Традиция почитания святого родника Параскевы Пятницы в селе Коноплянка Инзенского района Ульяновской области
Ульяновская область весьма богата святыми родниками. Как правило, это такие источники, которые в местной культурной традиции являются важнейшими локусами сакрального пространства, вписаны как в годовой празднично-обрядовый цикл, так и в круг человеческой жизни. Многие из них имеют особые названия. Эти названия, как отметила А.П. Липатова, могут даваться по иконе (по имени святого), явившейся на роднике («Никольский родник»); по празднику, на который явилась икона («Тихвинска», «Девятая Пятница», «Казанска»), по населенному пункту, на территории которого расположен источник («Кандаратский», «Комаровский»); по месту, где располагается родник («В огородах», «Под Молебной (горой)», «В Березовом (овраге)», «Попов враг», «Абал» (гора), «Тимьянска» (гора), «Бутырки»); по свойствам, непосредственно ему присущим («Серебренный», «Святой», «Молебный»/«Молельна», «Гримячий», «Студенец»); по имени человека, сыгравшего важную роль в истории родника («Сабуров колодец» в селе Княжуха); по имени того, кто его вырыл («Павлушина память») и др.
Одним из таких почитаемых мест является родник Параскевы Пятницы, который располагается в лесу недалеко от села Коноплянка Инзенского района Ульяновской области. Раньше рядом с ним находился населенный пункт Краснотальский, память о котором еще сохраняется у старожилов села.
С другой стороны, это место и существовавший там город получили переосмысление в соответствии с традиционными христианскими легендами о провалившихся церквах и исчезнувших святых городах, что не могло не способствовать наделению святого родника особой сакральностью. В окрестных селах записано немало фольклорных текстов такого содержания. Надежда Яковлевна Нефедова, 75-летняя жительница села Чамзинка Инзенского р-на Ульяновской области, рассказывала: «Еще провалилси Тальский город. Вот этот вал идёт тута, до самого да Ульянавскава. Он у нас проходит. Говорят, был Тальский город. Раньше, говорит, были старики, [рассказывали: ] провалилась, была церковь в Тальским — город Тальск называли. Был город, и вот ездили стары люди на Пасху служить туда, ложились на землю, где этот вал. И вот там вроде церковь, колакалы. звонят. Значит, церковь осталась на ходу. Вот этот вал и сейчас идёт, и он идёт прям да самого Ульянавскава».
Но все же главной причиной приобретения родником сакральности стало обретение там иконы Параскевы Мученицы. Легенды о явлении этой иконы разнообразны и воплощают многие традиционные и типичные мотивы сюжета «Обретение святой иконы». Так, например, Елизавета Павловна Москвичева из села Проломиха Инзенского района рассказывала, что икона не далась в руки взрослой женщине, но подплыла к девочке. «Эта нас-ти не было. Это давным-давно эта история. Вот плава(е)т иконка. <…> И женщина ловила-ловила. А вот выплыва(е)т из сруба иконка, вот такая — Праскавея Мученица — не даётся. Старушка тут тоже в Бога веруща хорошо: “Доченька, подойди-ка сюда”. Позвала так вот <…>. “Не подойдёт ли к твоим младенским рученькам Праскавея Мученица?” Она подошла. Вот эдак спустилась, ручинькай. И она выплыва(е)т, прям, к ней на руки. Иконка-та».
Из рассказа Вассы Михайловны Тарабаевой (село Чамзинка) мы узнаем, что сама икона сказала, что взять ее сможет только женщина по имени Прасковья, которая недавно родила. «<…>пошли кто-та в этот родничок — плава (е)т иконка. Станут доставать — она убегёт, станут доставать — убегёт. И патом она [икона] проговорила: “Пусть придёт вот такая женщина, названья ей Праскавея”. Ну, эта хто зна (е)т? село-та большоя. “Недавно родила”. Пошли в церкву и говорят: “Вот, так и так”. — “Правильна, вот Прасковья недавно родила”. Ну, вот ей сказали, и она пошла, и она ей в руки далась. Полотенца расстелила и её понесла в храм. <…> Вот, а её звали Прасковья. Её и назвали эту икону — Праскавея Мученица».
Однако, как следует из некоторых рассказов, сакральность обретенного раскрылась не сразу. Дело в том, что икона Параскевы Пятницы на самом деле представляет собой небольшую каменную статую, которую позднее закрыли окладом и поместили в киот под стекло. Жительница села Коноплянка Антонина Петровна Сидорова вспоминала: «Вот я слышала, давным-давно вот эта. И вот ходила туда поласкать эта мордовка, ходила туда поласкать бельё. Вот полоскáт, и вот ей накатыва (е)тся камешык — вот в бельё. Она говорит, раз его отстранила — он опять. Она, говорит, опять его отстранила. Ну, и патом он закатыва (е)тся. <…> Взяла его. Мож быть там лик какой был — ни поглядела ничиво, и положила в карман. Пришла домой — его положила в сундук. И вот уж я ни знаю, ни знай, ей во сне что ли, так говорят: “Зачем ты меня держишь в сундуке-то? Меня в сундуке-то ни надо держать — меня надо показывать”. И вот она, видно, к попу пошла. Он говорит: “Ну, принеси мне его”. Он обнаружил этот лик».
