Певческое искусство некрасовской казачки Лукерьи Захаровны Васютовой из поселка Новокумского Левокумского района Ставропольского края
Уже первые поездки фольклористов в Ставропольский край к казакам-некрасовцам обеспечили Лукерье Захаровне известность. О ней как знатоке исторических песен упоминает в статье по следам экспедиции Московской консерватории 1963 года Ирина Константиновна Свиридова. Лукерья Захаровна стала одной из героинь скульптурных портретов ростовского скульптора Евдокии Бражниковой (1928–2013).
Васютова обладала разнообразными знаниями о быте, обрядах, фольклоре некрасовцев во время их проживания в Турции. Она хорошо представляла себе условия, в которых звучали песни, комментируя почти каждое свое исполнение. Например, в записи Е.Т. Аракельяна 1973 года Л.З. Васютова поясняет обстоятельства исполнения песни «Ой, удовушка, удовинушка»: «А мы кали подём к невести, понесём дары невести от жаниха, до́рить свякро́вя, стакан подно́сить невесте, и заставляить: «Дитя моя, нявестушка, завяди мне песню». Она заводить свякрови [если] он удовкин сын, «Ой, удовушка, удовинушка».
Ею Е.Т. Аракельяну предоставлены сведения о музыкальных инструментах, использовавшихся некрасовцами на свадьбах, праздниках и в пастушеской практике, таких как кавал (вид продольной флейты, изготовлявшийся из бузины) и его уменьшенная разновидность — кавалик. Она нередко высказывала свое отношение к исполненным песням: «Эта песня-та хорошия, неплохая [о]`т старах людей…» (о песне «В чистом поле стоит груша зеленая»).
Л.З. Васютова родилась в 1915 году, проживала на острове Мада, и, присоединившись к основной партии некрасовцев, вернулась вместе с ними на историческую родину. Это важный факт биографии, выделяющий ее из массы некрасовцев майносской ветви. Он также отчасти объясняет некоторые особенности ее исполнительского стиля, говора и репертуара, преимущественно сольный характер ее исполнительского искусства.
Певица воспринимала репертуар и особенности исполнительской традиции в семье и соседской общине в Турции и России. По ее словам, некоторые песни «об Игнате» переняла от бабушки Аграфены Харитоновкиной, «которой было больше 60 лет». Бабушка была «очень большого ро́ду» Бандерских [Бандеровских] <…> «много ходила по свадьбинках».
Записи ее пения еще в 1963 году, то есть практически сразу после приезда в Россию делала Ирина Константиновна Свиридова, 1965–1971 годы — Федор Викторович Тумилевич; в 1970 и 1973 году — Егише Тачатович Аракельян. Среди первых записей были песни исторического содержания, относимые самими некрасовцами к циклу «об Игнате», в частности «Не спалось бы ли мне красной девочке», «Во Евре, Евре, Евре во Евреюшке», «Вдоль по речке по реке». Эту последнюю певица слыхала от Матрены Кралевой (Королевой).
В некрасовской среде сложилась своя «классификация» жанров песенного фольклора. Мужские по своему происхождению песни группируются, исходя из их содержания. Песни собственно некрасовские об их истории, в которых запечатлелись отзвуки преданий о подавлении Булавинского восстания, об уходе с Дона и другие события, составляют группу «об Игнате» [атамане И. Некрасове]; связанные с историей России — «под Игната»; воинские, как и на Дону, именуются «служивыми». В другой части репертуара разграничение основано на признаке приуроченности к обрядам (свадебные, на масляную) хороводам (крыловые, карагодные), беседам.
Несмотря на прослеживающееся в наименованиях жанровых групп противопоставление частей репертуара, в том числе по гендерному признаку (мужские/женские) на деле такого устойчивого разграничения нет в исполнительской практике. Женщины поют «мужские» исторические и «служивские» песни, а мужчинами, как правило, прекрасно освоены свадебные и хороводные.
Поэтические тексты часто складываются из типизированных сюжетно-поэтических мотивов, относящихся к целому ряду песен, но выступающих в каждой из них в устойчивых сочетаниях (например, мотивы древа в поле, могилы, убитого воина, вороного коня). Как правило, они имеют аналоги в текстах русского фольклора (преимущественно в южнорусском), в том числе в донских песнях.
Как показал опыт работы с казаками-некрасовцами, при опросе информантов следует исходить из репертуара Среднего Дона (в пределах бывшей войсковой территории). Он в значительной части совпадает в обеих традициях. При этом в большей мере соответствия наблюдаются в поэтических текстах и в меньшей — в напевах. Мелодические совпадения единичны и относятся к песням широко известным, имеющим устойчивые напевы на обширной территории.
