Владислав Пастернак: «Кино — это искусство, бизнес — вынужденная форма его существования»

— Как ни печально, я думаю, что сегодня молодые режиссеры в целом ни на какую культуру всерьез не влияют. Они подчинены ее видимым и невидимым силовым линиям и делают то, что могут, — в тех условиях, которые сложились. Чтобы влиять на культуру, кино должно идти широко и с рекламой. Это редко происходит с фильмами начинающих режиссеров. Между тем, все те, кто сегодня как раз влияет на культуру и рынок — он в кино от культуры неотделим, — заняли свои позиции 25–30 лет назад, как раз в том возрасте, в котором сегодня находится кинематографическая молодежь. Почему 30–35-летний режиссер, продюсер, сценарист тогда уже считался зрелым мэтром, мог принимать масштабные решения, заниматься крупными проектами, а сегодня точно такой же человек — подчас более насмотренный и технически подкованный — считается начинающим, нуждающимся в опеке и контроле со стороны старших товарищей? Этому нет рационального объяснения, но совершенно понятно: настало время новых проектов, новых смыслов, настало время выпускать в широкий прокат новые фильмы, сделанные новыми людьми по новым лекалам. Эта тема актуальна всегда, и сейчас, когда созрело новое поколение молодых режиссеров, имеет смысл поднять ее в очередной раз.

— Универсальной формулы нет. Кто-то снимает короткометражку на телефон и попадает в обойму, кто-то находит средства и получает возможность сделать полный метр, который прогремит в прокате и на фестивалях. Не хочется сыпать банальностями, но путь кинематографиста состоит исключительно из препятствий, и главная формула успеха при наличии таланта и яркого проекта — это терпение, упорство. Мы не знаем талантливых людей, которые сдались раньше времени. Только те, кто смог преодолеть, дожать, проявить несгибаемость и гибкость где надо (и не перепутать), получают возможность сделать кино. Во всяком случае, ключевых моментов несколько: это классный короткий метр, мощный смелый сценарий, своевременный и очень искренний полнометражный дебют. А что нужно, чтобы сделать каждый из них, — да все на свете нужно, и при этом очень много без чего можно обойтись, кроме головы — вот без нее никак нельзя. В любом случае, режиссеру может быть достаточно одного фильма, чтобы оказаться признанным.

— Профессиональное образование получают, наверное, сотни молодых режиссеров в год в одной только нашей стране. Разумеется, при отборе абитуриентов учитываются их способности, но это еще не является гарантией востребованности в индустрии. Впрочем, и востребованность не означает, что режиссер «хороший» — возможно, он просто комфортный для осторожного продюсера или неверно понимающего киноиндустрию инвестора, а это еще не имеет отношения к качеству. Самоучек в истории кино — масса. Прежде всего, вспоминается Джеймс Кэмерон. Однако самоучка самоучке рознь. Режиссер, продюсер, да каждый кинематографист должен иметь расширенное сознание и массу разных компетенций. Тот же Кэмерон имел незаконченное техническое образование, он и художник, и многое другое. И перед тем, как стать режиссером, много времени провел на съемочной площадке. Мне, как продюсеру, все равно, учился режиссер в киношколе или нет, мне важно лишь то, что он может — а об этом красноречивее всего говорит снятый им короткометражный фильм, предложенный или написанный им сценарий. Есть режиссеры, пришедшие из близких к этой специальности профессий — из актеров, операторов. Человек с улицы, впервые взявший в руки камеру и сразу выдавший шедевр — это сказка. Сама по себе корочка — это еще не то, что определяет режиссера как настоящего специалиста, но образование здорово сокращает путь в киноиндустрию. Поэтому учиться всем рекомендую.

— Киноиндустрия у нас есть, но она относительно небольшая — это одновременно и ограничивает, и открывает любопытные возможности. Она ни из чего не возрождается, а создается с нуля новым обществом в новой стране. Я считаю, что между советским кино и российским очень мало общего: они существовали в разных социальных, культурных и экономических условиях, так что мы имеем дело не с возрождением старого, а с появлением и развитием нового кино. Советское кино, создававшееся в условиях плановой экономики и за железным занавесом, — вроде австралийской фауны: прекрасно, удивительно, необычно, бесценно, но в жесткой конкуренции с более продвинутыми и агрессивными формами, увы, оказалось неконкурентоспособно.

