Традиционные формы богослужебного пения старообрядцев-семейских Забайкалья в конце XX века
Семейские — этнографическая группа русских, поселившихся в Сибири (на территориях нынешних Республики Бурятия и Забайкальского края) в последней трети XVIII столетия. Особенностью данной группы является принадлежность ее представителей к старообрядчеству. Появление семейских в Забайкалье связано с массовой высылкой в 1760-е годы староверов из региона Ветки и Стародубья — ранних центров старообрядцев-беглопоповцев, находившихся в то время на территории Польши (ныне Брянская область Российской Федерации и Гомельская область Республики Беларусь). В настоящее время семейские компактно проживают в традиционно заселенных и вновь основанных ими поселениях Тарбагатайского, Селенгинского, Заиграевского, Хоринского, Кижингинского, Мухоршибирского, Бичурского районов Бурятии, Красночикойском районе Забайкальского края, а также в столице Бурятии — городе Улан-Удэ.
В силу ряда исторических причин семейское старообрядчество догматически не однородно и представлено приверженцами беглопоповской Древле-Ветковской Церкви, эволюционировавшими к беспоповству; Русской Православной Старообрядческой Церкви (Белокриницкой иерархии); Русской Древлеправославной Церкви (Новозыбковской архиепископии). Обе Старообрядческие Церкви в разное время также сформировались на основе беглопоповства. Эта ветвь старообрядчества в настоящее время имеет наибольшее число сторонников среди семейских. Число представителей РПСЦ невелико и преимущественно сосредоточено в Улан-Удэ.
Начало влияния Белокриницкой иерархии среди семейских историки относят к последней трети XIX века. Первым представителем данного направления, по-видимому, был П. Шитин, который, согласно обычной для беглопоповцев практике, в 1878 году отправился в Москву за попом, но вместо этого принял там «австрийскую (белокриницкую) веру». Однако вплоть до 20-х годов XX века белокриницкое священство было чрезвычайной редкостью в среде семейских Забайкалья. Только к 1920 году к Белокриницкой Иерархии присоединилась первая семейская община села Тарбагатай. Первоначально в село наезжал священник о. Иоанн Емельянов из села Доно Читинской области, в 1920 году он с семьей временно обосновался в самом Тарбагатае. В 1923 году священником становится тарбагатайский уставщик Амвросий Феофанович Федотов, приход которого составили староверы Тарбагатая и Куйтуна. В 1929 году после смерти епископа Иркутско-Амурского Иосифа А.Ф. Федотов (в иночестве Афанасий) был возведен в сан архиерея и принял управление епархией. С момента появления у староверов собственного епископа белокриницкое согласие получило в Забайкалье достаточно широкое распространение: отмечались массовые переходы семейских из единоверия, в Тарбагатае бывший единоверческий Никольский храм стал кафедральным белокриницким, появились новые приходы в селе Ягодное Селенгинского района, в Бичуре, в селе Черемхово Красночикойского района Читинской области. Видимо, в эти же годы формируется и старообрядческая община в г. Улан-Удэ.
Иркутско-Амурская епархия прекратила свое существование в конце 1930-х годов, после гибели (в 1938 г.) епископа Афанасия, однако улан-удэнская община, которую составляли, прежде всего, родственники и близкое окружение иерарха, сумела сохраниться. Во время нашей работы в данной общине нам посчастливилось познакомиться и общаться с племянницей еп. Афанасия — Февронией Ильиничной. В последующие годы община переживала трудные времена, но не прекращала своего существования. В разное время ею по старой семейской традиции руководили уставщики — Михайла Максимович (фамилию установить не удалось), пришедший из беглопоповцев, Федор Михайлович Ефимов, Ирина Яковлевна Чебунина, Ермил Самуилович Иванов. В момент нашего посещения общины уставщицей была Екатерина Федоровна Ефимова (дочь вышеупомянутого уставщика), председателем — В.М. Утенков (впоследствии священноиерей Карп). Важные требы исполняли периодически приезжавшие в Улан-Удэ белокриницкие священники о. Вячеслав (из Читы) и о. Геннадий (из Томска).
