Из жизни русских аристократов

Александр Куракин был известным русским дипломатом и послом в Париже, принимал участие в заключении Тильзитского мира с Наполеоном. Считается, что именно князь Куракин ввел принцип сервировки стола a la russe — когда блюда подаются поочередно и уже разложенными порционно. Этот принцип к середине XIX века распространился по всей Европе. Куракина часто называли «брильянтовым князем» за любовь к пышности и роскоши.

В свете говорили, что каждое утро камердинер выносит ему специальный альбом с кусочками материи, и по ним князь выбирает, какой мундир наденет сегодня и какие аксессуары подберет. Сохранилась история и о том, как в 1810 году Куракина от неминуемой гибели в пожаре спас именно мундир: золото на костюме нагрелось, но не расплавилось и послужило князю защитой от огня. Куракин хоть и получил многочисленные ожоги и лишился бриллиантов на сумму 70 тысяч франков, все же сохранил себе жизнь.

Искусствоведы долгое время спорили, кто же изображен на этом портрете — мальчик или девочка. Определить это по костюму невозможно, так как раньше мальчиков в детстве также одевали в платья. Ольгу выдала ее большая шляпа с перьями и лентами.

В 1879 году Ольга Строганова вышла замуж за Александра Щербатова. Вместе супруги совершили множество путешествий, в которых суммарно провели около 17 лет: побывали на арабском Востоке, посетили Индию, Цейлон и Сингапур и даже пересекли на лошадях Сирийскую пустыню. На долю Ольги выпало множество опасных приключений: пленение дикими бедуинами, изучение индуистских храмов и обрядов зороастрийцев. Их княгиня описала в нескольких книгах: «По Индии и Цейлону. Мои путевые заметки 1890–1891 годов с двумя дополнительными главами о религии и архитектуре Индии», «В стране вулканов. Путевые заметки на Яве 1893 года» и «Верхом на родине бедуинов в поисках за кровными арабскими лошадьми (2600 верст по Аравийским пустыням в 1888 и 1900 году)».

Из поездки по Сирии и Северо-Аравийской пустыни супруги вместе с братом Ольги Сергеем привезли 15 породистых арабских лошадей, которых планировали разводить. Специально для теплолюбивой породы Строганов организовал Терский конезавод на Северном Кавказе, который существует до сих пор.

Княжна Прасковья Шаховская была женой декабриста Александра Муравьева. После восстания и ареста супруга Шаховская отправилась за ним в Петербург. Ежедневно в условленный час она подходила под слуховое окошко его камеры, хотя они даже не могли видеть друг друга. Прасковья Муравьева была одной из первых жен декабристов, которые отправились за мужьями в Сибирь. Часть пути до места ссылки Муравьевы и их дочь Софья проделали пешком, несмотря на то, что к этому моменту Прасковья уже была больна туберкулезом.

В ссылке у пары родились вторая дочь и сын. Но уже в 1833 году пятилетняя девочка умерла, и ее смерть сильно подорвала здоровье княжны. Муравьев писал: «Любезная моя жена очень расстроена здоровьем. Она всякий день худеет более и более». Через два года горевавшая по дочери Прасковья скончалась, а перед смертью поручила детей и мужа своей сестре Марфе, которая затем стала второй женой Муравьева. Публицист Владимир Раевский так вспоминал Прасковью: «Нельзя было не уважать этой благородной, образованной и добродетельной женщины».

На выставке представлено два почти одинаковых портрета Григория и Алексея Орловых. Братья заказали Христинеку Карлу Людвигу две картины — каждый для себя. Любопытно, что по обоим полотнам сразу понятно, какому из Орловых они предназначались.

На первом портрете Алексей Орлов (слева) указывает рукой на пейзаж с морским сражением — это явная отсылка к Чесменской битве. В этом бою граф получил общее командование над русской средиземноморской эскадрой с десантом. Турецкий флот тогда имел значительное численное превосходство, и Орлов написал императрице Екатерине II: «Увидя оное сооружение, ужаснулся я и был в неведении, что мне предпринять должно; но храбрость войск, рвение всех принудили меня решиться и, несмотря на превосходные силы, отважиться атаковать — пасть или истребить неприятеля». После нескольких дней боев корабли Османской империи были полностью уничтожены. За эту героическую победу Алексей Орлов получил право присоединить к фамилии проименование Чесменский.

Вторая картина должна была принадлежать Григорию Орлову (справа). Граф указывает левой рукой на городской пейзаж, в котором узнаются очертания Москвы. Дело в том, что в 1771 году Григория Орлова послали в Москву, чтобы остановить эпидемию чумы, проникшей в страну во время Русско-турецкой войны. Для борьбы с болезнью граф принял, на первый взгляд, странное решение: выдавать денежное вознаграждение тем, кто выписывался из больниц. Однако именно благодаря этому люди перестали скрывать зараженных и начали отправлять их к врачам, что в конечном итоге позволило победить эпидемию. После возвращения Орлова в Санкт-Петербург императрица Екатерина воздвигла в Царском Селе ворота в его честь с надписью «Орловым от бед избавлена Москва».

Зинаида Юсупова была одной из самых богатых и известных женщин начала XX века. На портрете она изображена не в светском платье, а в традиционном русском наряде, потому что княгиня была любительницей старинных традиций и стилизаций — в духе ставшего популярным в конце XIX — начале XX века так называемого псевдорусского стиля.

В 1903 году в Зимнем дворце прошел костюмированный бал, приуроченный к 290-летию дома Романовых. Приглашенные должны были одеться по моде второй половины XVII века, и столичные аристократы подошли к подготовке со всей ответственностью: привлекали к работе над костюмами лучших портных, проводили архивные исследования, чтобы создать достоверные образы.

Сам Николай II выбрал для себя образ царя Алексея Михайловича и для создания наряда заказал огромное количество тканей, золотой парчи, несколько видов бархата. Из Оружейной палаты Московского Кремля были отобраны и выписаны 16 подлинных предметов царских костюмов XVII века. Например, жемчужные запястья Федора Иоанновича, кафтан и жезл царя Алексея Михайловича, старинные пуговицы, нашивки и многое другое.

Зинаида Юсупова же на балу предстала в образе русской боярыни. Перед тем как начались общие вальсы, кадрили, мазурки, состоялось три специально подготовленных и отрепетированных танца: хороводный, плясовой и русский. Юсупова, которая обожала русские танцы, солировала. Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Княгиня танцевала этот танец лучше любой заправской балерины».

Так что, возможно, Константин Маковский выбором платья отсылал зрителя именно к этому блистательному светскому выходу княгини Юсуповой.

Портал «Культура.РФ» благодарит за помощь в подготовке материала Александру Жидкову, методиста по музейно-образовательной деятельности Государственного исторического музея.