Свадебный обряд села Большебыково Красногвардейского района Белгородской области

Его основные черты:

1) последовательно выдержанный принцип параллельности обрядовых действий, совершаемых в доме невесты и в доме  жениха;

2) большое количество эпизодов обряда, каждый из которых имеет свое название;

3) чрезвычайная разработанность всех этапов ритуала, свадебных чинов, включая поведение и действия участников, их возрастной и социальный статус, одежду, атрибуты и др.;

4) обширный репертуар свадебных (по местной терминологии — свадьбишных) песен, часть из которых имеет общие напевы;

5) строгая регламентация состава и порядка песен, поющихся во время каждого этапа ритуала;

6) наличие сольных плачей (голошений) невесты, в том числе под песню;

7) присутствие в поэтических текстов реалий, отсутствующих в местном обряде, но характерных для свадебного ритуала других регионов (например, бани; термина бояра, не употребляемого для обозначения свадебных чинов).

Все это позволяет сделать вывод о том, что свадьба села Большебыково — принадлежность переселенческой традиции позднего формирования, сложившейся из фрагментов традиционной культуры других регионов, откуда в XVII–XVIII веках происходило переселение жителей на осваиваемые территории южнорусских степей. Село Большебыково — одно из самых поздних в междуречье рек Оскола и Дона, его основание датируется 1750 годом. Однако за сравнительно короткий срок здесь сложилась цельная и самобытная фольклорная традиция, несущая в себе все основные черты «русского барокко»: разнообразие и совершенство форм, их пышность и многоцветие. Эти черты местного стиля в полной мере распространяются и на свадебный ритуал.

В нем задействовано большое количество участников, каждый из которых имеет свой круг обязанностей.  Со стороны жениха:

• дружок — женатый мужчина среднего возраста, не обязательно состоящий в родстве с женихом, но хорошо знающий свадебный обряд;
• пόдружье — спутники дружка (2–5 человек) и его главные помощники;
• подсвашка — родственница жениха, обязательно пáрная, то есть замужняя, не вдова;
• поезжане — все, кто приезжает со свадебным поéздом.

Со стороны невесты:

• свашка — замужняя родственница невесты;
• святнáя подружка — самая близкая подруга невесты (название связано с тем, что она во многих эпизодах обряда сидит под иконами в святом углу);
• дядька — холостой родственник невесты, брат или племянник;
• подружки — незамужние подруги невесты, сидящие с ней на девичнике и утром основного дня свадьбы; участвуют в процессиях, направляющихся из дома невесты в дом жениха;
• рубашники — мужчины и женщины (5–6 человек), несущие в дом жениха рубашку, вышитую невестой;
• постельницы — девушки, везущие в дом жениха постель на отдельной подводе, входящей в свадебный поезд с молодыми;
• сундушники — родственницы невесты, привозящие в дом жениха сундук с рукоделием невесты: скатертями, утирками и т. д.

В ритуале также участвуют игрицы — посторонние женщины, умеющие хорошо петь и знающие свадебные песни. Это налагало на них особую обязанность, признанную всеми членами сельской общины, — обыгрывать участников обряда и гостей должным образом, обеспечивая правильный музыкальный ряд ритуала.

Особая роль отводится крестным родителям жениха и невесты. Они присутствуют на всех основных этапах свадебного действа с самого его начала. Если у кого-то из молодых нет кровных родителей (или одного из них), во время благословления и встречи свадебного поезда их заменяют крестные.

