Труд, молитвы и послушание: как жили в монастырях дореволюционной России

На Руси принять монашество, так называемый постриг, мог любой человек старше десяти, но обычно не моложе 15-16 лет. Марина Короткова в книге «Путешествие в историю русского быта» отмечает: «Женатые люди, решившие постричься в монахи, должны были получить согласие другого супруга». Будущие иноки должны были твердо желать «отречься от мира» и отдать себя на служение Богу.

В середине XI века появилось насильственное пострижение. В обители ссылали политических соперников, а Василий III, Иван Грозный и Петр I заточили в монастыри неугодных жен.

В 1720-х годах Петр I провел реформу, которая подчинила церковь государственной власти, и издал закон, где указал, «кого и как принимать в монахи». Чтобы в монастыри не бежали от податей, он запретил постригать мужчин младше 30 лет и замужних женщин моложе 50–60 лет. По новым правилам в иноки нельзя было постригать насильно по желанию родителей; солдаты и служащие должны были предъявить увольнительную от начальства, а крестьяне — дозволение от помещиков. Позже император совсем запретил ​​поступление в монашество, однако после его смерти этот закон отменили. Во второй половине XVIII века принимать иноческий чин разрешили всем сословиям.

В XIX — начале XX века закон разрешал постриг мужчинам не моложе 30 лет, а женщинам — не раньше сорока. Те, кто окончил курс семинарии, могли стать монахами с 25 лет. В годы после Великой Отечественной войны возрастные требования отменили, но в 2000-х годах на Архиерейском соборе их ввели вновь: «Признано необходимым перейти к практике пострижения в мантию только по достижении 30 лет, за исключением студентов духовных школ и священнослужителей».

Перед постригом послушники обычно селились в монастырях, присматривались к порядкам и быту и выполняли любую работу, которую им поручали, — так и появилось слово «послушание». Они убирали помещения, дежурили в трапезной, работали в мастерских, прислуживали во время богослужений. Кроме них в монастыре помогали с работой трудники — обычно это были гости, которые не стремились стать монахами.

Существовало несколько ступеней монашеского пострига. Первая из них, низшая, — пострижение в рясофор, в переводе с греческого это означает «носящий рясу». Во время обряда послушнику выстригали в форме креста волосы на макушке. Марина Короткова в книге «Путешествие в историю русского быта» пишет: «При этом соблюдался обычай, который должен был свидетельствовать о твердости намерения послушника стать монахом. Рясофор трижды подавал ножницы игумену, и только на третий раз тот совершал пострижение». А после обряда послушникам разрешали надевать монашеские одежды. Они состояли из рясы и головного убора — камилавки в виде цилиндра или клобука.

Вторая ступень пострига — малая схима, или мантия. Рясофор давал обеты целомудрия, послушания и нестяжательства, отказывался от собственности и имущества, а также менял имя и получал право носить мантию.

Великую схиму — высшую ступень монашества — принимали те, кто решил полностью отгородиться от мира и вести аскетичный образ жизни. В прежние времена монахи-схимники чаще всего уходили жить в пустынные места. Позже они стали оставаться в обители, но жили отдельно от братии. Схимники не выполняли никаких послушаний, кроме молитвы.

Монахи, которые жили в монастыре, выполняли определенные обязанности. За каждым закрепляли должность или вид послушания. Общиной руководил настоятель — игумен, монастырским хозяйством заведовал келарь, а за финансы отвечал казначей. Исповедь принимал духовник, которого выбирала братия.

Раньше других, глубокой ночью, еще до рассвета, в монастыре просыпался монах, которого называли будильник или будильщик. Он будил игумена, просил его благословения, отдавал распоряжение тому монаху, который бил в колокол, а потом шел по кельям и поднимал остальных. Вся братия отправлялась в храм на молитву. После нее одни оставались на позднее богослужение, а другие уходили исполнять свои послушания.

Монахи много трудились: обеспечивали братство всем необходимым. Они строили храмы, переписывали тексты, преподавали в школах. А еще ухаживали за скотом, трудились в садах и огородах при обителях. В Троицком монастыре писали иконы, которые дарили правителям, князьям и знатным гостям, а взамен получали пожертвования. В Соловецком монастыре иноки занимались кузнечным делом, золочением, шили одежду, делали свечи, охотились на тюленей и белух. В Геннадиевом — разводили пчел и продавали мед.

Вновь община собиралась за обедом: монастырские уставы не предусматривали завтрака. Во время еды нужно было молчать или говорить «тихо и кратко», а также слушать священные тексты, которые читал назначенный монах. Так братство получало не только телесную пищу, но и духовную.

После первой трапезы вновь полагались послушания, за ними следовала вечерняя церковная служба и ужин. В свободное время монахи в одиночестве читали определенный набор молитв — келейное правило — и богословские книги, а потом отходили ко сну.

Приблизительно такого распорядка дня придерживалось большинство общежительных монастырей. Он мог меняться в выходные дни или по церковным праздникам, например во время Великого поста разрешался только один прием пищи. В женских монастырях распорядок был более гибким. А богослужения там совершали старцы — священники почтенного возраста, которые жили за пределами обителей.

Монастырская келья выглядела довольно скромно. До XVIII–XIX веков это обычно была небольшая комната без стола, стула или даже кровати — вместо нее стояла лавка. Позже в комнатах монахов появилась мебель, а к ней добавились иконы в углу на стене, полка с книгами и подставка для возложения богослужебных трудов — аналой. Каждый монах должен был содержать свою келью в чистоте и порядке.

В кельях нельзя было хранить еду и питье. А принимать пищу разрешалось, только когда монах был болен. Запрещалось приглашать гостей — как братьев, так и мирян, в том числе и родственников. Также не поощрялось держать предметы роскоши: считалось, что они отвлекают ум от молитвы.

Приготовление пищи в монастыре сопровождалось определенным ритуалом: утром повар отправлялся в храм, кланялся и просил у священника огня. Тот зажигал лучину от неугасимой лампады, и потом ею воспламеняли дрова в печи.

Блюда на столах разных обителей различались — это зависело от устава монастыря, его зажиточности и месторасположения. И игумену, и монахам подавали одно и то же. В XVI–XVII веках в Троицком и Кирилло–Белозерском монастырях в Великий пост питались в основном гречневой или овсяной кашей и горохом. Часто ограничивались хлебом и сухоядением — продуктами без термической обработки: овощами, фруктами, медом. В пост по выходным ели красную или черную икру.

В Соловецком монастыре в позапрошлом столетии обед состоял из четырех перемен блюд, а ужин — из трех. Главной пищей даже в дни, когда разрешалось мясо, была рыба. Ржаной хлеб на столах появлялся редко, а пшеничный — только по большим праздникам. По воскресеньям полагалась порция вина, а в постные дни здесь ели грибы, овощи и ягоды.