Нагие отроки в русском искусстве

Поразительно, но самая первая (1716 год) картина с изображением обнаженного мужчины, вернее, мальчика в русском искусстве — портрет «второго лица» государства. Это изображение наследника Петра Великого — его старшего сына от Екатерины I цесаревича Петра Петровича. Мальчика, которому было суждено умереть в возрасте трех лет, написал француз Каравак в образе обнаженного Купидона.

В Европе подобное тогда никого не шокировало: принцев из рода Бурбонов и прочих аристократов писали так уже лет сто, играя в мифологических персонажей. Еще Каравак увековечил его маленькую сестру Елизавету Петровну (будущую императрицу) в образе обнаженной Венеры. Любопытный казус: недавно американцы удалили этот портрет из «Википедии» как детскую порнографию: так изменились вкусы и мораль.

Портреты мальчиков в образе амурчиков — пожалуй, самая благопристойная детская нагота, без всякого подтекста. Одно время их продолжали создавать в России вслед за западной модой. Хорошо известен портрет крылатого и обнаженного князя Генрика Любомирского кисти художницы-гастролерши Виже-Лебрён, но он был польский шляхтич; из россиян же она запечатлела так малолетнего Бориса Юсупова. Рене Теодор Бертон написал нагого малолетнего Анатоля Демидова верхом на тигре и вооруженного луком и стрелами. Для конца 1810-х годов такие детские портреты еще уместны, но вскоре мода на образы олимпийских божеств окончательно умирает. В 1829 году Карл Брюллов пишет портрет обнаженного ребенка из семьи Гагариных реалистично, без античных атрибутов, просто усадив его в бассейн — смотрится это странно и модой не стало.

Под тем же влиянием Запада обнаженная натура проникала и в другие жанры, в первую очередь в скульптуру, которая в период классицизма в России переживала расцвет и, опираясь на античные образцы, стеснялась не сильно. Находим наготу и в академической живописи, но тут самоцензура была сильнее. Например, написать полностью голого человека и строго фронтально живописцы XVIII–XIX веков стеснялись. Помогали драпировки.

Примечательно, что и тут художники подсознательно обращались к эталонным образцам скульптуры: люди на живописных полотнах поражают гладкостью кожи и отсутствием волос! Самой смелой, считает Игорь Кон (автор книги «Мужское тело в истории культуры»), стала картина Петра Басина «Фавн Марсий учит юношу Олимпия игре на свирели» 1821 года — у фавна там можно заметить лобковые волосы. Удивительная храбрость художника.

К детской наготе официальная цензура и подсознательное чувство приличия относились более терпимо. Поэтому кое-где в толпе второстепенных персонажей этих академических картин можно увидеть не просто голых мальчиков, но даже с обнаженными гениталиями. Но табу преодолеть сложно — так, на уже достаточно поздней, написанной в 1872 году, картине Василия Верещагина «Продажа ребенка-невольника» обнаженный ребенок — главное действующее лицо. Поэтому поставлен он спиной к зрителю. Преодолеть себя было трудно: даже знаменитый коллекционер Сергей Щукин приказал закрасить «срамные места» одному из мальчиков с приобретенного им панно Матисса «Музыка».

Самые знаменитые обнаженные мальчики в русском искусстве, пожалуй, созданы автором «Явления Христа народу». Его ранние картины, несущие явный отпечаток академической школы, также написаны на античные сюжеты — «Аполлон, Гиацинт и Кипарис», «Беллерофонт отправляется в поход против химеры». Академически совершенна и детская нагота на этих полотнах.

Со временем дети в многочисленных работах Александра Иванова становятся более реалистичными, они больше не кажутся скопированными с мраморных статуй. Тут и надутый живот, и торчащие ребра, и сутулые спины — в общем, живые люди. Делает это гениальный художник осознанно. Недаром в «Явлении Христа народу» можно разглядеть несколько типов наготы у голых купальщиков. Например, так называемый «Смотрящий» обнажен по-античному, совершенен духом и телом, демонстрирует язычески гордое единение с природой. А «Дрожащие отец и сын» наги по-библейски: они лишены покрова, не защищены, дрожат и боятся, демонстрируют греховную плоть, обреченную на стыд и проклятие.

Если молчаливый и застенчивый холостяк Иванов обретал в рисовании мальчишеских фигур душевный покой, то для сурового и энергичного отца семейства Петрова-Водкина это было точкой приложения идей. Художник, который даже не мог пользоваться, как все, нормальной перспективой, а изобрел собственную — «сферическую», считал человеческое тело символом духовного устремления и движения вперед. Более того, он говорил, что мускулатура должна быть естественной, а занятия гимнастикой и танцами, по его мнению, тело «уродуют», поскольку развивают его односторонне.

В наследии Петрова-Водкина много и женских ню, но поджарую мужскую фигуру он считал более выразительной, особенно в переходном подростковом возрасте. Он отмечал, что в этот период мальчики обычно гармоничнее, чем девочки, хотя ситуация потом меняется: юноши становятся неловкими и угловатыми, а девушки расцветают.

Самая знаменитая его работа — «Купание красного коня», если, разумеется, пренебречь мастью коня, достаточно реалистична. А в других произведениях, особенно в набросках, тела подростков почти превращаются в геометрические абстракции. Отсюда и до супрематических «роботов» Малевича недалеко.

Изящный Серебряный век, несмотря на эфебофилию многих своих творцов, от Кузмина до Дягилева, заметных ню в истории русского искусства не оставил. (Цикл Сомова, посвященный его «Дафнису» — Борису Снежковскому, нам не подходит: 19-летний боксер там имеет вполне сформировавшуюся взрослую мускулатуру.) Авангард во многом вообще отвергал телесность. А вот первый период существования Советского государства обнаженной натурой был богат. Причем никогда раньше нагими мужскими телами не любовались так откровенно и в таком количестве. Но в этом — никакой эротики! Это был гимн красоте, молодости и спорту. Выражение мощной энергии молодого советского народа. Таковы мальчики и юноши на залитых солнцем полотнах Дейнеки — молодежь, не ведающая телесного стыда, сильные и гордые люди. Сплошной оптимизм и идеализм. Отметим, что взрослые у Дейнеки, как мужчины, так и женщины, — мускулистые тренированные атлеты, в общем — идеальная аллегория совершенного советского человека. А вот угловатые дети выходили у него как-то душевнее, трогательнее.

Но ранним десятилетиям Советского государства, с их «теорией стакана воды», концепцией «новой женщины», мгновенными гражданскими браками и такими же быстрыми разводами, настал конец. «Половую распущенность» больше не допускали, и на протяжении ХХ века ханжество все усиливалось. Сказывалось это, безусловно, и в изобразительном искусстве — любая нагота трактовалась как неприличие. Мастера социалистического реализма следовали этим правилам (хотя обнаженную натуру можно найти и у Пластова, и у Самохвалова). Среди корифеев, которые продолжали писать обнаженную натуру, причем весьма достойно, — Евсей Моисеенко, прославившийся благодаря картинам на военные темы («Красные пришли», «Победа», «Генерал Доватор»).

Дети — вторая любимая тема художника. Возможно, потому, что сам он подростком покинул дом, уйдя из глухого белорусского села, чтобы поступить в художественное училище. Мальчишки на его полотнах купаются, отдыхают, веселятся на природе. А сочетание его узнаваемой экспрессионистской манеры, нетипичной для советского реализма, с явной романтикой и поэтическим восприятием мира дает интересный эффект.