Свадьбы в селе Большебыково играются осенью, когда урожай уже собран и в каждом доме есть все необходимые продукты для обеспечения многочисленных свадебных застолий. Традиционный сценарий свадебного обряда состоит из следующих этапов:

1. Договор – проходил в течение двух вечеров. В один из лёгких дней (вторник, четверг, субботу или воскресенье) вечером, после захода солнца в дом к невесте приходили сваты — родная и крестная матери жениха. Иногда они брали с собой еще одну-двух женщин из числа ближайшей родни. В руках держали посохи, которые перед уходом незаметно оставляли в укромном месте, чаще всего в углу за печкой — для удачного исхода дела. Не переходя матицу, поперечную потолочную балку, сваты начинали загадывать — вести иносказательную речь о цели своего прихода: «Тялушечку пришли купить у вас. Сказали нам, у вас продажная есть».

Если родителям невесты были не по душе жених и его семья, они сразу же отвечали: «Ничего у нас нет продажного, ничего продавать не будем!» — и выпроваживали сватов со двора. Если же невестины родные были согласны на брак, они поддерживали разговор, предлагали сватам пройти в хату. Звали невесту, чтобы спросить ее согласия. Если она была согласна, то садилась  по правую руку от матери. После краткого разговора стороны договаривались о том, когда можно принести пόвесть, и сваты уходили.

На следующий вечер они приходили опять, на этот раз вместе с отцом жениха. Приносили с собой сдобный пирог, блины, вареную курицу и повесть — подарки невесте от жениха за ее согласие. Обычно это был узелок, в котором находилось блюдо пампушек, а также серьги, кольцо, одеколон и кусочек мыла. Сваты, войдя в дом, говорили, что забыли здесь свои посохи и пришли за ними. Во время небольшого застолья стороны уславливались о сроках пропόя и свадьбы, о том, сколько человек с каждой стороны должно быть приглашено на пропой. Уходя, мать жениха забирала из-за печки посох: «Ну, хватит тут стоять, пошли домой!»

2. Пропой— устраивался за одну-две недели до свадьбы в воскресенье или в праздничный день. Полагалось устраивать пропой «на два дома» — сначала у невесты, а потом в тот же вечер — у жениха. Собирались также после захода солнца. На пропое присутствовали свашка (со стороны невесты) и подсвашка (со стороны жениха), подружки невесты. Первой в дом невесты заходила подсвашка. Молодых свόдили — ставили вместе в святой угол под иконы. Свашка зажигала над головами молодых четыре свечи, скрученные попарно, а подсвашка дула на них — тушила, затем жениховы гости чинно садились за стол. Невестины гости занимали места сбоку или стояли в сторонке. Крестный невесты возглашал: «Свахи, сваточки, у нас пропой начинается!» Подсвашка расстилала на лавке в святом углу вывернутую мехом наружу овчинную шубу, на нее садились сначала жених, а потом невеста. На пропое полагалось подавать блюда в следующем порядке: холодец, квас (окрошка с хреном), мясо, лапша, пироги; в конце застолья ставили пшеничную кашу.

Молодые сидели за столом, но не ели. Перед каждым из них лежали деревянные ложки, связанные красной ленточкой попарно — выемка к выемке. Подружки невесты,  которых сажали за стол только после того, как гости вставали из-за него, играли (пели) три песни: «Обманка-обманщица»; «У нас на дубчику два голубчика»; «Перебор Иванушке, перебор».

Затем все вместе шли в дом жениха, где те же действия и песни повторялись. Но на этот раз за стол садились родственники невесты. Договаривались о дарах — кому и сколько даров должна была приготовить невеста. Обычно полагалось всем близким родственникам жениха дарить рубахи, а свекрови — рубаху по вырезу, изготовление которой требовало особого искусства. Рубаха для жениха должна была украшаться богатой вышивкой на груди, по подолу, ожерёлку; на рукавах вышивка обязательно делалась со стрéлками. Остальной родне дарили платки (женщинам) и кисеты (мужчинам).

Нередко пропой справляли до самого утра.

3. Грядки глядеть. На следующий день после обеда родная и крестная матери невесты, взяв с собой нескольких родственниц, шли в дом жениха смотреть его хозяйство. Там также устраивалось застолье.