Сегодня киноязык и смыслы другие, и наше кино создается с нуля: лет 25–30, а вернее всего — уже с XXI века, с момента, как киноэкранов стало достаточно, чтобы окупить фильм в пределах кинотеатрального рынка, — и точкой отсчета я бы считал «Бумер» 2003 года и «Ночной дозор» 2004 года. Киноиндустрия создается и будет создаваться еще долго. За Штатами и Китаем нам, пожалуй, не угнаться, у американцев одна студия Warner Bros. по размаху, как, наверное, все наши мощности вместе взятые, а у них таких студий десяток и масса студий поменьше. И к их услугам весь мировой рынок — они на нем давно и прочно. У китайцев рынок одно время рос на сотню экранов в неделю, да и население огромное, ничего общего с Китаем у нас в этом смысле нет. Наша индустрия должна экономически и культурно встраиваться в европейскую, принять свое почетное место одной из великих европейских кинематографий вместе с итальянской, французской, немецкой, польской и другими и, сохраняя свое уникальное лицо, развиваться дальше как на внутреннем рынке, так и на мировом.

— Ответ очень простой: свободы и денег. Но так или иначе этого не хватает всем кинематографиям: нет ни идеально богатых, ни идеально свободных кинематографий. Всегда есть эти два ограничения. В любом случае, если в кино больше денег и больше свободы, результат может быть феноменальный, и чем больше снимается фильмов, тем больше вероятность прорыва. Это типичный венчурный бизнес, где только количество перерастает в качество. Чтобы получился такой шедевр, как «Слон сидит спокойно» Ху Бо, необходим был весь многолетний рост китайской кинематографии, продолжающаяся либерализация китайского проката. «Холодная война» Павела Павликовского — взаимодействие нескольких стран, вся европейская художественная и финансовая мощь. Да и отечественные шедевры последних лет, от «Русского ковчега» до «Левиафана» и «Аритмии», — это результат объединенных производственных усилий и возможности автора высказываться открыто.

— Никто не ждет на рынке российскую картину лишь потому, что она российская. Международному рынку нужно только самое сильное кино на мировом уровне, причем не только технологически и эстетически, но еще и понятное международной аудитории. Поэтому нужны не специфические российские проблемы, а общечеловеческие, но — и это важно в нашем случае — рассказанные уникальным русским киноязыком, да еще и с учетом языка мирового кино. Именно поэтому востребовано кино Андрея Звягинцева, оно понятно каждому: и мексиканцу, и итальянцу, и монголу. Но, помимо формы и содержания, нужна деловая среда и благоприятный экономический и политический климат. По моему опыту, зарубежные дистрибьюторы вообще безразличны к вопросам санкций и контрсанкций, и, если российский фильм хорош как фильм, он будет куплен и показан. Легко ли итальянской или испанской картине выходить на мировой рынок? Если там есть звезды, это значительно проще. Но из наших актеров пока мировой звездой вроде Моники Беллуччи или Хавьера Бардема еще не стал никто, в лучшем случае у некоторых появилась какая-то узнаваемость. Будем больше взаимодействовать с миром — будут сниматься и завоевывать мировую популярность наши актеры (не обязательно те, кто кажется нам суперзвездами сейчас), будет и международная судьба у нашего кино.

— О российском кино не слишком много знают, в основном на слуху самые громкие имена. Чаще всего с зарубежными коллегами мне приходится обсуждать творчество Звягинцева, Сокурова, Бекмамбетова; реже — Кончаловского и Михалкова и из прошлого — Тарковского. Некоторые видели фильмы Балабанова, Германа, Бондарчука, иногда помнят последние фестивальные новинки. Что идет у нас в широком прокате — зарубежным коллегам любопытно, но не более того. Иногда выясняется, что кто-то видел что-то из кассового топа. Никакого предвзятого мнения о нашем кино нет, обычно говорят только о лучшем, и всегда с восторгом. Наша кинематография — одна из нескольких самых интересных в мире, но из не самых масштабных. На нас в целом сейчас нет моды, как на корейцев, наших актеров почти никогда не знают по именам, но каждое наше художественное и смысловое достижение встречают с уважением, любовью и радостью. А в некоторых случаях отечественные фильмы еще и очень хорошо востребованы на рынке. В любом случае, если фильм появляется в конкурсе фестиваля, он получает ровно такое же внимание, как любой другой. С другой стороны, много ли наших режиссеров помнит по именам широкий отечественный зритель?