Особо выделяется среди легенд сюжет о явлении не иконы, не скульптуры, а самой святой. В повествование местной жительницы Елизаветы Ивановны Луниной вплетено также объяснение того, почему нужно приносить на родник полотенца. «<…> муж утонул, у одной-та, в пруду. И она тосковала об нём. И вот пошли они в часовенку со старой [женщиной] — с одной-та старушкой-то. И они стали молиться Богу, просить терпенья. И она [св. Параскева] им окликива(е)т: “Терпите, говорит, осталась ты авдовушка”. Ну, она и правильно — терпела. “Что ж, говорит, ты к нам ни выходишь?” — “А я голая. Принесите мне одежду — холстик”. Они нигде не видют, а она разговарива(е)т. Они на второй день пошли — эт холстик понесли. На стол положили. А на третий день опять пошли. Этот холстик забрали. Вот эта сама Праскавея Мученица. Она им явилась. А их она не допустила сама на себя поглядеть. И стали на родник ходить».
Интересен рассказ Зинаиды Ивановны Морозовой из села Коржевка о явлении Параскевы Пятницы после того, как разрушили молельню на роднике. Одна из жителей села увидела сон, в котором святая жалуется на то, что она стала скиталицей. «Когда громили там это всё, разбивали — не давали, мама тогда сон увидела. Идёт переулком навстречу ей Праскавея Мученица. Мама помолилась на неё и говорит: “Ты куда идёшь?” Она говорит: “Да вот, скитаюсь. Там ведь у нас всё эта разорили, всё порубили — все иконы”. Вот и она говорит: “Ну, недолго ждать возмездия!” Мама проснулась утрам. А мы знали, кто эта вот дела(е)т. И у них после этого вот знака утонул брат».
После закрытия и разрушения церкви, икона хранилась у наиболее набожных жителей села. Такое хранение могло обеспечить искупление грехов семьи или предохранить от несчастий. Елизавета Павловна Москвичева указывала: «А молодой человек-ат. Его всё что-то Бог наказывал всем. И он решил. Жене говорит: “Давай, возьмём Праскавею Мученицу к себе”. А она у него вот прям от потолка дó полу стояла».
В день ее явления — на девятую пятницу после Пасхи, было принято посещать родник, в котором она явилась, и совершать там коллективное богослужение. Однако, как вспоминают некоторые старожилы села, могли ходить не только на девятую, но и на десятую пятницу. Посещали святой родник и на другие церковные праздники: на день святого Николая (весеннего), на день иконы Казанской Божьей матери, на Троицу. К роднику могли приходить и в зимние праздники — на Крещение, Рождество. Разнообразие времени посещения обусловлено, вероятно, тем, что в советское время святой родник стал единственным сакральным центром для жителей этих сел.
Как и в случаях с другими святыми местами, родник Параскевы Пятницы могли посещать и по обету.
До конца 50-х годов XX века на родник ходили всем селением — и старые, и малые. Более того, как вспоминают старожилы, «на таратайках» [небольшие самодельные тележки] везли с собой убогих.
Посещали родник не только жители села Коноплянка и близлежащих населенных пунктов — Чамзинки, Проломихи, но и из более дальних мест. Для богомольцев, которые шли издалека, в селе прямо на улице выставляли еду: фляги кваса, пучки зелёного лука, ковриги хлеба.
По воспоминаниям старожилов, раньше основная часть обряда (богослужение) совершалась ночью, поэтому шли, как правило, с ночевкой. Отправлялись с вечера, с собой несли иконы, у родника разводили костёр и вокруг него садились. Служба длилась всю ночь, поэтому чтецы постоянно менялись. Разводить костры часто разрешали детям, за что они получали небольшое вознаграждение — конфетки, пряники.
Идущие на святое место брали с собой иконы, обязательно заходили в дом, где хранилась икона Параскевы Пятницы и забирали ее тоже. Некоторые богомольцы потом оставляли взятые из дома иконы в часовенке у родника.
Во время несения иконы на родник соблюдался ряд обязательных правил обращения с ней. Во-первых, запрещено было ставить икону на землю в течение всей дороги до родника, поэтому несущие постоянно менялись. Во-вторых, все, кто присоединялся по дороге к процессии, должны были подойти к иконе, три раза перекреститься и три раза поцеловать святой образ — «в ноги её поцеловать», как уточняли очевидцы.
Так же, как и при любом крестном ходе с чудотворным образом, под икону Параскевы Пятницы подныривали, чтобы исцелиться от болезни, а для тех, у кого болела поясница, икону опускали пониже.
