Панихида по погибшим за Отечество казакам Войска Донского в Димитровскую родительскую субботу
Поминовение усопших у донских казаков совершалось в определенные календарные даты. Поминальные дни, установленные церковью, отмечались не только посещением кладбищ, но и раздачей милостыни, приготовлением поминальной пищи. Вспоминая умершего родственника, женщины должны «причитать». Импровизируемые тексты, в которых использовались традиционные поэтические образы (разрушенное или оставленное гнездо, повалившаяся стена, одинокая былинка в поле и др.), облекались в форму жалобных речитаций (приговариваний). Причитания были обязательными и на погребении, ими умершего провожали в последний путь.
Согласно исследованиям Т.Ю. Власкиной, индивидуальное поминовение умершего родственника прекращалось после трех лет со дня смерти, когда покойный приобретал статус общего родителя («пакойник пашол в опщии радитили»). Понятна в связи с этим значимость в казачьей среде общих поминовений.
Казаки отличались особым отношением к смерти и умершим предкам. Подобно тому, как при постройке жилищ нередко использовались материалы древних городищ, так и древние курганы служили местом впускных захоронений. Полевые исследования дают материал о подзахоронении в могилы умерших членов семьи. При этом захоронение могло быть подбойным или обычным (поверх гроба). При подзахоронении, по свидетельству информантов, следовало соблюдать правило: «Мужчина сверху». Поэтому при погребении жены в могилу мужа его гроб вынимали и после нового захоронения ставили сверху [1]. Такая практика известна в хуторах Усть-Донецкого и Семикаракорского районов Ростовской области. Повсеместно были распространены захоронения умерших на подворьях. В некоторых поселениях эта традиция сохранялась вплоть до 1950-х годов.
Общинный характер поминовений предков засвидетельствован во многих источниках. О пении стариками «на голубцах богатырских песен» во время обряда поминовения упоминает В.Д. Сухоруков. Сделанное А.И. Ригельманом описание воинских поминальных обрядов на Монастырском урочище отсылает нас к древней традиции конных ристалищ на похоронах: «Всякий год на оном кладбище в субботу сырной недели поминовение по убитым делают, куда почти все, исключая самых старых и малых, выезжают и по отслужении над оными усопшими панихиды ездят и поют, поют и потом бегают и скачут на конях, и делают из того для экзерции своей настоящее рыстание, в который случай и не без убийства нечаянного от скачек тех бывает». В важных деталях это описание совпадает с более поздними описаниями, опубликованными в донской периодике, где приводятся сведения о поминальных обрядах из станиц Луганской, Раздорской, а также полевыми материалами, зафиксированными в станице Усть-Быстрянской: «Еще в начале XX века жители Раздорской ежегодно ранней весной по звону колокола собирались на площади и со знаменами по льду направлялись к Старому городку, где троекратной ружейной стрельбой отдавали дань памяти предкам. [Воротившись] в станицу, устраивали скачки на лошадях и угощенье» [2].
Чин общинного погребения на позднем этапе своего развития (в начале XX века) в большой мере регламентировался действующим армейским уставом. В наши дни полнота чина погребения во многом определяется статусом умершего (погибшего) и участием в нем военных формирований, поскольку только за военнослужащими сохраняется право чествования погибших ружейными и орудийными залпами.
Фрагмент воссозданного чина погребения павших на поле брани воинов, который был совершен по случаю перезахоронения останков героев войны 1812 года 15 мая 1993 года запечатлен в фильме студии Дон-Телефильм «Портрет атамана в исторических декорациях» (1997).
По традиции поминовение погибших за Отечество казаков совершается ежегодно в субботу, предшествующую дню памяти великомученика Димитрия Солунского (26 октября/8 ноября), и в особый день почитания «усопших воинов на поле брани убиенных» св. благоверного князя Александра Невского (23 ноября/6 декабря). 22 августа 1903 года был издан указ, предписывавший в Дмитриевскую субботу [3] совершать после литургии служение панихид — одного из видов поминовения усопших. Кроме того, панихиды по усопшим воинам отправляют 10 сентября в день великого праздника Усекновения главы святого Иоанна Предтечи (установлено в 1769 году по распоряжению императрицы Екатерины II) и 9 мая (установлено Определением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, 1994 год).
Традиционное братское поминовение является одним из воинских чинопоследований, поэтому и в прошлом, и в наши дни к священным для казаков местам совершаются крестные ходы, а у часовен, памятных знаков и захоронений — богослужения. Воинские панихиды проходили с особой торжественностью в присутствии Войскового Наказного Атамана Войска Донского. По свидетельству Х.И. Попова, для отдания почестей воинам, кроме обычного наряда одной конной сотни из Новочеркасска и других мест, доставлялось несколько орудий от Донской артиллерии, «чем достойно почиталась память тех, по ком творилась панихида».
Во время воинской панихиды вместо шестопсалмия читается девяностый псалом, после которого произносится Великая ектения. Вместо «Бог Господь» поют «Аллилуиа». После панихиды принято освящать приношения. Воинская традиция поминовения павших продолжается в современном богослужении. Во всех донских храмах совершаются воинские панихиды. Примером может служить панихида по убиенным воинам, которую служат в Дмитровскую субботу в храме Донской иконы Божией Матери Свято-Донского Старочеркасского мужского монастыря.
[1] Полевые записи Т.С. Рудиченко в г. Ростове-на-Дону в 1999 г. Инф. С.И. Садчиков 1957 г. р.
[2] Полевые записи Т.С. Рудиченко в станице Усть-Быстрянской Усть-Донецкого р-на Ростовской обл. в 1987 г. Инф. М.Л. Елжова 1908 г. р.
[3] Встречается несколько вариантов наименования этого дня. В традиции донских казаков принято название Дмитровская суббота [полевые записи В.Н. Деминой в г. Ростове-на-Дону, 2014 г. Инф. Н.В. Демин 1943 г. р.]. В православной традиции употребляются варианты «Димитриевская родительская суббота» и «Дмитриевская родительская суббота» [Православная энциклопедия. Т. XIV. Даниил — Димитрий / Под ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. М., 2001. С. 719].