4. Выпечка каравая. Накануне свадьбы (в субботу) ближе к вечеру крестная мать жениха выпекала каравай. Если она была вдовой, каравай выпекала другая замужняя родственница. Ей помогали 2–3 женщины, родные или соседки, которые также должны были быть пáрными, «никаких вдов, никаких забрόшенок». Весь процесс изготовления каравая сопровождался пением песен. Когда его лепили, пели: «Две дружки, две подружки каравай валяют»; когда каравай на хлебной лопате, покрытой капустным листом, трижды сажали в печь, то звучала песня:

Ой да каравай, он у печушку пошёл,

Ой да каравай белы ноженьки попёк,

Ой да яровой белы ручушки.

5. Снаряжают рубашников. В тот же вечер после захода солнца в доме невесты собирались ее подружки и родственники. Рубашники — святнáя подружка, дядька и еще 5–6 человек, мужчин и женщин, брали узел с завернутыми в него вышитой рубашкой, штанами, подштанниками, портянками и направлялись в дом жениха. Девушки провожали их у ворот с песнями «Пойду я вдоль по улице, два двора да минуючи» и «У Александра Аннушка была верная служечка».

6. Предсвадебный вечер в доме жениха. Когда рубашники приходили в дом жениха, то требовали выкуп за принесенную рубаху. Собравшиеся родственники жениха старались выкрасть ее всеми способами: подлезали под стол, отвлекали внимание рубашников, чтобы быстро выхватить у них узел. Если это не удавалось сделать, рубашников сажали за стол. Крестная жениха вносила каравай. Заранее приглашали молодую пару, которая недавно сыграла свадьбу. Взяв в руки каравай, эта пара трижды пόсолонь обходила стол по лавкам под песню «Наш каравай укруг столика пошёл». Затем каравай трижды нужно было обнести вокруг столба, в старых домах стоявшего в центре под матицей. Теперь таких домов в селе осталось мало, и каравай обносят вокруг рогача (ухвата), который ставят посреди хаты. При этом поют: «Наш каравай укруг столбушка пошёл». Наконец, со словами «Наш каравай сабе местушко нашёл», его ставят на кόмон, к печке.

После этого игрицы начинали обыгрывать рубашников. Иногда их  специально приглашали на свадьбу, но чаще они приходили сами. Сначала обыгрывали святную подружку, за ней — всех остальных. Игрицы обращались к очередному гостю: «Иван Иванович, кланяются игрицы с песенкой!», а затем начинали петь песню:

Що, що да в столе звянить?

Там Иван казну ворошит,

Он хόча да игриц дарить…

Часто гость сразу вставал, кланялся. Кто-то из родственниц жениха наливал стаканчик самогона, гость кидал в него монеты. Иногда поверх стаканчика клали крышу — денежную купюру. Выпив, игрица гремела монетами, зажав их в стаканчике, потом высыпала на ладонь, а остатки самогона выплескивала вверх, на потолок. Все игрицы пили из одного стаканчика по очереди, надо было налить и кинуть деньги каждой из них.

Иногда гость делал вид, что он не слышал песню, ел, разговаривал. В этом случае ему пели: «Как у лесе сырой дуб, белая берёза». Были специальные песни для женатых гостей: «В огороде капустушка, виллой кочаночек»; для холостых: «Касатый мой селязень, кто табе косицы завивал?»

Игрицы пели все положенные песни, брали за них выкуп, а потом делили вырученные деньги на всех.

Все заканчивалось общим весельем и пляской.

7. Предсвадебный вечер в доме невесты. Девишник. Проводив рубашников, подружки шли в дом и садились за стол, на котором лежала только буханка обычного хлеба и стояла солонка. Невеста садилась с краю. Все были одеты в белые вышитые рубахи, на головы повязаны платки. Девушки пели три песни: «Сборный день суббота»; «На девишному вечеру растоплялася банюшка»; «Там летала и порхала перепёлушка по садочку». После этого мать невесты накрывала на стол ужин. Когда он заканчивался, начинали петь «Спасибо». Одна из девушек прокáзывала (запевала песню в речитативной манере):    

У Андрея во дворе стоял терем злат-верховόй…

А все подхватывали растяжно:

Усем тем девицам хлеб-соль обыграем,

Обыграем хлеб-соль корыстью-радостью, у добром здоровью!

