Андрей Штакеншнейдер

Андрей Штакеншнейдер родился 6 марта (22 февраля по старому стилю) 1802 года недалеко от Гатчины, на мельнице отца. Немецкая фамилия досталась Андрею от деда: искусный кожевник Фридрих Штакеншнейдер приехал из Брауншвейга при Павле I, когда немецких мастеров различных дел выписывали в Россию. Андрей был младшим ребенком в семье, и уже в детстве стало понятно, что ремесленником ему не быть: мальчик увлекался рисованием и строил игрушечные дворцы и крепости.

Андрею было всего 13 лет, когда он поступил в архитектурный класс Академии художеств. Учился без наград, никаких особых талантов не выказывал, зато с удовольствием занимался черчением, засиживался над чертежами до поздней ночи.

В 1821 году Штакеншнейдер получил место чертежника в комитете строений и гидравлических работ, который регулировал застройку площадей и улиц в Санкт-Петербурге.

Протекции у молодого человека не было, а значит, не было и особой перспективы. Но ему повезло. Он узнал, что знаменитый архитектор Огюст Монферран набирает чертежников на строительство Исаакиевского собора. Монферран, по свидетельствам современников, был человеком довольно легкомысленным: у него было множество грандиозных идей, но не было должного терпения для их реализации. Работал он так: набрав команду талантливых мастеров, набрасывал общий замысел проекта — будь то люстра в одной из комнат или целый фасад, — а остальное доделывали помощники. Штакеншнейдеру удалось произвести на Монферрана хорошее впечатление, ведь он кропотливо работал с набросками знаменитого зодчего. И Монферран помог тому начать карьеру в большой архитектуре. В это время один из приближенных императора — граф Бенкендорф — собрался перестраивать свою усадьбу под Ревелем, и Монферран посоветовал ему обратить внимание на своего молодого ученика. Штакеншнейдер взялся за работу и перестроил усадьбу в настоящий готический замок.

Штакеншнейдер еще не успел уехать из имения, когда к Бенкендорфу с визитом пожаловал Николай I. Новое здание пришлось императору по вкусу, и он дал архитектору его первый по-настоящему крупный заказ: строительство Мариинского дворца на Исаакиевской площади для дочери Николая, великой княгини Марии Николаевны, и ее мужа, герцога Максимилиана Лейхтенбергского. Строительство, правда, началось лишь спустя несколько лет. А до этого Штакеншнейдеру наконец удалось выехать за границу — он путешествовал по Франции, Италии, Германии и Англии, зарисовывал памятники архитектуры. Вернувшись, он оформил интерьеры нескольких залов в Михайловском дворце, и приступил к работе над проектом Мариинского дворца.

На месте, где должен был разместиться новый дворец, раньше стоял особняк графа Чернышова. Штакеншнейдер не стал разбирать его до основания — старый дом стал как бы каркасом для новой постройки. Император торопил архитектора, чтобы молодые супруги поскорее устроились в новом дворце, однако работа шла непросто.

В центре здания архитектор задумал ротонду. Ее почти возвели, когда он параллельно получил заказ от императрицы на возведение дворца в Крыму и уже собирался выезжать. Но внезапно обнаружилось, что металлические балки для сводов ротонды были сделаны тоньше, чем нужно, и к тому же криво поставлены. Архитектору все-таки пришлось уехать в Крым — не испытывать же терпение Ее Величества, — а по его возвращении собралась комиссия. Балки заменили, ротонду переделали. Через год же случайно выяснилось, что новые балки были сделаны из старого, как говорят уставшего, металла. Опять началась перестройка, и, наконец, ротонда была возведена. Именно она изображена на картине Ильи Репина «Торжественное заседание Государственного совета». И именно Мариинский дворец стал одной из первых огнеупорных построек в Петербурге, ведь Штакеншнейдер заменил максимально возможное число деревянных элементов металлическими. Дворец был достроен в 1844 году, тогда же Штакеншнейдер получил звание профессора архитектуры.

Андрей Штакеншнейдер успевал заниматься несколькими проектами одновременно. В 1842–1843 годах он работал в парке «Александрия»: перестроил один из павильонов в Фермерский дворец Александра II, пристроил к возведенному Адамом Менеласом дворцу «Коттедж» столовую с Мраморной террасой. В 1842 году Штакеншнейдеру поступил еще один заказ от Николая I — возвести в Петергофе два павильона для жены Александры и дочери Ольги. Для строительства Царицынского павильона архитектор использовал опыт, приобретенный в заграничном турне, и возвел здание в модном тогда помпейском стиле, по образу и подобию древнеримских домов, найденных при раскопках погибшего при извержении Везувия города Помпеи. В 1848 году был возведен Ольгин павильон в неаполитанском стиле — здание-башенка с тремя этажами и плоской крышей. В обоих павильонах не было спален: августейшее семейство приезжало сюда позавтракать, покататься на лодке и погулять. Вместе со Штакеншнейдером над проектами работал садовый мастер Петр Эрлер, и вместе им удалось создать в Петергофе маленький уголок Италии, где так мечтала побывать императрица.