Состояние богослужебно-певческой практики в Верхнеудинской белокриницкой общине наблюдалось нами на примере службы великого двунадесятого праздника Преображения Господня. Богослужение отразило состояние, типичное для всего семейского старообрядчества в конце XX столетия. У общины не было своего храма, молились в частном доме, одна из комнат которого была оборудована под моленную, имела иконостас, аналой, специальные подставки для книг и другие необходимые атрибуты. Прихожане, посещая богослужения, уже не строго придерживались традиционного семейского костюма: видимо, этот компонент семейской традиционной культуры в городе стал утрачиваться ранее, чем на селе. Из других атрибутов службы следует отметить наличие у всех молящихся лестовок и «подручников» для совершения земных поклонов.
Богослужение под руководством уставщицы проводилось по бессвященническому чину с исключением действ и возгласов священнослужителей и заменой литургии обедницей. Служба всенощного бдения была заменена раздельным служением, представляющим собой последование великой вечерни, павечерницы, утрени, первого часа (накануне вечером), полунощницы, 3, 6, 9 часов и обедницы (ранним утром праздника). Данная практика канонически допустима и имеет широкое распространение в старообрядчестве. Обрядовая сторона службы состояла из каждения на пении 103-го псалма и на обеднице, поясных и земных поклонов по уставу, ритуала целования иконы праздника на пении величания. Из служебных книг использовалась преимущественно Минея общая и Часовник, из певческих — Обиход. Ограниченное число молящихся привело к необходимости совмещения ими различных функций: уставщица одновременно вела службу и исполняла роль головщицы; в чтениях принимали участие три чтицы, В.М. Утенкову было доверено чтение Священных книг — Евангелия и Апостола, пение осуществлялось соборно, без наличия специального хора.
Старая традиция семейского богослужебного пения к концу богоборческого XX века не могла сохраниться в полном объеме и во всем многообразии своих форм. Отсутствие крюковой грамотности в этом отношении не является главным показателем. Пение по памяти, «напевкой», видимо, было свойственно семейским испокон веку. Специальные школы, где детей обучали церковно-славянскому языку, уставу и крюковому пению, стали организовываться в семейских селах только в первые десятилетия XX века и по очевидным причинам долго не просуществовали. Более того, семейские (по многочисленным свидетельствам) очень ценили свою напевку и вряд ли бы отказались от нее в пользу вновь вводимого «правильного» крюкового пения. Поэтому наиболее существенной утратой к тому времени в белокриницкой общине Улан-Удэ, на наш взгляд, явилось мужское пение стариков-уставщиков, которое можно было еще услышать в начале 1990-х годов в других местах Бурятии. Женское пение не может передать всех нюансов чрезвычайно своеобразной певческой манеры семейских, тем не менее, именно женщины-певчие оказались наиболее последовательными хранительницами местной певческой традиции в целом. Обозначенные факты определили необходимость незамедлительной фиксации сохранившихся элементов данной традиции и, помимо наблюдений за пением в обрядовом контексте, потребовали дополнительной работы с хранителями традиции — В.М. Утенковым, Ф.И. Федотовой и еще одной прихожанкой — Марией Георгиевной. На данном материале основываются дальнейшие наблюдения над описываемой традицией.
Итак, согласно самым общим (функциональному и стилистическому) критериям, в общине в той или иной форме сохранялись все основные формы воспроизведения литургического текста: тонированная речь, литургический речитатив, силлабическое пение по композиционно-мелодическим моделям, стилистически более развитое пение по «напевке» («по солям», в терминологии семейских).