Под эту песню невеста вставала со своего места и кланялась сначала своим родителям, а потом по очереди всем подружкам, обнимала их — прощалась. Многие невесты при этом голόсили: «А она ж плáча, да не плáча — кричить!»

Когда девичник заканчивался, все подружки оставались спать в доме невесты на полу. Ночью кто-нибудь из пожилых родственников тихонько вставал и сшивал рубахи всех девок одной нитью — «штоб они утром встали посвязанные».

8. Утро в доме невесты. Рано утром, «зόрькею, только начинáе лунéться», невеста вставала и начинала плачем будить подруг:

Милые мои подруженьки,

Бела зорюшка занимается,

Советнички советáются,

Разлучнички собираются,

Хочуть разлучить меня

С вами, милые подруженьки,

И с отцом, с матерью…

Девки поднимались, умывались тем мылом, которое принесли невесте с пόвестью, и запевали песню «У нас рано пό зарю синея моря играла». Потом садились дёргать плéтенки — «обрывки, в косу вплетённые», с помощью которых позже должны будут повивать невесту. Плетенки изготавливались на пальцах, подобно тому, как плели пояса на дощечках, под песню «Плыла утушка, плыла серая у тростник ночевати». Приуроченность именно этой песни к данному процессу можно объяснить тем, что в тексте есть слова «плетут сеточки с чёрного шёлку на твоих вутеняток». К плетению плетенок не допускались сироты. Затем девушки шли к себе домой прибираться, но вскоре опять возвращались в дом невесты, чтобы вести ее к венцу. Святнáя подружка расплетала невесте косу, а вплетенный в нее косник брала себе.

Венчание не имело строго определенного места в большебыковском свадебном обряде. Иногда будущие молодожены ходили венчаться за несколько дней до свадьбы, но чаще это происходило утром основного свадебного дня. Невеста в сопровождении подружек и жених с дружком и пόдружьем приходили в местный храм раздельно и по окончании службы расходились по своим домам.

Вернувшись в дом невесты, ее подружки садились за стол. Невеста сидела в сторонке. На этот раз на девушках были уже красные штофные рубашки, и только невеста оставалась в белой рубахе. На столе под скатертью перед каждой из подруг лежал калач; двойной калач увенчивал большой круглый пирог, стоявший на столе. Поодаль на скамейках сидели маленькие девочки — сестры и племянницы невесты. Здесь полагалось петь песни в следующем порядке:           

 1) Ох, летала чёрная галка по полю,

     Чиркала правым крылом дό земи

2) Речка ты, речка Камышинка,

    С вечару да речка чиста была,

    Поутру  да речка возмутилася,

    Возмутили речку гуси-лебеди,

    Гуси-лебеди, вутки серые,

    Вутки серые, сизокрылые…

3) Ой, река моя, речушка,

    Ой, река моя быстрая,

    Быстрая, беряжистая,

    Ох, не смутно ли табе,

    Из лугу текучи,

    Берега срываючи?

Если невеста была сиротой, ей пели специальную сиротскую песню «Ох, сосна моя, сосенка, все ли твои да отросточки?»

Пока звучали эти песни, мать невесты давала дядьке пирог и посылала его в дом жениха — сказать, что все готово к приезду свадебного поéзда. Дядьку сопровождало несколько родственниц невесты, они шли с песней «По улице, по широкой рой летит».