Подводили к иконе Параскевы Пятницы для излечения «испорченных», кликуш. Сделать это было нелегко, ибо они не шли, упирались, кричали и даже ругались. Важно было обязательно наклонить «испорченную» перед святым образом и пронести его над ней. Елизавета Павловна Москвичева рассказывала: «Вот привезли один год (ну уж давно, годов пять, наверно, прошло), привезли болящую. И вот вядут её, а ана прям выпрыгват-выпрыгват. Видно уж, Господь её ни допуска(е)т до этой [иконы]. Мужчина подошёл и говорит: “Давайте, прочитайте всё же молитву”. Всяки молитвы прочитали. И он её взял под руку, и другой мужчина подошёл. Он: “Повыше сделайте Праскавею Мученицу”. А она больша — вот со стол большиной. Ну и бабы-те ни осиляют. Мужчины, два мужчина взяли подняли её и пронесли. И она: “Ха-ха-ха-ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха”. И стали ее успокаивать. Подошёл юловский поп — её перекрестил, молитву прочитал “Живые помощи”. Поехала хорóша».
На родник с собой несли еду. Как правило, день поклонения иконе приходился на Петровский пост (Петровки), поэтому брали постную пищу: мёд, сахар, испеченный дома на воде хлеб. По дороге собирали цветы, которыми украшали иконы в часовне на роднике.
По воспоминаниям старожилов, раньше, когда родник посещало так много людей, что часовенка не могла вместить всех пришедших, службу проводили возле неё. Участники молебна вставали в круг, в руки им давали иконы, взятые из часовенки. В процессе богослужения, как только державшие иконы уставали, они передавали их другим. По завершению молебна иконы возвращали в часовенку и ставили на свои места.
Верующие молились, пели духовные стихи, зажигали свечи и ставили их к иконам, на край родника, расположенный в часовне. Во время службы батюшка или кто-то из самых уважаемых богомольных женщин села («читалок») освящал еду и воду. После совершения службы происходила совместная трапеза. Часть принесенной еды съедали, часть — оставляли у икон. Это осмысливалось, как пища для птичек, как милостыня для странников. Обязательным было наполнение бутылок водой из родника, которые вместе с принесенной едой (пряниками, конфетами, печеньем, пирогами, вареной картошкой, зеленым луком) ставили на стол в молельне.
До недавних времен сохранялась традиция оставлять на святом месте «обетные» полотенца или платки. Их вешали на иконы или клали на специальный столик. Эти полотенца потом какая-то из женщин могла забрать к себе домой, чтобы постирать.
У икон также оставляли свечи, деньги; монеты бросали и в родник. Однако эта традиция — бросать деньги в родник — поздняя. Как пояснила Надежда Яковлевна Нефедова: «А денег ведь раньше не было. Какие? Копейки были. Не было ни у кого».
Еще одним важным ритуальным действием на святом месте было купание в роднике, что должно было помочь вылечиться не только от существующих болезней, но и сохранить от них в дальнейшем. Купаться могли как до службы, так и после неё, тем не менее, порою к источнику выстраивалась большая очередь. Особенностью купания в данном роднике было то, что, специальной купальни здесь не было, вода из родника текла по желобу, под который и вставали желающие. Можно было и просто умыться святой водой. При этом соблюдался определенный порядок омовения: сначала моют руки, потом уши, глаза, лицо, льют родниковую воду за пазуху.
Вода помогала от «любой болезни», в том числе от «притки» (сглаза). Считалось, что она избавляет и от детских болезней. По одной из легенд именно так удалось вылечить тяжело больную девочку. Врачи отказались от нее, и тогда родителям посоветовали отвезти девочку на святой родник. Антонина Петровна Сидорова рассказывала: «Говорят: “Ты съездий в часовенку, возьми эту девчонку”. И они пришли с ней, и вот она её умывала и домой брала воды. Вот она иль три, иль четыре раза приводила. Всё прошло».
Бутылки со святой водой забирали с собой и несли домой, где ее использовали, как и вообще святую воду, в быту, в хозяйственных и лечебных обрядах.
Целебной силой также обладала любая трава и цветы, собранные на святом месте. Поэтому, собираясь в обратный путь, их обязательно рвали возле часовенки. Дома траву заваривали как чай и пили. Могли для лечения прикладывать траву к больному месту — «от ламόты». Давали скотине, чтобы та не болела, чтобы «исцелил Господь от всех лихих людей». Иногда паломники ломали березовые ветки, которые окунали в святую воду, приносили домой и ставили в хлеву как оберег. Перед обратной дорогой из веток делали батожки, с которыми потом могли ходить весь год до следующего праздника.
Жители села Коноплянка возвращались с родника обязательно той дорогой, которая ведет мимо кладбища, чтобы навестить своих родных. При этом кресты поливали водой, принесенной со святого родника, клали на них конфетки, печенье, так что день празднования явленной иконы становился и днем поминовения усопших.
Как и у других святых источников, при посещении родника Параскевы Пятницы верующие ищут на камушках, на деревьях, в воде святые лики. Некоторые видят чудесный образ в кроне деревьев, на небе во время совершения службы. Камешки, как и траву, цветы, берут с собой и используют потом в лечебных целях.
