На страже цвета и света
Творческая биография кинооператора Александра Княжинского.
Операторская школа — особая гордость нашего кино. Сегодня популярно суждение, по которому наши мастера камеры едва ли не единственные поддерживают марку российского кинематографа в мире. Конечно, это преувеличение, но воспитанники великих советских операторов действительно чаще других отечественных кинематографистов становятся лауреатами престижных международных фестивалей. Поддержанию такого уровня школы немало способствовало то, что долгие годы кафедрой операторского мастерства во ВГИКе руководил Вадим Иванович Юсов. На факультете в разные годы преподавали Павел Лебешев, Леонид Калашников, Вадим Алисов, Михаил Агранович. И Александр Княжинский. К сожалению, Александр Леонидович рано ушел из жизни, в 1996 году. Сегодня исполняется 80 лет со дня рождения мастера. Однажды Княжинского спросили, есть ли специфика в том, как операторы читают сценарии. «Конечно! — ответил он. — Оператор не столько читает, сколько видит текст».
Он снял множество фильмов, ставших популярными, но главным своим достижением считал «Сталкера».
«Тарковский укрепил меня в моих поисках, — вспоминал Княжинский много лет спустя. — Он отлично разбирался в операторском ремесле. Он понимал и ценил изображение. Мое любимое высказывание Тарковского: «Кино — это сон». Самая ненавистная мне фраза из киношного обихода — «давай снимем, как в жизни». В этом случае всегда получается какая-нибудь мерзость».
Кадры из «Сталкера» сегодня являются хрестоматийными для всех изучающих искусство кинематографической композиции. Ходят легенды о том, как Тарковский сам выкладывал «натюрморты» в воде, как не допускал ничьей импровизации, ибо фильм заранее существовал в его голове. Но именно Княжинский позволил ему воплотить зловещий образ Зоны — во многом благодаря своему изысканному, строгому колориту. Он относился к цвету и свету с болезненным тщанием и, если не сходился с режиссером в цветовом решении будущего фильма, уходил.
Так было, например, в случае с картиной Сергея Соловьева «Сто дней после детства». Княжинский начал ее снимать, но никак не мог примириться с алым цветом пионерских галстуков, которые в большом количестве присутствовали в костюмах героев-старшеклассников… В качестве компромисса Соловьев разрешил ему покрасить галстуки в «английский красный». «Он пошел в красилку и все 200 галстуков, купленных для картины, бросил в чан с английским красным, откуда их вытащили уже коричневого цвета», — вспоминает Сергей Александрович. После месяца такой работы Соловьев и Княжинский расстались…
После ВГИКа (который он закончил в 1960-м) Княжинский работал на «Беларусьфильме», снял там два замечательных фильма: «Город мастеров» с режиссером Владимиром Бычковым и «Я родом из детства» Виктора Турова. Потом вернулся в Москву, снимал с Ларисой Шепитько («Ты и я»), с Андреем Смирновым — опальную «Осень». Две картины сделал с Николаем Губенко: «Из жизни отдыхающих» и «Подранки». Работал и с мастерами постарше: с Александром Зархи («Города и годы»), Георгием Натансоном («Повторная свадьба»). Несмотря на упрямый нрав и яркую индивидуальность, оператор Княжинский умел раствориться в режиссере.
«Кажется, невозможно проследить или даже угадать родство между интонацией кадров, созданных Княжинским в разные годы и для разных режиссеров, — писал сценарист Павел Финн. — В «Осени» изображение было по-мужски сдержанным, в «Я родом из детства» — воздушно-лирическим, в «Подранках» и «Из жизни отдыхающих» — сумеречно-сентиментальным, а в «Закате» — агрессивно-красочным, едва ли не крикливым».
Так выражался профессионализм оператора. Кино — командное дело, и только режиссер тут имеет право на неограниченное самовыражение. Просто в большинстве случаев Княжинский выбирал режиссеров по себе — художников и крепких профессионалов одновременно.
Смотрите также