На достаточно высоком уровне сохранилась традиция чтения Священных и богослужебных текстов — тонированная речь. Это особая речевая форма, используемая только в обрядовой ситуации, характеризуется ритмической и звуковысотной определенностью. Интонационный и временной параметры всецело определяются грамматикой и орфоэпикой литургического текста. В своей специальной функции тонированная речь сопряжена с конкретным репертуаром, включающим тексты приходно-исходного начала; стабильно повторяющиеся молитвенные блоки, отдельные молитвы; основной объем чтений служб часов и некоторых псалмов вечерни, утрени, обедницы; тропари канонов, кондаки, седальны праздника и др. В неспецифической функции тонированная речь замещает любые вокальные формы, и распространяется на певческие жанры (в данном случае, например, на ирмосы канонов, которые также прочитывались). Образцом тонированной речи выступает псалом 1-й кафизмы «Блажен муж».
Литургический речитатив как более сложная вокальная форма распевного чтения на особые напевы-погласицы, выбор которых зависит от характера речитируемого текста, сохранился в меньшей степени. Это объясняется тем, что литургический речитатив связан в основном с текстами (шестопсалмие, Евангелие и Апостол, паремии, Учительное Евангелие, поучения и торжественные чтения), читаемыми мужчинами — священнослужителями, уставщиками, специально посвященными людьми. Тем не менее, в описываемой традиции нельзя не отметить чрезвычайно выразительный и своеобразный хоровой речитатив, которым исполнялись молитва «Отче наш», Великое славословие, молитва «корпения» «Ослаби, остави» и, особенно, припевы «Господи, помилуй».
Ситуация с пением по силлабическим моделям, непосредственно связанным с системой осмогласия, выглядит неоднозначной. Сами носители традиции утверждали, что гласы у них «потеряны», все «стихеры» поются на один 6-й глас. Подобное пение, хотя и обедняет интонационное содержание богослужения, однако, вполне канонично: в данном случае семейские-белокриничники следуют рекомендациям Часовника, в котором содержатся варианты Воскресной и службы «по вся дни» именно 6-го гласа. На службе Преображения стихиры на «Господи, воззвах» (глас 4), на литии (глас 2), на стиховне (глас 1), на хвалитех (глас 4), действительно, исполнялись на один напев, близкий самогласну 6-го гласа. Однако стихира по 50-м псалме и тропари от канона (4-го и 8-го гласов) на блаженных пелись иными напевами, псалом 33 на обеднице также исполнялся по модели самогласна 7-го гласа. Это свидетельствует о том, что осмогласие как ладомелодическая система в традиции все же сохранилось, но в неосознанном виде. Скорее всего, напевы самогласнов других гласов, используемых не для пения стихир, а в других функциях, стали расцениваться как «напевка».
Собственно, к «напевке» — устной версии знаменного распева — относится, по сути, весь репертуар Обихода: псалом 103, псалмы «Господи, воззвах», полиелеос, величания, антифон степенный 4-го гласа, песнопение утрени «Бог Господь», прокимен «Всяко дыхание» и др. Ближе всего к крюковому тексту оказываются псалмы полиелеоса и величания. Причиной, вероятно, служит то, что данный раздел постоянно повторяется в течение годового круга богослужения, а величания, дополнительно, многократно повторяются на каждой службе. Осмогласные по своей природе псалмы «Господи, воззвах» и песнопение «Бог Господь» представлены только одним напевом, производным от погласицы 1-го гласа. При этом, напев «Бог Господь» более близок крюковой версии, в то время как в «воззвахе» первая полустрока имеет с ней отдельные сходные обороты, а вторая вполне самостоятельна. Еще одной особенностью данного песнопения является устойчивое при хоровом исполнении многоголосие с терцовой второй. Напевка псалма 103 затрагивает не только ладомелодические параметры крюковой версии, но и формирует собственную композиционную структуру. Таким образом, «напевка» семейских белокриницкого согласия становится одним из наиболее интересных аспектов исследования как выражение местной богослужебно-певческой традиции прочтения образцов древнерусской монодии.
В заключение отметим некоторые исполнительские особенности, характеризующее женское пение семейских. Как и в мужском пении, здесь обращает на себя внимание значительная напряженность гортани и связок при пении, форсированный звук, высокая громкостная динамика, достаточно скорый темп и четкая артикуляция. Однако в женском пении отсутствует микромелизматика, ранее отмечавшаяся в пении уставщиков старшего поколения.
