Михаил Лермонтов. «Из пламя и света»

Удастся ли когда-нибудь очистить ото лжи и клеветы светлый образ поэта, увидеть самим и донести до сознания потомков его непреходящее светоносное и героическое духовное существо?

Михаил Юрьевич Лермонтов родился в ненастные октябрьские дни 1814 года, спустя всего два года после победоносного завершения Отечественной войны с Наполеоном. С раннего детства он впитал в себя рассказы своих родных и крестьян, героически одолевших «непобедимого супостата», переплавленные потом его поэтическим гением в поэму «Бородино».

Он прошел через свое непростое тарханское детство, раздираемое внутрисемейными нестроениями и диктатом безмерно любившей его властной бабашки, изгнавшей от внука его любимого отца, о котором он тосковал всю жизнь: «Ужасная судьба отца и сына: жить розно и в разлуке умереть!..»

Он одолел свои детские недуги и закалил себя до столь могучего состояния, что мог гнуть железные прутья. Он был образованнее профессоров Московского университета, играл на фортепьяно и скрипке, мечтал о литературном поприще, но был отдан бабушкой в юнкерскую школу, где ему не было равных ни в шахматах, ни в верховой езде, фехтовании и стрельбе…

Он был мужественен и красив, в него влюблялись первые красавицы Петербурга. Откуда родилась версия о его якобы малом росте? Рост Лермонтова был за метр семьдесят, он был принят в лейб-гвардию, куда «карликов» не принимали. Правда, в силу того, что царь Николай был высокорослым, гвардию подтягивали до двух метров. Возможно, оттуда и родилось высокомерное отношение к тем, кто чуть мельче?

Лермонтов боготворил Пушкина. Гений понимал гения. Да и Пушкин приметил юного Лермонтова, сказав: «Далеко мальчик пойдет». Далеко пойти не дали ни Лермонтову, ни самому Пушкину. Нессельроде, Геккерен и прочие великосветские русофобы отзывались о Пушкине в своей переписке как о «главе Русской партии».

Разве такому можно было позволить долго жить? Вызвали в Петербург лучшего стрелка Франции Жоржа Шарля Дантеса. Разыграли комедию с усыновлением 25-летнего Жоржа нидерландским посланником, 43-летним гомосексуалистом бароном Геккереном. Факт «усыновления» — реальная «комедия»: Жорж Дантес не был сиротой, во Франции у него в то время был живой отец. Но Дантеса нужно было ввести в тот «свет», который посещал Пушкин. И его ввели. А дальше — как по нотам: подметные клеветнические письма, затрагивающие честь поэта, просчитанная естественная реакция Пушкина на эту мерзость… вызов на дуэль и — убийство Пророка России, уничтожение «главы Русской партии».

Погиб Поэт, невольник чести! Факел служения Святой Руси и великой Русской Литературе на лету подхватил двадцатидвухлетний Михаил Лермонтов, не дал огню коснуться земли, подхватил и понес этот свет дальше. Но «жадною толпой стоящие у троны» сразу вычислили нового потенциального лидера неистребимой «Русской партии», и началась охота на нового восставшего Пророка: ссылка под пули на Кавказ, плетение новой паутины, создание в окружении поэта такой атмосферы, в которой он не смог бы снести «стыдом сплетаемый венец».

Последние два года вокруг Лермонтова вертелся «кружок шестнадцати». «16» — в определенных обществах — цифра ритуальная. Наблюдается поразительная «привязанность» этого кружка к поэту: куда он — туда и все остальные! Встречаются по ночам и «говорят обо всем, как будто третьего отделения не существовало». Выдающийся русский литературовед Ю.И. Селезнев говорил: «кружок 16» — организация по ликвидации Лермонтова».

