Лео Габриадзе: «Без споров не получится хорошее кино»

— Очень важная, потому что мы получили приз за лучший анимационный фильм в прокате не просто в какой-то стране, а в России. И ее история очень богатая, и культура очень развитая. В России великая школа анимации, знаменитая на весь мир. В зале награждения были люди, по работам которых учатся все аниматоры мира. Получить приз из их рук — очень почетно и очень радостно.

— Мечтал всю свою жизнь. В детстве отец мне часто рассказывал истории — надо же было ребенка как-то развлекать (улыбается). Я вырос на них — на трогательных и смешных историях, где сложно понять, что правда, а что фантазия. Они были настолько оригинальные и «родные», что мне хотелось их как-то зафиксировать. Поэтому, как только я занялся ремеслом, я вспомнил об этой идее. В 1994 году — отец приезжал тогда ко мне в гости в Америку — мы попробовали в первый раз записать рассказы на видео, но потом я понял, что не смогу сам осилить объем, убрал на полку. Позднее уже Тимур Бекмамбетов дал возможность довести мою детскую мечту до воплощения — лет семь назад, когда я переехал в Москву, и стал работать в компании Bazelevs — мы пришли к этому проекту.

— Дело в том, что отец рассказывал все о себе, о семье — получается это автобиография не только его, но и моей семьи. Мне было очень приятно окунуться в этот мир, жить в нем в течение всего времени. С отцом работать очень интересно — он каждый раз учил меня чему-то новому. Это настоящая школа для меня, отцовская школа. Команда к тому же собралась хорошая, все были воодушевлены проектом, влюблены в истории Резо. Мы пытались набрать людей, которым заведомо нравились эти истории, работали в маленькой комнате и создали такую большую для нас историю. Моя супруга Вероника многое на себе вынесла: записывала отцовские истории, фактически была продюсером нашего фильма. Сотрудники театра, тоже родные нам люди, помогали в процессе. Вообще сам фильм я расцениваю как подарок Тимура и команды Bazelevs Резо. Хотели подарить его на день рождения, но чуть не успели (29 июня 2016 года Резо Габриадзе праздновал юбилей — 80 лет. — Прим. автора).

— В кинопроизводстве спор — это часть процесса. Между кинооператором, сценаристом, режиссером. В этих спорах зачастую и рождается истина. Так что споров было много. Но гораздо больше того, по чему возникали разногласия, все-таки вошло в фильм, хотя часть и осталась за кадром. Без споров не получится хорошее кино. Споры — они истину выявляют.

— Многие, это целый набор качеств. В первую очередь, трудолюбие. Он очень трудолюбив и может сконцентрироваться так, чтобы долго заниматься одним делом. Также Резо владеет многими ремеслами — он драматург, художник, скульптор. Настоящий мастер. Он получает удовольствие от процесса созидания. Второе, он настолько хорошо владеет ремеслом, что очень свободен, — он не думает, как надо сделать, а решает, когда и куда ехать, чтобы это уже воплотить. И самое главное — знает, как получить удовольствие от процесса. Работать с человеком, который не обременен какими-то задачами — это очень восторгает. Когда видишь настоящего мастера, как легко он сочиняет, как он выходит из проблем… Понимаете, все виды искусств — ремесла, я уверен. Если ты овладел своим ремеслом виртуозно, тогда начинается чистое искусство. Ты перестаешь думать о технике и начинаешь думать над сутью. И Резо для меня — показатель настоящего мастерства.

— У нас же не было сценария — только рассказ от первого лица, чистая импровизация. Устный рассказ — представления пожилого человека, который к тому же не привык работать перед камерой. Как он в своем возрасте смог вспомнить это все и рассказать — это и есть показатель трудолюбия. Второе проявление труда — сколько он картин нарисовал за короткое время: около 500 работ, рисунки персонажей, реквизиты, декорации. Это поражает. Что касается мастерства — мне кажется, оно заметно в рисунке художника, слышно в слове: это не просто байки, а сама жизнь с ее, если можно так назвать, спецэффектами. Так что, мне кажется, это удалось передать. Дело зрителей и критиков — оценить, насколько получилось.

— Да, задает (улыбается). И первое, что я запомнил от него и в отношении к Вселенной, — не навредить, так пройти по жизни, чтобы никого не затоптать, не помешать, оставить что-то следующим поколениям. Урок, который я получил, в том числе и при работе над фильмом, — трепетно относиться к истории своей семьи. Отец научил меня тому, что нужно сохранить свои корни, иначе мы будем слабыми. И я это четко осознал. Получилось так, что я долгое время жил в разных странах, вдали от родины и родителей, и как раз этот фильм — моя попытка вернуться к истокам семьи, восстановить упущенное. Это главный урок, который я извлек.

— Не знаю, воспитывал ли он меня как творческого человека… Могу сказать, что мне повезло с окружением, и, наверное, поэтому это стало самым легким для меня направлением. Многие люди вокруг служили мне примером для подражания. Хотя я, наверное, мог бы стать электриком или кем-то еще, но так легли мои карты. Так часто происходит, что работа родителей становится работой детей. Можно было бы заниматься чем-то другим, но у отца был настолько интересный мир вокруг, что было всегда комфортно в нем находиться, помогать ему. Иметь такую возможность — большая радость в жизни и большая привилегия.

