История одного здания: особняк Арсения Морозова

Улица Воздвиженка, на которой находится особняк, получила свое название по имени Крестовоздвиженского монастыря XV века. Обитель сильно пострадала во время пожара 1812 года, после окончания войны ее упразднили, а на этом месте во время реконструкции Москвы возвели жилые дома, некоторые из которых сохранились до наших дней.

Там, где сейчас стоит особняк Морозова, во второй половине XIX века находился конный цирк Карла Маркуса Гинне. Немецкий предприниматель приехал в Российскую империю в 1863 году и сначала открыл цирк в Петербурге, а потом и в Москве. В 1868 году на углу Воздвиженки и Нижнего Кисловского переулка выросло огромное деревянное здание для конных представлений — первое в Москве. На его арене выступали лучшие дрессировщики и наездники, а посмотреть на них приходило множество зрителей. Но просуществовал цирк недолго: в 1892 году здание уничтожил пожар. У предпринимателя не хватило средств, чтобы его восстановить, и участок выставили на продажу.

Землю выкупила Варвара Морозова, вдова известного купца Абрама Морозова, Она владела текстильной мануфактурой, которую унаследовала после смерти мужа, и жила неподалеку.

У предпринимательницы было три сына: Михаил, Иван и Арсений. Двое старших впоследствии стали известными меценатами и коллекционерами, произведения искусства из собраний Михаила и Ивана Морозовых сейчас находятся в Государственном Эрмитаже и Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Землю Морозова подарила младшему сыну Арсению. Среди современников он был известен как кутила и прожигатель жизни, любил охоту и разные увеселения, а еще много путешествовал. Морозов бывал в Германии, Нидерландах, Бельгии, Италии и даже учился в Англии. А еще он интересовался мировой историей и культурой, посещал музеи и архитектурные выставки.

На Всемирной выставке в Антверпене Морозов познакомился с российским зодчим Виктором Мазыриным. Вскоре они сдружились, и Арсений Морозов заказал у него проект дома, который планировал построить на Воздвиженке.

Прежде чем создавать эскиз дома, они отправились в путешествие по Испании и Португалии — искать необычные архитектурные сооружения. Пример для будущего особняка Мазырин и Морозов нашли в португальской Синтре. Там на высокой скале, возвышаясь над городом, стоял огромный замок — королевская резиденция. Дворец Пена построил в 1840 году муж королевы Марии II принц Фердинанд Саксен-Кобург-Готский.

Фасад замка сочетал в себе черты нескольких средневековых стилей. Над крепостной стеной с зубцами возвышались башни: одни в романском стиле, другие — в готическом, а третьи были похожи очертаниями на минареты. Окна-розетки отсылали к строгим католическим соборам, а полукруглые окна-арки — к мавританскому стилю. В том же ключе оформили патио с расписными изразцами — внутренний двор замка.

Декор фасадов архитекторы выполнили в стиле португальского мануэлино. Это направление было популярно в стране в эпоху Возрождения. Тогда Португалия стала влиятельной колониальной державой, и в архитектуре отражались политические амбиции — здания богато оформляли морским или растительным декором. Стены дворца Пена украшала лепнина с цветочными узорами, ракушками, кораллами и корабельными канатами.

Арсения Морозова так впечатлил эклектичный замок, что он решил построить в Москве особняк, в котором сплетались бы готика, мануэлино и мавританский стиль. Виктор Мазырин вернулся в Россию и начал создавать наброски будущего здания.

Строить здание начали в 1897 году — первый камень в его основание заложила семилетняя дочь архитектора Лидия. При проектировании Мазырин отказался от классической симметрии. В центре особняка возвели галерею с колоннами. Одна из ее стен была полукруглой, и по форме помещение напоминало неф средневекового храма. С одной стороны дома находился парадный портал с двумя башнями и входной аркой. А с другой — помещения разных форм, включая круглую комнату и шестигранную башню.