Когда поэта отправили в первую ссылку на Кавказ, все «16» последовали за ним (в лермонтовской энциклопедии сказано: «Все 16 проехали через Москву», следуя за Лермонтовым на Кавказ). Когда его вскоре отправили в Петербург для свидания с бабушкой, все «16» вновь потянулись за Лермонтовым. Когда поэта снова выслали «в 48 часов» на Кавказ, и тут несколько «кружковцев» потянулись за ним. Вечером накануне отъезда Лермонтов говорил: «не вернусь я с Кавказа». Пророк с отрочества знал свою судьбу: «За дело общее, быть может, я паду»… «Я предузнал мой жребий, мой конец, // И грусти ранняя на мне печать. // И как я мучусь, знает лишь Творец, // Но равнодушный мир не должен знать. // И не забыт умру я. Смерть моя // Ужасна будет. Чуждые края // ей удивятся, а в родной стране // все проклянут и память обо мне. // Ужасная меня могила ждет: // Могила без молитв и без креста»… «В полдневный жар в долине Дагестана // С свинцом в груди лежал недвижим я»… «Скажи им, что навылет в грудь // Я пулей ранен был. // Что честно умер за Царя, // Что плохи наши лекаря // И что родному краю // поклон я посылаю»…

Смешно выглядят заверения отдельных специалистов о том, что «кружок 16» — это кружок «единомышленников, людей, близких поэту по духу». Именно во времена пребывания Лермонтова в этом загадочном «кружке» поэт пишет: «И скучно, и грустно, и некому руку подать…». И это — с шестнадцатью-то «единомышленниками»? «Некому руку подать»?

Параллели судеб и хитросплетения вокруг Пушкина и Лермонтова очевидны. Тени все тех же русофобов маячат за трагическими исходами из жизни двух Пророков России. Одна и та же модная петербургская гадалка мадам Кирхгоф предсказала (навязала) смерть обоим Пророкам: Пушкину — смерть от блондина, Лермонтову — невозвращение с Кавказа!

Сын французского посла Эрнест Барант, друг Дантеса, через два года после расстрела Пушкина, придравшись к пустяку, вызвал Михаила Юрьевича на дуэль, почти на то же самое место Черной речки, где был убит Пушкин (русская Голгофа), стрелял в Лермонтова, быть может, из того же пистолета, из которого сразили Александра Сергеевича, но промахнулся, а Лермонтов, как подобает христианину, движимому заповедью «Не убий», великодушно выстрелил в воздух.

Лишь два поэта на Руси — Пушкин и Лермонтов — написали поэмы-отповеди клеветникам России. «О чем шумите вы, народные витии…» — написал Пушкин в 1831 году после русофобских выступлений депутатов Французского парламента, последовавших после подавления Россией восстания, организованного польскими масонами, когда их французские «братья» потребовали ввести войска на сторону польских «братьев», задавить Россию санкциями…

И это всего через 17 лет после абсолютного разгрома Русской армией наполеоновской армии и своего победоносного вхождения в Париж, который можно было отныне считать завоеванным Россией.

Будь русский царь менее добрым — Франция сегодня была бы вотчиной России, и мы бы ездили в Канны не на кинофестиваль, а на дачу. Но православный царь подарил Франции «свободу, честь и мир» и вернулся домой. Спустя четыре года, когда Франция и Европа вновь подняли извечную волну ненависти к русскому царю, грозя России «санкциями», Михаил Юрьевич Лермонтов, вторя Пушкину, написал свою отповедь клеветникам России: «Опять, народные витии».

Оба поэта, в отличие от нас с вами, их потомков, знали истинный смысл слова «вития». «Вития» — это последняя, низшая должность в тайном обществе, должность доносчика, досматривающего за своими «братьями».

Лишь два поэта на Руси — Пушкин и Лермонтов — написали поэмы с названием «Пророк». Для того чтобы писать о себе как о Пророке, нужно было получить дар Пророка Свыше. Чтобы написать строки: «С тех пор, как Вечный Судия мне дал всеведенье Пророка…» — нужно было получить от Вечного Судии этот дар, дар «ВСЕВЕДЕНЬЯ».

Много на Руси замечательных поэтов, но Лермонтов — гений, единственный в своем роде. Пророк, патриот, предузнавший свой жребий и осознанно, бесстрашно взошедший на свою Русскую Голгофу. Какое же право имеем мы, потомки, быть столь неблагодарными, называть Лермонтова «человеком с дурным характером», приписывать ему то, что он никогда не писал, выстраивая на подлоге «прощай, немытая Россия», втиснутом чьей-то грязной рукой в школьные учебники, отношение к Поэту у грядущего поколения?