— Да, конечно, у нас принято в семье говорить. Когда начинаю заниматься чем-то новым, то первым делом рассказываю родителям, слушаю их советы. Когда они против, когда за. Семья у нас такая, что нет секретов друг от друга. Бывает, конечно, критика по моей работе, но несерьезная, бесконфликтная, ведь этой мой выбор. Думаю, что если чаще общаться в семье, то и конфликтов будет меньше, и семья сплоченнее.

— Посоветовал бы посмотреть его людям, которые любят читать, любят ходить в театр, людям, которые любят свою семью, любят Грузию. Людям, которые любят светлую грусть, любят фантазировать, смотреть истории и просто любят анимацию. Ну, кому еще… тем, кто любит вкусно поесть (смеется).

— Название — сложная вещь. Знаете, был народный стишок такой: «Знаешь, мама, где я был? / В поле зайчика ловил. / Оседлал и прокатился, / Поиграл и отпустил». На русский язык с грузинского его перевел поэт Валентин Берестов. Этот стишок и по-грузински отлично звучит, и перевод на русский хорош. Отец его очень любит. Для фильма мы даже записали его в песне в исполнении отца и грузинского народного ансамбля «Швидкаца» на русском и грузинском языках. Других названий не было — Резо как рассказал стишок, так и зацепил он нас, и отлично подошел под идею фильма. Но вот, например, на английском языке название звучит просто как «Резо»: не нашлось английского Берестова (улыбается).

— Да, мы вернулись к первобытному состоянию кино, когда один человек рассказывает группе собравшихся истории. Это, наверное, самая простая форма кино. Мы обогатили его еще ручной анимацией — в максимально незамысловатой, но глубокой форме. Язык не традиционно киношный, а литературно-анимационный. У режиссера или у сценариста всегда бывают ограничения, правила жанра. Ты их для себя определяешь и на них строишь повествование, понимая при этом, что зрителя надо удержать, не давать ему заскучать.

А в этом фильме ограничением было то, что рассказчик один, соответственно инструмент — только его голос. Он рассказывает, а ты можешь только комментировать, редактировать, больше ничего не добавишь. Единственное, что возможно, — анимацию, вот ее мы и добавили. Оцифровали рисунки отца и анимировали. И то пришлось много работать с героем, которого Резо нарисовал: надо ведь было показать его в той же стилистике, которая не противоречит замыслу автора, и выглядит органично для отца в первую очередь.

— А я бы не ставил вопрос так и не говорил, анимация проще или кино. И там и там требуется вложить много труда. Разница в том, что в анимации история потихонечку раскрывается — благодаря раскадровке, тому, что сценарий складывается в анимационном виде и больше шансов его скорректировать. В кино этих возможностей меньше. В фильме, когда прошел съемочный день, ты начинаешь все это собирать по частям, и финальный продукт не всегда совпадает с изначальным сценарием. А в анимации больше работаешь над сценарием, сплошной постпродакшн, как говорят в кино, монтажно-тонировочный период, когда создается кинолента. Вот это мне понравилось. Мне кажется, это очень логичный способ рассказывать истории. Но повторюсь, как и везде, все всегда зависит от команды.

— Я закончил театральный институт, а потом учился компьютерной графике и анимации в Калифорнийском университете. У меня профильного образования в киноискусстве как такового нет. Встреча с Тимуром Бекмамбетовым в этом плане стал очень важной: благодаря ему я пошел в рекламу. Годы работы над ней были очень полезными для меня, до сих пор вспоминаю. Ведь реклама — это вроде бы то же самое, что кино, приходится рассказывать что-то в разных стилях, но получается все иначе. Реклама так устроена, что цитирует разные жанры кино и телевидения. Когда тебе дают создать историю, а ля какой-нибудь фильм, приходится изучать эту кинокартину, смотреть внимательно на костюмы, свет — короче, погружаться в нее. И каждый раз реклама дает тебе возможность попробовать что-то новое. Она, безусловно, может многому научить начинающего режиссера. Различие основное — время: 30 секунд и 1,5 часа — как удержать внимание зрителя? Здесь-то и начинается самое интересное.

— Горжусь, наверное, вот этим последним фильмом. Хотя я скорее самокритичный человек. Чаще критикую, чем хвалю. Не знаю, чем могу именно гордиться. А о будущих проектах, знаете, я не очень распространяюсь: немного суеверен. На данном этапе работаю в театре, помогаю отцу. Возникают какие-то идеи, пишутся работы, но пока что, если честно, не о чем рассказать.

— У нас сейчас идут репетиции, как раз этим и занимаюсь. Адаптирую старые сценарии отца под театральные постановки.

— Любимых фильмов — их так много, но боюсь быть необъективным. Очень нравится фильм «Не горюй!», например. Опять-таки отец имел к нему некоторое отношение. Но, наверное, надо сказать что-то не отцовское, да? (смеется). В детстве часто смотрел фильм «Медведь» — про дуэль с Михаилом Жаровым в главной роли. Мне тогда очень нравились чеховские рассказы. А вот из советских мультфильмов… Сказать, что «Ёжик в тумане» Юрия Норштейна, — это, наверное, как-то банально будет, да? И характеры, и актерская работа, и анимация, и история сама — когда столько всего сходится воедино, получается классика. В целом я восхищаюсь работами Юрия Норштейна и Федора Хитрука.