебную рубаху. Их могли называть «рубашниками »(Шелаево).

В субботу вечером невеста устраивала «дявишник » — собирала в своём доме подруг, сюда приходили и парни. Девушки шли к невесте с песнями «Шли-прошли красные девки гурьбою», «Приехал Иванушка перебор» (Безгодовка), «По садику перепёлушка летала» (Тимоново). В доме невесты сначала звучали прощальные песни, под которые невеста должна была голосить. Если она не умела причитать, то для этого нанимали специальную женщину. Та стояла рядом с невестой и голосила.

На девишнике девушки готовили главный ритуальный атрибут невесты — «караваль »или «каравай». Так в местной традиции называли ветку дерева, украшенную конфетами, а иногда и увитую лентой теста и запеченную в печи (Шелаево). «Караваем »могла быть украшенная ветка клена (Безгодовка), боярышника (Тимоново), сосны (Двулучное). В Шелаево «караваем »называли ветку терна, обвитую тестом и запеченную в печке: «Раньша ш пякли — тёрен брали и налепливали туда тесто, у печь становили он пёкся там пряма. И вот вытянуть яго — он увесь кучерявай… Ну, а тады и канхветы вешают. Вот то-та и дявишник».

После исполнялись величальные песни, под которые присутствующим парням припевали подружек невесты. Эти величания выступали ярким контрастом по отношению к прощальным песням. Подружки невесты припевали парню понравившуюся девушку, за что тот обязательно платил исполнительницам: «Как панравится какая парню девка, за того и величають ее. Ну, то ж песня «Далина, далинушка». Всем адна песня. Девчата адаряли семенем гарбуза, арехи сыпали ребятам, а ани кидали капейки… можа три капейки. Ана ж ходя с кружкой. Ну, кружка пустая, накрытая платочком. Вот он за эту павеличался — должён деньги платить. Мы павеличали. Паходя да тоей, да Натальи, пацаловал её… и кидает туда деньги. А другой: «Мне за вот эту павеличайте. Тады величают другова» (Двулучное). В селах Тимоново, Колосково, Шелаево величали под песню «Аленький наш цветок», а после того как парень заплатил, пели ему «Благодарство».

В селе Тимоново молодежь, пришедшую на девишник, угощали «блинцами», «хворостушками» (пресное печенье). По окончании девишника молодежь не расходилась по домам, а оставалась ночевать у невесты: «Раньша… Вот ребята те-та усе астаюца, ребята с девками спать на саломе, на зярне. Эта ишо мая мама рассказывала. С кем павеличался — с тем и аставайя. Салому хозяин привез, разослал и ложаца все рядушкам на пару. А жених с невестой не астаюца» (Двулучное).

Как правило, этим же вечером начинали готовить свадебный хлеб, который также называли «караваем».

Кроме того, в это же время могли выкупать приданое невесты. Если дом жениха находился далеко от дома невесты, то выкупать её приданое приезжали накануне собственно свадьбы, а если рядом, то утром свадебного дня. За приданым приезжали уже замужние и женатые родственники жениха. После выкупа женщины из рода невесты отправлялись к жениху убирать его дом рукоделием невесты. Для рушников специально забивали гвозди. Каждую вещь выкупали — давали денег или водку. После выкупа свашки становились на лавки в святой угол и плясали, пока им не наливали рюмки (Тимоново).

Утро свадебного дня начиналось с приготовлений невесты к венцу. К ней вновь приходили подруги, которые собирались накануне на девишнике, и пели те же самые прощальные песни, ожидая жениха. Сватов в дом не пускали, требуя выкуп. После того как они откупились и прошли в дом, девки вставали из-за стола, а рядом с невестой сажали младшего брата со скалкой в руках. Он вел торг: «Вот скала, вот рубель, а за мою няню сто рублей!» Как невесту выкупят, девки старались потянуть за край «дяжника » — скатерти, — чтобы скорее выйти замуж.

Жених усаживался рядом с невестой. Перед ними стоял каравай, лежали связанные ложки, правда, есть до венчания молодым не полагалось. За стол усаживали главным образом родственников жениха, а подружки невесты «величали »гостей песнями «По погребу бочоночек катается», «У ворот сосна зеленая» и др.

Перед отъездом невеста прощалась с родителями, с домом. При ее благословении мать держала икону, невесте клали в ноги шубу, а она била поклоны — просила у родителей прощения. После благословения невеста становилась на повозку, крестилась на четыре стороны, а подружки в это время исполняли песню:

Соезжает Марьюшка да со двора,
Сломила березушку со верха,
Аставайся ты, моя мамушка, без меня.
Уставай, мая мамушка, да раненькя,
Паливай маи тветики да частенькя (Тимоново).

Когда невеста уезжала из дома, парни из родни жениха крали курицу, стараясь выбрать большую и пеструю. При этом родственники невесты как бы не замечали пропажи. Тут же курицу наряжали — вешали лоскуточки на лапки. Она была своеобразным символом самой невесты: «Несут как невестину часть — у матери ж невесту забирали» (Шумилино).