— Прежде всего, на свое личное желание — потратить на такой фильм несколько лет жизни и взять на себя ответственность за достойное использование ресурсов, которые на него будут потрачены. И это желание возникает из множества факторов — как из внутреннего голоса, вкуса, так и из понятных сторон проекта — сценария, режиссера, общественной, фестивальной или рыночной обстановки. Это может быть прекрасный сценарий в поисках режиссера, книга или просто идея. Но каждый начатый проект — исключение: чаще всего решение приходится принимать отрицательное. Режиссер может быть мне очень интересен, но сценарий не убеждать. Главное — хочу ли я в итоге увидеть на экране будущий фильм и знать, что он подписан моим именем. Зритель тратит рублей 300 и пару часов и за это требует дать ему высококачественное произведение. Мои затраты несопоставимо выше, поэтому и выбираю я проекты куда более придирчиво, чем фильм для просмотра в кинотеатре. Стараюсь смотреть почти все, а сделать решаю, может, один из пары тысяч предлагаемых проектов.

Мне нужно не то кино, которое я могу снять, а то, которое не могу не снять. Разумеется, я сразу же прикидываю, как может будущий фильм повести себя на фестивалях и будет ли он им теоретически нужен, что будет в прокате, насколько он будет интересен аудитории ТВ, зарубежным зрителям, но это происходит практически одновременно с процессом знакомства с проектом, и в любом случае не слишком предсказуемо, что будет через год, какая будет конкуренция, что будет с обществом и миром. Поэтому единственный критерий — качество. А маркетинговые исследования хороши лишь постфактум, когда фильм готов и надо объективно оценить, что получилось и как его воспримут. И все это не исключает вероятности ошибки. Кино — это искусство, бизнес — вынужденная форма его существования.

— Таких фильмов много. Фильм, собирающий кассу, значим для индустрии, так как укрепляет веру кинотеатров в потенциал российского кино. Фильм, на котором совершаются технологические, эстетические, тематические открытия, двигает творчество и производство вперед. Фильм, получающий награды на международных фестивалях, успешно продающийся за рубеж или создающийся в копродукции с зарубежными партнерами, двигает индустрию в мир. Конкретнее я бы назвал — «Левиафан», «Нелюбовь», «Движение вверх», «Экипаж», «Притяжение», «Аритмия», «Битва за Севастополь», «Духлесс 2», «Я худею», «Географ глобус пропил», «История одного назначения», «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов», «Салют 7» и многие другие.

— Прежде всего, я самонадеянно верю, что это те, с кем работаю я. Это режиссер фильма «Близкие» Ксения Зуева. Это Антон Бильжо — посмотрев его «Рыбу-мечту» и «Амбивалентность», я предложил ему сценарий и был счастлив получить согласие. В студенческие годы вместе со Святославом Подгаевским мы сделали несколько короткометражек и клипов, а теперь он — правда, уже с другими продюсерами — лидер кассы в категории российского хоррора и его кино продается на весь мир. Есть и еще несколько имен, которые я пока подожду называть, чтобы не привлекать к ним и их проектам внимание раньше времени. Верю, что мой товарищ Гамлет Дульян, только что завершивший съемки экранизации знаменитого романа «Мы», добьется большого успеха. Из тех же, с кем сам не работал, — думаю, Александр Хант («Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов»), Александра Стреляная («Порт»), Тимофей Жалнин («Двое»), Борис Гуц («Фагот»). Талантливых людей у нас немало, но, чтобы стать звездой в кино, должны сойтись на небе многие звезды сразу.

— Фильмы Станислава Ростоцкого, Никиты Михалкова, Эльдара Рязанова, Георгия Данелии, Ролана Быкова и еще штук 200 картин, на мой взгляд, к просмотру совершенно обязательны, остальные — просто желательны. Начинать можно с любой. «Обыкновенный фашизм», «Бриллиантовая рука», «Родня» — не представляю, как всего этого можно не посмотреть. К сожалению, на просмотр всего, что нужно, уходят годы, особенно если кино не основное занятие. Ничего, что можно было бы назвать лишним, в подборке портала мне не встретилось. Главное — получать эстетическое и интеллектуальное удовольствие и помнить, что есть еще несколько тысяч фильмов, снятых в мире и в современной России, которые тоже надо посмотреть.