В оформлении фасада доминировало мануэлино. Особняк украсили лепниной в виде цветов, корабельных канатов и ракушек, которые были «рассыпаны» по всей площади стен. Парадный вход оформили в мавританском стиле — с барельефными цветочными розетками и витыми колоннами по бокам. Каменное ограждение балкона и высокую балюстраду над карнизом выполнили в виде пышного растительного орнамента. Увенчали крышу ряды остроконечных каменных бутонов, которые отсылали к зубчатому декору готических башен. Стрельчатые окна тоже оформили в стиле европейского Средневековья, а другие, с арочным сводом, украсили полурозами и пышным рельефным орнаментом. При таком обильном декоре цветовая гамма особняка была более чем сдержанной: каменный дом лишь оштукатурили белым.

В разных стилях оформили и комнаты. Интерьер неоготической столовой напоминал убранство средневекового собора: деревянные стрельчатые арки, декоративные ниши, цветочные розетки на стенах и нервюры — деревянные ребра под сводами потолка. В гостиной в стиле ампир доминировали античные мотивы: цветочные орнаменты фресок, ионические колонны и мраморные статуи. К тому времени Морозов уже расстался с женой, и в доме на Воздвиженке была другая хозяйка, его возлюбленная Нина Коншина. Ее будуар пышно декорировали золотом в духе барокко. А в Китайской комнате стены расписали восточными узорами.

Особняк достроили в 1899 году. У горожан он вскоре стал поводом для сплетен и даже газетной критики: хоть эклектика и входила в моду, но с таким экзотическим смешением стилей москвичи еще знакомы не были. Журналист Владимир Гиляровский в своих мемуарах называл здание «нелепым» и цитировал эпиграмму актера Михаила Садовского:

В подобном ключе особняк описал и Лев Толстой в романе «Воскресение», где герой произведения Дмитрий Нехлюдов наблюдал за строительством и называл его «глупым».

Когда в 1899 году здание достроили, в городе его прозвали «домом дурака». Даже Варвара Морозова сказала о новом жилище сына: «Раньше одна я знала, что ты дурак, а теперь об этом узнает вся Москва». Братья тоже подшучивали над Арсением Морозовым, но тот отвечал: «Мой дом вечно будет стоять, а с вашими картинами неизвестно еще что будет». Он часто приглашал гостей, демонстрировал им диковинные интерьеры и устраивал ужины в готической столовой.

В особняке Нина Коншина и Арсений Морозов прожили не так долго — всего девять лет. В декабре 1908 года предприниматель на спор прострелил себе ногу и через три дня умер от заражения крови.

Особняк Арсений Морозов завещал своей возлюбленной. Бывшая жена пыталась оспорить его решение в суде, но безуспешно. А новая владелица здание вскоре продала, и до революции 1917 года оно находилось в частном владении. Во время переворота здесь недолго располагалась штаб-квартира анархистов, но меньше чем через год в дом въехала труппа Пролеткульта — культурной организации при Наркомате просвещения. На десять лет особняк стал театром. Там поставил несколько авангардных спектаклей Сергей Эйзенштейн, в здании бывали Всеволод Мейерхольд и Владимир Маяковский. А в одной из комнат несколько месяцев жил Сергей Есенин. Его знакомая, писательница Надежда Павлович, вспоминала: «…в бывшей ванной — большой, светлой комнате с декадентской росписью на стенах; ванну прикрыли досками, поставили письменный стол, сложили печурку».

В 1928 году особняк перешел Наркомату иностранных дел. До 1940 года здесь располагалось посольство Японии, во время войны — представительство Великобритании и редакция английской газеты «Британский союзник», а в послевоенные годы — посольство Индии.

В конце 1950-х особняк Морозова передали новому владельцу — Союзу советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, и здание стало называться Домом дружбы народов. Здесь проходили кинопоказы, конференции и встречи с иностранными деятелями культуры. А сейчас в здании располагается Дом приемов Правительства Российской Федерации.