Свадебный обряд села Безгодовка Валуйского района Белгородской области

Сватовство состояло из двух этапов. Первый — запытывание. Родственники жениха отправляли посыльнóго — кого-либо из старших рода в дом невесты, чтобы он разузнал, можно ли свататься и когда лучше приезжать. Второй этап — собственно сватовство. Несмотря на заранее назначенный приезд, представители обоих родов выдерживали обрядовый сценарий. На сватовство, всегда проходившее вечером, ехали до двенадцати человек — жених, дядька, брат, сестра и др. Остановившись у дома невесты, начинали традиционную речь: «Вот мы приехали, у вас тут товар продажный есть, говорят, мы хотели купить. Пустите нас отдохнуть, мы устали, подмарилися». При этом матицу не переходили, а ждали согласия хозяев. Если сватов приглашали в дом (знак согласия родителей невесты), то они сразу клали на стол принесенный с собой хлеб. Родители невесты выносили икону, ставили ее на стол и выводили невесту. У жениха с невестой спрашивали согласия на предстоящий брак. Если они соглашались, то целовали икону, все молились и начинали вечерять. Мать невесты подносила к столу магарыч, который принесли родственники жениха. За столом сразу обговаривали день свадьбы, состав приданого невесты, дары родне жениха. После сватовства жених оставался ночевать у невесты.

Осмотр подворья жениха. Двороглядье, проходившее на следующий или через несколько дней после сватовства, повсеместно сводилось к замериванию окон, которые во время свадьбы завешивали занавесками невесты. Как правило, обмерять окна ходила мать невесты со своей родственницей.

Подготовка приданого. К свадьбе невеста должна была подготовить рушники, которыми потом украшали дом жениха (до десяти штук), сшить кальцоны и рубаху жениху, рубаху свекрови, а также богатую постель (подушки, перины, попоны). Вышивать невесте помогали подружки, которые приходили к ней в дом.

Дявишник — прощальный вечер в доме невесты накануне свадьбы. Подружки шли на девишник с песней «Ишли-прошли красные девки гурьбою» и несли украшенную конфетами ветку клёна, которая называлась караваль. Невеста рассаживала подруг за столом. На него ставили караваль, рядом хлебину и хворостушки (пресное печенье, присыпанное сахаром) — угощение для девушек. Подруги исполняли на девичнике специальные песни невесте, например, «Лялей, лялей, речушка». Если невеста была сиротой, то пели «Не грушенку, не зелёную», на фоне которой она должна была голосить. Обе песни исполнялись на один напев. 

Перевоз постели. Во время девишника родственники невесты могли отправиться к жениху убирать постель. Если дом жениха находился близко, то постель везли утром свадебного дня. Постель отвозили замужние родственницы невесты: сестра, крестная мать. Их встречали у ворот дома жениха, и сразу начинался торг. Родные жениха пересматривали все приданое невесты, а женщины, привезшие постель, не проходили во двор, пока им не заплатят выкуп. После выкупа свашки заходили в дом и убирали постель молодым, а  затем забирались на лавки и прибивали гвоздями на стену рушники невесты. Завершив украшение хаты, говорили: «Ох, сваточки, тяперь мы с лавки не слезем. Надо по рюмочке нам». Их обносили водкой или самогоном, а они отвечали: «Тяперь мы с лавки и спрыгунуть можем!». Спрыгивали и начинали плясать.

Утро свадебного дня. Жениха и невесту (каждого в своем доме) сажали на посад — в красный угол под иконы. Пришедшие подруги наряжали сидящую в красном углу невесту: надевали ей твет — венок из бумажных цветов, а сверху покрывали его фатой из тонкой марлёвки. Жениха также сажали в красный угол, потом благословляли. 

Встреча свадебного поезда у ворот дома невесты сопровождалась рядом песен: «Не ждали, не ведали, бояре приехали», «Бояре, бояре, почему ж опоздали» (исполнялись на один напев), «Налетел полон двор голубей», «Вьюн на воде извивается» (исполнялись на тот же напев, что и песня «Лялей, лялей, речушка»). 

Выкуп невесты. В дом проходил жених с дружком и пóдружьем, за ними остальные родственники. У входа в комнату им преграждали дорогу подружки невесты и требовали выкуп за неё. При этом песен специальных не пели. Все переговоры вел дружко, а жених, как правило, молчал. Невеста сидела за столом с кем-то из младших родственников, обычно, с братом. Он держал скалку и торговался: «Вот скала, вот рубель, а за мою няню сто рублей». Продав невесту, девушки стягивали со стола дяжник (скатерть). Считалось, что та из них, кто первая потянет скатерть, вскоре выйдет замуж. Девушки забирали с собой и хлебину, лежавшую на столе с вечера.