Ранее, когда в сёлах были церкви, молодых возили на венчание, после которого они отправлялись к жениху. На венчание жених и невеста ехали в разных повозках, а из церкви направлялись к дому жениха в одной. Их повозки специально украшали лентами и бубенцами. В советское время обряд венчания был заменён регистрацией в сельсовете.

После венчания, а иногда и перед ним обязательно катали девок на лошадях: «Как за невестою приедуть — пакатають девок, а тада едуть у церкву венчаться. Павенчаюца и жаних павез нявесту» (Двулучное).

Когда молодые подъезжали к дому жениха, их встречали его родственники. Родители стояли у ворот: отец с хлебом, а мать с иконой, а иногда и накрытая шубой, что прогнозировало молодым богатство и достаток: «Атец хлябинку хлеба несе, а мать — иконачкю. И шубаю мать пакрываеца, чёб багатаи ж были» (Безгодовка). В ряде сел Валуйского района (Тимоново, Рождествено, Колосково, Безгодовка, Шелаево) молодые шли по холсту, который выстилали от ворот и до самого стола: «Стелят холст ат самой павозки и до святога угла, штоб ана не стала на землю, и чтоб ей порчи не наделали» (Колосково); «И стелють ат варот и до парога холст, и ей вядуть па халсту. Жаних иде после. А как нявеста праходит, пряма палавики сразу сымають и сметають» (с. Безгодовка). Повсеместно молодых в дом заводил «дружко», держа их за рушник. Во время встречи молодых исполнялась специальная песня «Мамушка-гаголушка» (Безгодовка, Шелаево, Насоново).

«Повивание» невесты — один из кульминационных моментов обряда. Обычно невесту повивала специальная бабка-повитуха или свашка, а две женщины держали репцевую шаль, отгораживая молодых от всех присутствующих. Жених при этом сидел рядом с невестой. Молодой расплетали косу и надевали женский головной убор «чапец». Во время «повивания »молодым за платок кидали деньги, конфеты, орехи, семечки и т. п. и пели песню «Повили кукушку».

После повивания сразу начинали дарить дары. Вначале невеста должна одарить родню жениха — отца, мать, деда, золовку, брата — холстяными рубахами, а затем дарили или «отдаривали »родственники жениха.
Свадебный пир проходил в традиционной для юга России форме. Главные блюда на столе — борщ, холодец. Под конец застолья подавали пшенную кашу. Ее повсеместно называли «каша-разгоняша».

В конце первого дня молодых отправляли ночевать в «клеть »(неотапливаемое помещение дома). Зримым доказательством брачных отношений, а также честности молодой являлось вывешивание красного флага на «кожухе» (крыше дома).

Обряды второго свадьбы дня имели карнавальный характер, который проявлялся во всевозможных шутках и ряжении участников. Гуляли, как и в первый день, сначала у невесты, а затем у жениха. Утром родственники невесты рядились по чудному: в милиционера, цыгана, фельдшера. Они шли «искать ярочку» и приносили несъедобный завтрак (сырую свеклу, капусту).

В этот день невесте утраивали испытания, смотрели какая она хозяйка. Для этого бросали деньги на пол и смотрели — заметит она или нет, отдаст ли свекру или нет. Могли поцарапать стены, а невеста должна была их забелить. По всей исследуемой территории свекровь в этот день катали по селу.

Обычно общинные застолья оканчивались на третий день. Гуляли только в доме жениха, после чего забивали кол у порога, на дворе или просто в полу дома — «концы хоронили». В селе Тимоново молодую привязывали рушником к колу, который забивали мужчины с закрытыми глазами, а тому, кто ударял в кол, наливали рюмочку.

Особенность местной свадьбы — в обилии украинских элементов. К таковым можно отнести, например, обычай катать свашек на второй день. Сами информанты часто отмечают, что заимствовали его у украинцев. На украинский манер «тэрэма »в селе Шелаево делали каравай — обвивали тестом вишневые или терновые ветки, а также украшали его «квитками »(цветами), сделанными из бумаги. В русских селах приграничной зоны отмечен и сходный с украинцами головной убор невесты — венок из «квиток »и фата из «намитки »(марли). Таким образом, можно предположить, что в оскольской свадьбе получили отражение длительных межэтнические культурные отношения.

В контексте южнорусской песенной традиции валуйский свадебный обряд выделяется рядом признаков: это единый сценарий с общим песенным репертуаром и повсеместным исполнением песни «У ворот береза стояла» в момент увоза невесты; наличие молодежных величаний-припеваний на девичнике; вкрапление украинских элементов.

Свадебные песни являются доминирующим музыкальным жанром рассматриваемой традиции. Валуйские свадебные песни отличаются развитой системой закрепления напевов за определенными моментами ритуала. Таким образом, озвученным оказывается весь цикл: от сватовства до повивания невесты в доме жениха и величания гостей.

