Как преуспеть в сельском хозяйстве. Народные советы

У деревенских жителей Псковской области бытовали жатвенные и жнивные обряды. В Невельском районе совершали пляску «на грудý», справляли обжинки (пожинки, дожинки), проводили специальные ритуалы с последним снопом сена.

Сельчане поют песни в процессе жатвы, во время отдыха и по дороге c поля домой. Цикл жнивных песен в исполнении замечательных народных певиц по праву занимает одно из центральных мест в системе жанров календарно-обрядового фольклора южнопсковской традиции.

Их напевы основаны на сплаве кличевых и плачевых интонаций, отличающихся особой мелодической выразительностью. В ряде напевов на первом плане оказывается заклинательная направленность, выраженная через особую ритмику, интонационные императивы. Для других напевов характерной становится плачевая интонация, согласующаяся с тематикой песен-жалоб.

Жатвенный комплекс на севере Псковщины — один из самых развитых в местной календарной традиции. Многие обычаи и словесные выражения жителей деревень говорят о том, что крестьянин чувствовал себя причастным к возделываемой им земле. Его жизненная сила и жизненное пространство его семьи и рода были связаны с полем, которое он обрабатывает. Этим объясняется примета: если на ниве будет просев (случайно незасеянный участок), то в семье в этом году будет покойник. О том, что жница и нива осмысливаются как единое целое, свидетельствует обычай, запрещающий жницам во время жатвы заходить на чужую полосу, иначе можно навредить жнее этой полосы, и у нее будет болеть спина: «Не хади́ маёй стороной, спину перережешь!» Поэтому во время совместной жатвы женщины выстраивались в определенном порядке — лесенкой.

В фольклорно-этнографическом комплексе жатвы происходит наложение различных сюжетных или функционально-смысловых линий: оплакивание предков и моления о вспомоществовании, брачная тема (союз мифологических персонажей), идея похорон и поминовения (как своеобразное преломление мифологемы об умирающем и воскресающем духе растительности).

Удмуртский обряд Акашка́ отмечает начало весны и земледельческого года. Он включает в себя празднование в деревне с ритуальным обходом домов, молениями и обрядовой трапезой, связанной с поминовением предков, и выход на пашню. Главные обрядовые действия совершаются в Светлое воскресенье, им предшествует подготовительный этап, когда моют и украшают дома для праздника, который длится целую неделю. Вторая часть обряда — выход на пашню — сопровождается символическим севом.

Почти в каждой деревне существует свой напев Акашки, что осознается самими носителями традиции («Акашку поем своей деревней, чужих не пускаем»). Напевы политекстовые, при этом начальные поэтические строфы каждой из песен обязательно посвящены празднику Акашка.

Если устанавливалась погода, после празднования в деревне выезжали в поле. До этого времени копать, рыхлить (то есть беспокоить) землю было запрещено. Сеять начинал самый пожилой, уважаемый мужчина с «легкой рукой». Он раскидывал по полю вместе с семенами яйца, которые подбирали дети. По окончании посева первыми уходили те крестьяне, которые работали на самом дальнем конце поля, двигаясь по солнцу. Затем до рассвета праздновали с песнями и плясками, играя на гармошке и скрипке, а раньше и на крезе.

Обряд «Куль соломы», совершаемый на Благовещение, — одна из форм закликания весны в селах русско-белорусского пограничья (Восточного Полесья). После праздничной литургии и посещения ярмарки (базара) взрослое население села Любовшо направлялось к мосту через речку, протекающую по селу. Все мосты в округе строились очень широкими, чтобы на них проходили весенне-летние хороводные молодежные гулянья. Заранее сколачивали из досок маленький плотик и приносили небольшой снопок соломы, заготовленный с прошлого урожая. Солому перевязывали красной лентой и клали на плотик. Специально выбранный уважаемый мужчина поджигал солому и пускал плотик по реке.