Одновременно с завершением строительства Ольгина павильона в 1846 году Штакеншнейдер начал работать над проектом дворца князей Белосельских-Белозерских, который сегодня считается одним из символов Санкт-Петербурга. На углу Невского проспекта и набережной Фонтанки до 1797 года стоял каменный дом, который приобрела княгиня Белосельская. Дом снесли, а на его месте возвели дворец по проекту архитектора Демерцова. Именно его и задумал перестроить князь Эспер Белосельский-Белозерский и поручил работы Андрею Штакеншнейдеру. Первые чертежи были готовы уже в начале 1840-х годов, но работы начались только после того, как был достроен Мариинский дворец. Княжеский дворец был спроектирован в стиле необарокко, в чем-то Штакеншнейдер скопировал Строгановский дворец Растрелли. Скульптор Давид Йенсен украсил здание фигурами атлантов и кариатид — этот прием стал очень популярен среди архитекторов того времени.

Карьера зодчего шла в гору. В 1851 году Штакеншнейдер получил чин статского советника. В то же время Николай I объявил конкурс на строительство дворца для младшего сына Николая Николаевича в качестве подарка на 20-летие. Лучшим был признан проект тогда уже одного из самых востребованных архитекторов Петербурга — Андрея Штакеншнейдера. Едва начавшееся в 1853 году строительство остановилось из-за начала Крымской войны и возобновилось лишь по ее окончании. В 1855 году Николай I умер, на престол взошел Александр II. К тому времени великий князь Николай Николаевич начал готовиться к свадьбе, и новый император отпустил на строительство Николаевского дворца три миллиона.

Штакеншнейдер проектировал не только само здание, но и мельчайшие детали интерьера: по его чертежам были сделаны даже дверные ручки, стулья, диваны, кресла. Дворец был оснащен последними техническими новинками: водопроводом и канализацией, здесь были даже телеграф и гидравлический лифт. В центре здания архитектор возвел домовую церковь в древнерусском стиле. Штакеншнейдер видел такую в детстве в Ростове Великом и поехал туда снова — чтобы сделать «обмеры». Для росписи церкви Штакеншнейдер предложил молодого выпускника Академии художеств, Павла Сорокина, бывшего крепостного, который окончил Академию с золотой медалью. Именно он позже занимался росписью храма Христа Спасителя в Москве. Но его кандидатуру отклонили: вице-президент Академии художеств князь Гагарин предложил профессора Людвига Тирша, который в итоге и расписал стены домовой церкви Николаевского дворца, используя уникальную технологию: он замешивал краски с так называемым «жидким стеклом» и работал по сырой штукатурке.

С 1856 года Штакеншнейдер был архитектором Высочайшего двора. Обладая уникальной работоспособностью, он одновременно занимался строительством еще одного дворца — для сына Николая I, Михаила. Первоначально император предполагал оба дворца расположить на Благовещенской площади, в том числе и из соображений экономии: так можно было сделать общую прачечную и один дом для прислуги. На первых чертежах Штакеншнейдера два дворца даже были соединены галереей. Но потом для одного из особняков нашли место недалеко от Невы, и архитектор начал работать над строительством двух дворцов: Николаевского на Благовещенской площади и Ново-Михайловского на Дворцовой набережной. Строительство последнего было завершено в 1862 году.

Неподалеку от дворца Белосельских-Белозерских и Аничкова моста располагалась последняя из съемных квартир Штакеншнейдера. Для большой семьи архитектора (в браке с Марией Халчинской у него родилось семь детей) она стала тесна. Наконец, в 1852 году семья приобрела дом на Миллионной улице, неподалеку от Дворцовой площади. Разумеется, он был сразу же перестроен под чутким руководством и по проекту нового хозяина. В доме, помимо жилых комнат, расположились мастерские архитектора и его подмастерьев. Одна из дочерей зодчего была серьезно больна и почти не выходила в свет. Поэтому жена Штакеншнейдера превратила их дом в настоящий центр культурной жизни, организовала один из лучших салонов Петербурга. Местные «субботы» стали важным еженедельным событием светской жизни в столице. Гостей собиралось около 50 человек, среди них были Федор Достоевский, Иван Гончаров, Иван Айвазовский, Иван Тургенев, Карл Брюллов. Штакеншнейдер успевал лично принимать гостей, потом уходил в мастерскую работать или уезжал на строительство. Дочь архитектора, Елена, писала в дневнике: «Мы живем ужасно шумно. Каждый день новые знакомства, и то спектакль, то маскарад, а теперь еще задумали пикники…» Такой образ жизни требовал крупных денежных затрат, и долги семьи росли, к тому же стало ухудшаться здоровье самого архитектора. В конце концов дом пришлось продать. Семья переехала в имение, полученное от отца, — Ивановку, где Штакеншнейдер провел детство.

В начале 1860-х годов здоровье архитектора ослабло. Весной 1865 года по совету врачей Штакеншнейдер уехал в Оренбургскую губернию. Он провел там лето и, казалось, пошел на поправку, но обратном пути был вынужден остановиться в Москве, так как снова почувствовал себя плохо. 8 августа 1865 года Андрей Штакеншнейдер скончался в возрасте 63 лет. Его похоронили в Троице-Сергиевой пустыни, в Петербурге, возле церкви Григория Богослова, которую он сам и спроектировал.