Выделяет местную традицию не только сам корпус свадебных песен, но и единая номинация песенного ряда, отличная от соседних певческих традиций. Местный свадебный песенный корпус характеризуют следующие черты:

обилие «поезжанских »песен, скорых с «алилёшным» рефреном; в этой группе доминируют сюжеты с зачинами «Чей `то конь по улице проехал», «Мимо сада зеленого дорожка лежала», «Дубровушка зеленая»;

наличие санкционирующих песен-припевок «Мамушка-гоголушка», «Свашка — повивашка» «Повили кукушку»;

существование парных прощальных песен, исполняемых на девишнике и адресованных либо невесте-сироте, либо невесте, имеющей родителей; сиротской является «Грушица», в паре с которой выступает прощальная «Лелей речушка»;

исполнение песни «У ворот береза стояла» (вариант зачина «Соезжает Лидушка со двора») в момент увоза невесты.

Весомую часть в музыкальном пространстве местной свадьбы занимают величальные песни, среди которых отмечаются как специальные тексты, обращенные к свадебным чинам, так и общие, исполняемые в различных ситуациях. Звучание величальных песен во время застолья — типичное явление для южнорусских свадебной традиции. Специфика местных величаний — в обилии адресатов: молодым пели «У ворот сосна зеленая» (Колосково, Шелаево, Безгодовка, Насоново, Рождествено), холостому парню — «Ой, мальчик-кудрявчик, ты мой» (Шелаево, Двулучное, Колосково), вдове — «Ой, пчёлушка». Здесь же записаны и молодежные величания «Аленький наш цветок» и «Благодарство», исполняемые на девишнике.

Музыкально-стилевые признаки свадебных песен Валуйского района обладают ключевыми свойствами для песенной традиции в целом. Их музыкальная стилистика достаточно монолитна. Большинство напевов реализуется в ангемитонных или диатонических ладах с ангемитонной основой. Их музыкальная ткань складывается из двух голосовых партий: нижней — основной, представленной гетерофонным пучком исполнительских версий, и верхней — сольным подголоском. Роль несущей конструкции принадлежит основной партии. Подголосок выполняет важную смысловую и эмоциональную функцию. Наиболее точно его назначение отражено в местной терминологии — «выводить». Как правило, мастерством «выводить верх» в ансамбле владеют одна-две исполнительницы.

В местной традиции зафиксировано два вида подголосков, отличающихся как высотным положением партии, так и ее мелодико-ритмическим рисунком. Первый характеризуется длительным поочередным педалированием двух верхних звуков шкалы на гласной «о» с характерными «узвизгиваниями » — октавными флажолетами, взлетами в партии верхнего голоса, удерживаемыми 1–2 счетные единицы, — на звук «у». Данный тип подголоска отмечен в ансамблевом пении сел Шелаево и Шушпаново Валуйского района.

Второй вид подголоска зафиксирован в селе Двулучное Валуйского района. Он образован регистровым удвоением верхнего голоса. Этот вид значительно отличается от октавных удвоений, широко распространенных на севернорусской территории. Двулученский подголосок представляет собой вокализированную партию, основанную на длительном удержании терцового тона, которая охватывает, как правило, заключительную часть стиха.

Кроме указанных особых видов вокализированных подголосков в свадебных напевах Валуйского района используются специальные исполнительские приемы — вокализированные возгласы-узвизгивания. Вокализированные возгласы распространены в селах Насоново, Рождествено, Безгодовка, Колосково, Селиваново, Шелаево Валуйского района. Данным художественным приемом маркируется часть прощальных песен, исполняемых на девишнике, а также ряд сезонно приуроченных весенних напевов. В некоторых селах (Селиваново, Насоново) с «узвизгиванием »исполняются только свадебные сиротские песни, что сближает песенное интонирование с плачевыми возгласами.

Яркость, узнаваемость валуйских песен заложена в их особом многоголосном складе. Зафиксированные на территории района свадебные напевы не являются традиционными для южнорусской песенной системы как по способу ведения подголоска, так и по исполнительским формам, что и позволило охарактеризовать их фактуру как особую.

Удивительная схожесть и узнаваемость местных свадебных песен объясняется родством их напевов. Большинство их складывается из трех мелодических построений, в которых противопоставлены две ладовые опоры: в начальном и заключительном утверждается I ступень, в центральном — расположенная квартой ниже IV ступень.

Исполнение свадебных песен в Валуйском районе отличает мастерство местных певцов старшего поколения, слаженность их ансамблевого пения, владение искусством импровизации, открытая прямая подача звука и в то же время мягкое звучание.

В настоящее время в районе существуют множество самодеятельных исполнительских коллективов. Однако ни один из них не владеет традиционной манерой пения, полностью утрачено и умение «выводить» верхний голос.