В это время женщины, собравшиеся на мосту, начинали петь песни, приуроченные к этому обряду. Все они имеют общий напев, исполняются громким, звонким голосом. Каждая строфа завершается возгласом-гýканьем. Поэтические тексты песен — глубоко личного содержания, повествующие о вдовстве, сиротстве, разлуке, несчастной любви. Общим в них является мотив воды, проходящий через все сюжеты.

Профессия пастуха не слишком престижна, но социально значима. Она была востребована в княжеских слободах и крупных подмонастырских селах. Особо ценились и уважались владевшие магическими заговорами. Применяя обряды, пастух обеспечивал сохранность стада. Для благополучия животных соблюдал ряд запретов и предписаний. На сборищах сельчан он выставлял на обозрение свое мастерство. По поверьям, тайные силы пастух черпал в договорно-обменных отношениях с потусторонними силами. В Костромской области в Егорьев день совершают первый выгон скота, а также обходы стада и дворов. Слышны щелканье кнута и звучание рожка при выгоне и сгоне. Сельчане соблюдают обходы полей и пастбищ, исполнение «отпевов» и закличек.

Пастухи Верхнего и Среднего Поволжья прославились как профессиональные музыканты. Окликание Егория совершается под звуки барабанки, свистулек, бубенчиков и даже орудий труда. Под барабанку не только сгоняют стадо, но и поют частушки.

Во время полевых работ (толоки) в Великоречье припевали молодежные пары (называли по имени парня и девушки). Толока — форма коллективной взаимопомощи по вывозу удобрения (позёма) на паровое поле — проходила в Петровский пост. Кроме трудовых компонентов она включала обрядовые действия: обливание водой (продуцирующая магия), соревнование возчиков, хуление отстающих, совместную трапезу. Их главная особенность — традиция пения девушками и женщинами припевок «на полевой голос» с протяженными многоголосными хоровыми распевами-вокализациями. Функция припевок также находится в сфере магии (припевание пары). Словесный текст ограничен называнием имен парня и девушки: «Хороший молодец Иван Иванович! Ему понравилась Мария Ивановна!» Те же припевки могут звучать и во время других полевых работ, а также на посиделках, вечерках.

Окликание парня и девушки, их соединение в песне имеет в представлении местных жителей магический смысл, предвещает свадьбу. Замечали, кто с кем дружит, гуляет, — и припевали парня к девушке. Пели на поле, а в деревне слушали, кого к кому припели.

В последние годы у архангелогородцев и жителей Приморского района сложилась традиция отмечать традиционные праздники в музее-заповеднике деревянного зодчества «Малые Корелы». Коллектив музея организует и проводит торжества, используя местные праздничные традиции. На Рождество в каждом «крае» музея исполняют свой хоровод и кадриль, поют свои колядки, величальные виноградья и организуют конкурсы на лучшее исполнение частушек и песен.

В Архангельске и других городах края сохранились обычаи и обряды зимних календарных праздников и традиция святочной кудеси (обрядового озорства), в которой принимает участие молодежь.

В современной архангельской Масленице проступает влияние общерусской обрядности. Организаторы праздника часто пытаются обыграть названия дней Масленой недели местным фольклорным материалом. В пасхальные дни в «Малых Карелах» ставят качели, посетители музея ходят на ходулях, играют с крашеными пасхальными яйцами, катают их по деревянным желобкам, слушают выступления хоровых коллективов и колокольные звоны. Среди весенних народных праздников важное место продолжает занимать Егорьев день. Во многих хозяйствах содержат коров, овец, коней и соблюдают многие животноводческие обряды этого праздника.

По давней традиции 14 мая здесь встречают лето, зажигая большие костры. В каждой деревне молодежь заранее заготавливает для них дрова, располагая их на высоких, видных отовсюду местах (на угоре), старается, чтобы пламя было ярче, а дым гуще. На Троицу украшают дома зеленью березки.

Во многих районах архангельского Севера вновь стали проводить съезжие праздники.