Застолье в доме невесты начиналось после выкупа. За стол сажали молодых и  родственников жениха. При этом молодые не ели. Перед ними клали связанные ложки, которые они должны были забрать с собой в дом жениха.

Благословениепроходило так же, как и везде на юге России: мать держала икону, невесте клали в ноги шубу, она била поклоны — просила у родителей прощения.

Увоз невесты. Из дома невесты молодые уезжали в разных повозках. Невеста вставала на повозку, кланялась на четыре стороны, клала кресты. Покланявшись, голосила: «Да прости ты мене, мамушка! Да прости мене, родимая!» Затем открывали ворота, и повозка отправлялась.

Встреча молодых у дома жениха. Молодых встречали у ворот родители жениха: мать с иконой, отец с хлебом-солью. В это время исполняли короткую песню-припевку (на тот же напев, что и «Не ждали, не ведали»):

Мамушка-гоголушка,

Выглянь-ка в оконушка,

Там твой сын-сокол едя,

Соколушку везе.

У поле работницу,

У домя кукобницу.

Молодым подносили рюмки с вином, они их выпивали не до конца, выплёскивая остаток через плечо, отламывали по кусочку каравая и направлялись в дом. Их за рушник вел дружкó. Перед невестой от самых ворот и до комнаты стелили холст, по которому она и шла в дом. Как только молодые заходили в хату, холст сворачивали, а дорогу заметали. Это делала мать жениха, надев на себя шубу, вывернутую мехом наружу, «чёб богáтаи были».

Повивание — кульминационный момент южнорусской свадьбы, когда невесте меняли головной убор и прическу с девичьих на женские перед всей общиной. Молодых усаживали за стол. Свашки со стороны невесты натягивали перед ними длинную шаль. Две из них держали ее за концы и одна посередине. Шаль надо было обязательно потряхивать (трусить), «чёбы вши не кусали». За спиной невесты стояли другие родственницы, которые занимались сменой прически. С невесты снимали твет (венок) и клали его на некоторое время на голову жениха. Затем невесте расплетали косу и заплетали волосы в две косы. На голову надевали чепец (мягкую шапочку), а сверху повязывали платком. Во время обряда повивания пели короткую песню-припевку «Свашунька Прасковея, повивай поскорея» (она поется на тот же напев, что и песня при встрече молодых).

Свадебное застолье начиналось сразу вслед за повиванием невесты. Теперь за столы усаживали ее родственников. Молодые могли сидеть за столом, но по-прежнему не ели. Кормили их, как правило, в отдельной комнате. В начале застолья устраивали дары, когда родственники невесты одаривали род жениха. Начинали с матери жениха. Перед ней клали подарок от невесты и подносили рюмочку вина. Мать жениха выпивала и говорила: «Горько!» или «Сладко!». Слово «горько» означало, что молодым надо поцеловаться, а при слове «сладко» молодые должны были кланяться ей. Потом кто-либо из родственников невесты подходил к матери жениха и невестиным подарком утирал ей губы. После так же одаривали остальных родственников. Под конец свадебного застолья подавали пшенную кашу, которую называли кашей-разгоняшей, а также рассыпали по полу табак и поджигали его, чтобы от дыма гости начали расходиться.

Второй день свадьбы.Обряды этого дня носили карнавальный характер, который проявлялся во всевозможных шутках, ряжении. Гуляли, как и в первый день, — сначала у невесты, а затем у жениха. Родственники невесты приходили будить молодоженов и приносили снедать — завтрак молодым. Они через всё село шли ряжеными: женщина могла надеть мужские штаны, летом натягивали шапки, калоши. Ряженые несли с собой живую курицу.

Конец свадьбы приходился на прощеное воскресение масленичной недели, когда молодые гостили в доме родителей невесты. 

Музыкальная стилистика свадебных песен села Безгодовка типична для южнорусской традиции. Здесь записано много скорых «алилёшных» песен, медленных «прощальных» свадебных песен, исполняющихся на девичнике с голошением невесты, сольных плачей невесты, интонационно близких причитаниям по покойнику. При этом большинство напевов являются политекстовыми.

Все основные свадебные действия в селе сопровождаются тремя напевами. Первый — медленный — озвучивает обряды в доме невесты. На него распеваются песни, исполняемые на девишнике и утром свадебного дня. Второй напев — скорый с «алилёшным» рефреном — оформляет передвижения свадебного поезда до увоза невесты. На третий напев интонируются короткие песни-припевки, выполняющие регламентирующую и комментирующую функцию в ритуале.

Характерным для местной традиции является использование исполнительского приёма узвизгивания — октавного флажолета, тянущегося одну-две счётные единицы на звук «у». С узвизгиваниями исполнялись лишь медленные песни на девишнике.

В целом местные свадебные песни отличаются лирическим окрасом, который проявляется в более спокойном темпе исполнения, плавном голосоведении с терцовой надстройкой верхнего голоса.