В репертуаре Л.З. Васютовой были собственно некрасовские песни, отражающие события их истории («об Игнате»): «Вдоль по речке по реке лёгка лодочка плывёт», «Во Евре, Евре, Евре во Евреюшке» (более известная с зачином «Не заря, заря занималася»), «Не спалось бы ли мне красной девочке», свадебные — «На желтом песочку стоят три садочка», «Ой, удовушка, удовинушка», «Пили, ели, да врозь полетели», «Туман, туманочек», «служивые» — «В чистом поле стоит груша зеленая», хороводные и лирические бытовые песни. Основную часть репертуара составляют песни, широко распространенные на русской этнической территории и на Дону.
Пение Васютовой отличают свобода движения голоса и орнаментальная прихотливость мелодических изгибов. Помимо распева со свойственным ему несимметричным ритмом, затейливым узором украшающего каждую исполняемую ею песню, поражает не сохранившаяся в наши дни в некрасовской среде традиция «высокого» пения (на Дону его характеризуют как пение «тонким голосом»). Такое впечатление создается благодаря преимущественно «головному» резонированию, хотя поет она часто в среднем регистре. Интересно, что такая манера пения была распространена до конца XX века в районах предполагаемого исхода казаков-некрасовцев (соответствует территории вокруг Цимлянского водохранилища).
Лукерья Захаровна широко использовала различные приемы украшения пения, такие как перебрасывание голоса (как в песне «Не спалось бы ли мне красной девочке», «Ой, удовушка, удовинушка») перерывания звука гортанной смычкой и жесткая атака при подхвате, известные на Дону, в отличие от некрасовской, в мужской, а не женской исполнительской традиции. Ее пение отличается значительной вариативностью, использованием затейливых орнаментальных оборотов в начальной и заключительной частях напева. Эти обороты значительно усложняют ладовую структуру, обогащая ее разнообразием вариантов ступеней («На желтым песочку»). Характерно использование начинающихся с гласной «наигрышных» запевов-вокализов.
Практически все песни поются ею в подвижном темпе, что может быть обусловлено именно сольным исполнением, так как ансамблевые варианты упомянутых выше песен звучат в умеренных темпах. Еще более высокая скорость исполнения сольного репертуара характерна для Ивана Мефодьевичеа Бандеровского.
Большой удачей для фольклористики стало то, что записи этой певицы были сделаны в разные годы; (через три и 11 лет после возвращения). Среди них есть одни и те же песни: «Во Евре, Евре, во Евреюшке», «На желтым песочку», «Не спалось бы ли мне красной девочке», «Ой удовушка, удовинушка». Благодаря этому можно сравнивать особенности исполнения в разные годы, с одной стороны, с точки зрения адаптации традиции в новых условиях, с другой — с точки зрения изменений манеры, соотношения стабильных и мобильных элементов исполнительства, вариантности поэтического текста и напева.
Подобное сопоставление показало достаточную устойчивость высоты и темпа звучания песен, в то время как наиболее изменяемыми компонентами оказались импровизируемые запевки и орнаментальные, украшающие напев мелодические обороты, а также вокальный строй, отражающий относительную нестабильность высоты опорных звуков лада.
Любопытный материал для изучения лингвистами представляет речь Л.З. Васютовой, отличающаяся от современной особенностями просодии. В приводимом нами фрагменте записи 1965 году, она говорит высоко, с неестественно «дробным» пословным членением речевого потока и такой же необычной с точки зрения современного русского языка падающей интонацией, отличающейся и от говора современных казачек-некрасовок. На фонограмме 1973 года слышны изменения напевов, приобретшего ярко выраженный волновой характер, отличающийся, однако, краткостью и отчетливым разграничением словестных групп (речевых колонов), резкими перепадами высоты от ударных к безударным слогам. Можно также говорить о тонированности, мелодичности речи, практически утраченной современными носителями русского языка. Это могло быть обусловлено речевой изоляцией и окружением, говорящим на турецком языке.
Есть основания полагать, что Лукерье Захаровне удалось сохранить в новых условиях свойственную ей индивидуальную манеру пения. В записях фольклористов некрасовский репертуар в ее исполнении представлен во многих случаях в сольной интерпретации. На распространенность у казаков-некрасовцев сольного пения в свое время обратила внимание И.К. Свиридова. Лукерья Захаровна пела в дуэте с невесткой Анисьей Захаровной Васютовой, а также с Анной Мефодиевной Бокачевой. Семь исполненных ею песен в расшифровках Е.Т. Аракельяна опубликованы в сборнике «Песни казаков-некрасовцев» (2014). Певческое искусство Лукерьи Захаровны Васютовой, благодаря его индивидуальной неповторимости, обогащает наше представление о традиции казаков-некрасовцев.