1500 раз написал Лермонтов слова «люблю», «любить»: «Я вижу, что любить, как я — порок. // И вижу — я любить слабей не мог…» И ни одного разу поэт не написал слова «немытая». Это не его словарь, не его лексикон. «Немытая» появилась спустя 20 лет после убийства Лермонтова. «Немытую» сразу в двух версиях разослал по редакциям некий Бартенев, сообщив одному издателю, что это ему читал эти стихи сам Лермонтов, а другому сказав, что «это списано с подлинника». А подлинник не существует! Поди проверь! Оставалось лишь верить на слово. И поверили. Издали сначала как «приписываемое Лермонтову», а спустя десятилетия втянули в основное литературное наследие и регулярно печатают в его собрании сочинений, датируя стихотворение последним годом жизни поэта — 1841 годом.

Откроем, почитаем, что поэт написал в последний год своей жизни. «Выхожу один я на дорогу… // Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, // И звезда с звездою говорит…» «Люблю Отчизну я…». И вдруг, словно обухом по голове: «Прощай, немытая Россия». Все в этих гнусных строках кричит о подлоге, совершенном бездарным графоманом-русофобом.

«Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ»…
(Но Лермонтов тоже был господином, богатым дворянином.)

(Но Лермонтов не переезжал «стену Кавказа», допустим, в Турцию, где были реальные «паши»).

В «немытой» бездарно и графомански все — от первой до последней строки. Все вопиет о подлоге. Однако «немытую» незаметно приписали, приклеили к Лермонтову, и в ХХ веке ухитрились втиснуть в его наследие настолько основательно, что эти строки цитируют как лермонтовские даже руководители государств.

До сих пор нет полной ясности в так называемой дуэли Лермонтова и Мартынова. Была ли сама дуэль, и по правилам ли она была проведена?

Почему секундант Лермонтова — Глебов — просил взятого под стражу Николая Соломоновича Мартынова ничего не говорить «о трех выстрелах»?

Почему находящемуся под стражей Мартынову и секундантам дали право переписки, подтасовки показаний?

Почему в конце своей жизни Мартынов оставил исповедь, в которой хотел рассказать всю правду о роковых событиях, но исповедь обрывается на том месте, где автор приступил к изложению этой своей правды?

Какова была истинная миссия полковника Кушинникова, командированного Третьим отделением для расследования дела о дуэли Лермонтова и Мартынова?

Почему никто из участников убийства не был наказан в соответствии с суровым законом, немилосердно карающим за дуэль?

Специалист-лермонтовед, кандидат баллистических наук, полковник бронетанковых войск В. Кузенев выезжал на место дуэли к подножию горы Машук, измерял геодезическими приборами угол наклона этой местности. Самый больший угол наклона равен трем градусам. Это означает, что, если бы дуэль была проведена по всем правилам, пуля должна была попасть в тело Лермонтова под углом не более трех градусов. В протоколе медицинского освидетельствования, проведенного сразу после смерти Лермонтова, говорится, что пуля вошла в тело Лермонтова снизу-вверх, под углом почти 40 градусов. Но это невозможно, это невероятно на столь ровной поверхности. Существуют разные версии убийства Лермонтова. По одной из них, выстрел был произведен из кустов. По другой — выстрелили снизу вверх, когда Лермонтов был еще в седле… То, что стреляли не на прямой ровной поверхности, совершенно очевидно.

Соучастники убийства дали показания о том, что Лермонтов был убит наповал и умер сразу. Если бы это было правдой!.. Все присутствующие при казни, после ее совершения бросили тело Лермонтова там, где он пал, и поспешили удалиться с места преступления, кто верхом, кто в дрожках, в которых было место и для раненого или для мертвого тела Лермонтова. Все спокойно бросили умирающего и скрылись.

Медики знают: когда наступает смерть, сердце останавливается, завершая перекачку крови, а значит, крови выделено много быть не должно. Когда же через несколько часов, после жуткой грозы, прибыли на место «дуэли», земля и трава вокруг павшего Лермонтова были обильно политы кровью, и это говорит о том, что Лермонтов не был «убит наповал», а продолжал умирать в течение неопределенного времени.

Будет ли когда-нибудь раскрыта тайна гибели светлого гения России?

Справедливо писал о Михаиле Лермонтове Даниил Андреев, утверждавший, что, если бы Лермонтову дали дожить до возраста Гете и Толстого, когда все волнения юности пройдены и могучий гений возрос и окреп, тогда весь мир бы взирал на эту недосягаемую духовную вершины с восторгом, благодарностью и благоговением.

Да святится в веках имя великого сына России!