9. Утро в доме жениха. С утра в доме жениха собирали свадебный поезд:  вплетали в гривы коней алые ленты, обматывали дуги красными подпоясками, вешали звоны — колокольчики. В процессию входило 8–10 подвод, впереди ехала подсвашка, затем жених, дружок с подружью, остальные поезжане.

Поезд не трогался в путь, пока из дома невесты не приходил дядька с пирогом и сопровождавшие его женщины. В ожидании их прихода жених с родственниками сидел за столом. Если он был сиротой, ему тоже пели «Сόсну». Когда появлялись невестины родственники, их тоже ненадолго сажали за стол.

Когда поезжане выходили из хаты и садились на подводы, им пели: «Погнулися сени, как бояре сели»; когда поезд выезжал со двора: «Косатый наш селезенюшка, бывал ли ты на синем море?». Свадебный поезд должен был подъехать к дому невесты непременно с востока. Поэтому в том случае, когда дом жениха находился с западной стороны, поезжане должны были выехать за пределы села, а затем уже повернуть подводы к дому невесты.

10. Встреча свадебного поезда. Заслышав звон колокольчиков, собравшиеся на дворе невесты гости кричали: «Девки! Звоны звенят! Едут!» Сидящие за столом подруги запевали песни «Да по улице, по широкой поезд проезжает» и «У ворот вереюшки, там стояла вот Аннушка». Когда поезд подъезжал ко двору невесты, жених с подсвашкой и поезжанами оставались у ворот, а в дом проходили только дружок с подружьем. Они выкупали место за столом сначала у святной подружки, а затем — у маленьких детей, которые садились на ее место со скалкой в руках.

Откупив место, дружок возвращался к воротам в сопровождении невестиной свашки, которая наливала два стаканчика — себе и подсвашке. Они трижды отпивали, стукая стаканчики друг о друга и меняясь ими, а затем целовались. После этого жениха заводили в хату, следя, чтобы никто не перебежал ему дорогу.

Жених проходил за стол мимо невесты, уже сидящей за ним у передней стены.

11. Повивание и увоз невесты. Свашка с подсвашкой растягивали перед молодыми длинное и широкое белое покрывало, по его бокам зажигали те же свечи, которые горели на пропое, спрашивали громко: «Дружко с подружьем, люди добрые, жёны чёстные, разрешите молодую повить!» — «Бог разрешает и мы разрешаем!». С невесты снимали платок и клали ей на голову плетенки, свернутые кружочком так, чтобы концы свисали крест накрест. Жених должен был разорвать эти плетенки; если у него не хватало сил, это считалось позором. Потом невесте плели две косы, но не так, как обычно плетут девушки — заворачивая пряди снизу вверх, а по-бабьи — сверху вниз. Косы закручивали в пучок, надевали рогатую кичку, а сверху — золотую сороку. Над ушами прилаживали косицы — перья, выдернутые над хвостом у селезня. Это был единственный момент в жизни каждой женщины, когда она оставалась в девичьей полосатой сýченой юбке и женском головном уборе. В это время собравшиеся пели песни «Затрубили трубушки рано по заре» и «Трубы трубят всё вечерние, свечи горят повивальные». Платок с головы невесты клали ей на плечи. Молодым подносили зеркальце и заставляли их вместе посмотреть в него. Потом свашка с подсвашкой подлезали под покрывало, тоже смотрелись в зеркальце и требовали у дружка выкуп за то, чтобы показать жениха с невестой. Получив выкуп, они аккуратно сворачивали покрывало; не гася свечей, трижды обносили их и свернутое покрывало вокруг голов молодых, затем тушили свечи, а покрывало вешали на плечи невесты под платок.

Поезжан сажали за стол (до этого момента никто за стол не садился). Игрицы спрашивали: «Дружко с подружьем, разрешите молодых обыграть!» Молодых обсыпали хмелем под песню:

Ох, Господи, благослови

Кузьма-Демьяну, ладу моё,      

Свадьбу ковали, ладу моё,

Не одному князю песенка,

Не одному — да с княгинею!

