Альбина Шагимуратова: «На сцене нельзя быть одинаковым»

— В концертном формате — да. Но я уже приняла участие в спектаклях «Лючия де Ламмермур» и «Риголетто» в Мариинском театре в рамках фестиваля «Звезды белых ночей».

— Конечно, волновалась. Признаюсь, что, когда началась волна эпидемии, я не думала, что это так надолго: ну, посидим месяц, полтора, а дальше все пойдет как прежде. И даже поначалу обрадовалась, что смогу передохнуть, «помолчать» и немножко посвятить время себе, семье. Первый месяц я не занималась, мы с мужем отпустили няню, и я погрузилась в нормальную семейную жизнь. Но потом почувствовала, что без пения не могу, позвонила своему педагогу Галине Михеевой, и мы начали заниматься по скайпу.

— Да. Мы не могли никуда уехать, так как мой муж — врач, он работал с ковидными больными, мы за него очень переживали, поддерживали. А тем временем все контракты начали отменяться, переноситься. Хотя зал «Зарядье» очень долго не отменял мой концерт с романсами Глинки, Рахманинова и Листа, и я «держала» эту программу.

— Нет, я же солистка Мариинского театра, у меня достаточно тесный контакт с маэстро Валерием Гергиевым, и он перед нами поставил четкие задачи. Я все эти месяцы учила новые для себя партии — в операх «Лакме» Делиба, «Сказки Гофмана» Оффенбаха, «Манон» Массне. Это большая ответственная работа, ее невозможно с наскока сделать. С кондачка в оперном искусстве ничего не получается. Я разбирала французский текст в «Лакме», вживалась в героинь «Сказок Гофмана», где я пою все четыре партии, и они такие разные по характеру. Так что мне не пришлось скучать, — более того, в итоге я в каком-то смысле благодарна тому, что из-за коронавируса я получила возможность вздохнуть, тщательнее изучить новую для себя музыку, послушать различные интерпретации.

— Действительно, мы презентовали здание, приезжал президент республики Рустам Нургалиевич Минниханов, представители мэрии Казани… Все прошло очень торжественно. Закуплены новые рояли, сделан ремонт, и мы планировали провести набор учащихся этой весной. Миссия моего центра в том, чтобы дать возможность молодым, но не начинающим певцам, а перспективным профессионалам встать на более высокий исполнительский уровень. В Казани можно получить крепкое образование, но я хотела познакомить нашу молодежь с европейскими традициями, пригласить известных коучей из-за рубежа, чтобы они обучили их разным школам — как петь бельканто, французскую оперу, показать, в чем особенности стиля Моцарта. Я лично знакома со многими знаменитыми педагогами, коучами, дирижерами, которые готовы откликнуться на мое приглашение приехать проработать в Казань. К сожалению, пока набор в центр пришлось перенести, ждем, что ситуация у нас и в мире стабилизируется и мы сможем следующим летом провести вступительные экзамены и запустить учебный процесс.

— Это тяжело. Да, я сама занимаюсь иногда по скайпу, но мы с моим педагогом сотрудничаем более десяти лет, она меня хорошо знает. И это кратковременные моменты: когда я на гастролях в Париже, или в Ла Скала, или в Мет, то случается, что я прошу ее меня послушать перед оркестровой репетицией или настроить перед спектаклем.

— Мы знакомы с маэстро Александром Сладковским еще с петербургских времен, когда я участвовала в конкурсе вокалистов, а он аккомпанировал нам на третьем туре и очень поддержал меня. Год назад, когда в Казани проходил Международный конкурс вокалистов имени Глинки, ГСО РТ сопровождал финальные прослушивания, и я сразу отметила, какой это профессиональный, высококлассный оркестр. Сегодня мне было легко и приятно петь с ними, хотя далеко не с каждым оркестром и дирижером складывается такой контакт. Поэтому и получилось все исполнить с таким воодушевлением.

— Мне, к сожалению, никогда не приходилось участвовать в постановках оперетт. Я пою отдельные номера, но с удовольствием освоила бы этот стиль: ведь тут нужно особое драматическое мастерство, умение не только петь, но и разговаривать на сцене. Я за то, чтобы развиваться, учиться новому — нельзя быть в профессии зашоренной.

— Да, Ядвига такая жизнерадостная дама, любит драгоценности, роскошь и требует от влюбленного в нее Робинзона, чтобы он ей подарил украшения… Я впервые услышала это сочинение на пластинке, записанной легендарной Джоан Сазерленд. Там было много редкостей, например ария из оперетты «Сердце и рука» Лекока. Давно мечтаю и ее выучить.

— Моя первая встреча с ним произошла, когда я еще училась в Московской консерватории. Меня пригласили на фестиваль «Черешневый лес», проходивший в Большом зале Консерватории.

— Конечно. Тем более что в публике я разглядела Олега Янковского, Галину Волчек, других корифеев. Я помню, как Олег Янковский тогда ходил по коридору и всем раздавал черешню, а Михаил Куснирович бросал мне на сцену сирень. Это такая красивая традиция фестиваля. Отсюда пошла наша дружба с Владимиром Спиваковым и его супругой Сати.

— Прежде всего — обогащение, колоссальный опыт. Ведь одно и то же произведение они слышат каждый по-своему, и это мне безумно интересно.

— Да, Назиб Жиганов — это наша гордость, основатель и первый ректор Казанской консерватории. Его опера много шла в советские времена, сейчас его, к сожалению, не ставят, а зря.

— Народную музыку нельзя исполнять по-оперному, иначе она бы не тронула слушателей. Мне интересен артист, который умеет перевоплощаться: на сцене нельзя быть одинаковым. Я стремлюсь к этому. Верди — это одно, Моцарт — другой звук, другое дыхание, Оффенбах — свои задачи, иной настрой, дыхательный аппарат иначе настроен. А татарский язык имеет особую фонетику, ты должен приспособиться, найти нужное звучание. Я ведь выросла в атмосфере татарской народной музыки. Мой папа играет на баяне, и с пяти лет он меня учил песням, именно с этого я начинала свои вокальные занятия. Оперу я уже потом для себя открыла, случайно услышав по радио Марию Каллас. Вот тогда я попросила родителей купить мне билет на спектакль.

Я благодарна моим родителям за то, что они привили мне любовь к родному языку. Ведь я родилась в Ташкенте, потом мы вернулись в Казань, и я выучила татарский язык, так как это крайне важно для внутренней идентификации. Человек, не знающий родного языка, очень себя обделяет, как мне кажется. Я являюсь членом Национального совета «Милли шура». Недавно перед нами выступал Рустам Минниханов, который говорил, что нет татарского языка — нет нации. И он прав. Если мы, татары, не будем разговаривать на родном языке, мы себя потеряем. Да, Россия — это многонациональная страна, русский язык — главный государственный. И все мы — башкиры, дагестанцы, осетины, татары — будем говорить по-русски. Но, приезжая к себе в республику, общаясь со своими соотечественниками, родными, ты обязан говорить по-татарски. Я сейчас обучаю языку дочку, хотя мы живем в Москве, общаюсь с татарской диаспорой, пою для них концерты. Мне важно не терять связь со своими корнями!