Константин Бронзит: «Осеняет тех, кто думает»

— А разве еще не стал? Странно… Шучу, конечно. На самом деле никто из питерских аниматоров, насколько мне известно, никогда об этом не думал. Если это случится (не знаю, кто и как это определит), то я порадуюсь за наш город, но ровно одну секунду, так как, погрузившись в текущую работу, тут же просто забуду об этом.

— Теперь, когда ты спросил, да!

— Да, я прекрасно помню этот момент. Я учился в пятом классе художественной школы им. Иогансона на Васильевском острове, и рядом со школой, в ДК Кирова, находился кинотеатр от Госфильмофонда, где регулярно показывали трофейные, классические фильмы, Чаплина, а также сборники американской довоенной мультипликации — «Том и Джерри», Микки-Мауса и т. п. И я как-то с приятелями убежал с уроков на такой сборник мультфильмов. Тут-то все и началось. Я увидел магию рисованного кино — зал покатывался со смеху, и я тоже. Но при этом я успевал оценивать все это со стороны, понимая, что за движущимися картинками на экране стоят люди, которые все это придумали и нарисовали. А все мы, сидящие в зале, с удовольствием попали под их влияние. Все началось с простой зависти этим неведомым мне авторам. Я понял, что хочу делать так же! Чтобы зал, в котором сидят сотни людей, смеялся бы над тем, что я придумал. С тех пор в кинозале меня можно было увидеть чаще, чем на уроках. Но, конечно, одной завистью дело не ограничилось. Уже тогда я начал рисовать свои первые «мультфильмы». Кстати, позднее на Высших режиссерских курсах в Москве основы режиссуры нам преподавал великий Федор Савельевич Хитрук, и от него я тогда с удовольствием услышал, что с ним в его далекой молодости произошла почти такая же история. Он тоже однажды на Московском кинофестивале увидел несколько фильмов Уолта Диснея и влюбился в них без оглядки и навсегда.

— Если акцентироваться в твоем вопросе на слове «мастер»… возможно, да, я мастер, но это лишь вопрос хорошего знания профессии, ремесла. И мне повезло — у меня были замечательные педагоги, и я очень хотел у них чему-то научиться! А почему именно смешное? Кто знает! Если бы тогда в ДК Кирова меня впечатлило, как весь зал рыдает над какой-нибудь драмой, и я рыдал бы вместе со всеми, не исключаю, что сегодня зрители вынуждены были бы приходить на мои фильмы с запасом носовых платков. Я никогда не думал об этом. Но подозреваю, что у всех, у кого есть тяга к веселому и смешному, это выливается из их характера. А характер дается человеку природой. Получается, что в твоем вопросе уже был заложен ответ.

— Для меня это действительно вопрос «кухни». Может, у кого-то смешное и рождается само собой, а я тугодум. Мне нужно буквально сидеть, вернее, лежать, так как свободное время для этого есть только ночью, и все придумывать из головы. И процесс этот довольно мучителен и вовсе не весел. Но, как правильно мне однажды сказал киновед и продюсер Толя Прохоров, осеняет тех, кто думает. Иногда, конечно, что-то смешное появляется при совместном обсуждении проекта с друзьями и коллегами. Они обязательно что-то подскажут, «довинтят», но все равно это происходит, когда общая смешная канва уже придумана.

— Козьма Прутков когда-то сказал: «Поощрение столь же необходимо художнику, как канифоль смычку виртуоза». Любая награда приятна. Это признание коллег, соратников по цеху. Любая, пусть даже маленькая, победа говорит вам не о том, что вы лучше других, а том, что ваша работа является для вас самих определенной творческой удачей. И один из способов это вам сказать и есть раздача призов. Профессионалы в любой области сами придумывают себе награды и потом раздают их друг дружке. Это нормально.

— Нет, не ощущаю. Это даже приятно. Тот редкий случай, когда ребенок «сбежал», но он всегда со мной.

— Это, пожалуй, самый сложный вопрос. Ты прав: масса детей, и даже множество взрослых, полюбили этот фильм. И этот факт радует меня, несмотря ни на что. Когда я говорю «несмотря ни на что», я как раз имею в виду, что мои коллеги и мои учителя, наоборот, критиковали его. Прежде всего критиковали сценарий. И в основном я согласен с тем, что они говорили. Почему так получилось? Не было достаточно времени и опыта, а может, даже и умения делать подобные вещи. Не хочется произносить банальное «На ошибках учатся», так как производство таких мультфильмов — удовольствие дорогое, и лучше бы не ошибаться…

Что он мне принес? Хм, снисходительные взгляды коллег и восхищенные глаза детей (в том случае, когда они узнают, что я режиссер этого фильма). В общем, жить стало интересней!

— И то и другое, но, правда, только отчасти. Дело в том, что ты сам как никто другой чувствуешь, какой материал «твой», а какой нет. И я был бы не против работать с чужим сценарием, только бы он лег мне на душу. Но такого, увы, пока не случалось. Хотя однажды мой друг Дима Высоцкий подарил мне идею моего последнего фильма «Уборная история — любовная история». Идея мне запала, и, промучившись с нею некоторое время, я «родил» сценарий. И в самой работе над фильмом происходит примерно то же самое, только ты сам как автор в состоянии ощутить «вибрацию» или «дыхание» фильма, где и чего ему не хватает. Я сказал «возможно», потому что сам не всегда уверен в своих ощущениях. И тогда проще напрягать именно себя, а не кого-то другого, требуя от него сам не зная чего. А когда делаешь что-то сам, процесс полностью контролируется каждую секунду. Думаю, дело именно в этом. <…>

— Правильнее спросить это у них. Но, как мне кажется, я добрый. С удовольствием катаю их на своей шее в прямом и переносном смысле, пока не устану (устаю, правда, быстро). Играю с ними в эксклюзивные игры, в которые с ними никто больше не играет (и они это понимают) — те же скачки на шее, догонялки с оглушительным визгом, прятки. Затем важно вовремя включить им мультфильмы и успеть доползти до дивана, чтобы перевести дух. А на самом деле времени, конечно, следовало бы уделять больше, понимаю…

— Нет. И слава богу! Иначе иссох, извел бы себя и окружающих своим нытьем по этой мечте. В этом смысле всегда не мог понять актеров кино или театра, всю жизнь сохнущих по роли Гамлета. Что за зависимость от персонажа?! Это не может не мешать играть роли, которые дают сегодня. Я не могу представить себе, как я делал бы какой-нибудь фильм, при этом мечтая о другом. Каждый новый фильм и есть новая мечта, ей и служишь и отдаешься без остатка! Извините за пафос.