После этого обыгрывали дружка: «Звонкое дерево купарисовое, звончей его во всём лесе нет»; поезжан: «Ох, Иван-то Иванович, обернися к нам лицом, вот табе чарочка с винцом».

Застолье продолжалось до тех пор, пока не запевали песню «Воскрикнула чечётушка, воскрикнула касатая, перлятевши синея моря». Это было знаком к отъезду молодых в дом жениха. Их выводили из-за стола, благословляли иконой и хлебом-солью. Выходя из хаты, на каждом пороге молодая должна была креститься, а отъезжая из родного дома — кланяться на все четыре стороны. На отдельной подводе вместе с поездом ехали постельницы, везли подушки и перину для молодых.

12. Встреча молодых в доме жениха. Родители жениха встречали молодых на пороге с хлебом-солью, вели их за стол. Крестная жениха, если не была вдовой, надев на себя вывернутую шубу, разметала перед ними дорогу веником под песню «Мятитя двор всё мятёлкаю, лятит сокол с перепёлкаю». Потом она бросала веник за спину через правое плечо. В хате молодых встречали песней «Прилетела голубка, повитая головка».

После того как молодые посидели немного за столом, крестная жениха и подсвашка уводили их кормить в клеть. Там им давали яешню и вареную курицу — «цéлую, неломаную». После трапезы они возвращались за стол.

Поздно вечером сундушники привозили сундук с дарами, с рукоделием невесты. Они останавливались на дворе жениха и запевали песню «Сундук новый, холстов полон у-в окат». Войдя в дом, перестилали скатерти, заменяя их на невестины, перевешивали утирки, занавески и божницы, клали новый белый дежник на дежу (квашню), требуя за все выкуп: «Сколько кончиков, столько нам и корчиков!». Дружок наливал им по стаканчику, а собравшиеся пели: «У-в лузе калина весь луг сукрасила».

К этому времени постельницы уже успевали приготовить для молодых постель. Пожилые люди рассказывали, что дружок с подружьем в старину связывали молодым ноги, когда они ложились в постель: «в шутку так делали».

13. На рáне — второй день свадьбы. На рáне (утром) свекровь приходила будить молодых. Молодой надевал своей жене понёву, завязывал гáшник (жгут, на котором держалась понева). Потом ехал за тещей. Если невеста была честная, то он возил тещу по всему селу на звонáх, если нечестная — надевал матери невесты хомут, дугу и седло.

Оставшейся в доме молодой устраивали испытания: бросали на пол деньги и иголки, заставляли подметать — заметит иголки или нет?

После этого приходили ряженые: мужики в поневах, бабы в лаптях, приносили молодой завтрак: что-нибудь малосъедобное, например, пироги с сырой брюквой, редькой, бураком.

Когда молодой муж возвращался с тещей, начинали окорок делить:  дружок крошил каравай — отрезал всем по кусочку каравая и по ломтику окорока, которые подсвашка подавала на тарелочке каждому из собравшихся. За это ей на тарелку клали деньги.

14. Третий день — тýшуть свадьбу. На следующий день у молодых опять собирались гости, на этот раз только самые близкие родственники. После небольшого застолья брали горшок, напихивали в него бумагу, поджигали и со всего размаха кидали об пол — тушили свадьбу.

После свадьбы. Обряд на этом заканчивался, но и потом в течение целого года молодые находились в особом статусе среди односельчан. Их обыгрывали во время Святок специальной песней:

Ох, лясы мои, лясы тёмные,

Перялесочки мои частые,

Не могу я вас переехати,

Переехати, пешком перейти…

Они продолжали участвовать в молодежных гуляньях — улицах, где им пели свадьбишные песни, например: «Груша-яблонь зелёная всю ночь прошумела». И только после рождения первого ребенка молодожены обретали статус взрослых, полноправных членов сельской общины.