Семейные отношения в контексте изучения правовой культуры в русской деревне XX века

Правовая культура как предмет исследования может рассматриваться разными науками, причем в последнее время и сами юристы не склонны к узурпации тем, связанных с изучением правовых вопросов, хотя зачастую имеют свой, профессиональный взгляд на эти проблемы. Данная статья — это попытка рассмотрения семейных отношений в сельской местности как одной из составляющих правовой культуры XX в. Собранные в «поле» материалы должны продемонстрировать «правовой образ жизни» и те основания, на которых он базируется. Был осуществлен ряд экспедиционных выездов для сбора материала среди русского населения в сельские районы Омской области в 2002–2003 гг.: с. Усть-Тара, с. Нагорное Тарского района, д. Слобода Саргатского района, рабочий пос. Русская Поляна Русско-Полянского района.

На мой взгляд, существует симбиоз семьи и общества, причем в данном случае имеется в виду не общество в глобальном смысле, а скорее тот коллектив, который непосредственно влияет на создание, функционирование, а иногда и распад конкретной семьи. Несомненно, что этот коллектив, который может включать родственников, соседей, жителей одного или нескольких населенных пунктов, также является частью гражданского общества, а потому неизбежно является выразителем идей, разделяемых всеми членами общества. С другой стороны, именно мнение «знакомых» людей оказывает определенное влияние на поступки того или иного человека.

Вряд ли стоит относить сходные черты семейных отношений в разных временных периодах лишь к устойчивости традиций и относительной консервативности семьи как социальной ячейки общества. В связи с этим следует обратить внимание на факт существования общественного мнения и его роли в функционировании семьи.

Особенностью нравственных норм является то, что они складываются и функционируют в непосредственной практике поведения людей, в процессе их общения, будучи отражением и закреплением их совместного жизненного опыта. Общественное мнение представляется одним из компонентов нравственных норм, а также является определенным транслятором бытующих в обществе правовых традиций.

Основной задачей ставилось не столько выяснение конкретных обычно-правовых норм, сколько отношение к тем или иным правовым ситуациям, описание существовавшей практики. Несмотря на собранные полевые материалы, рассмотрение правовой культуры невозможно без учета норм официального законодательства, поскольку правовая культура включает в себя не только выработанную народом правовую практику, но и функционирование государственной правовой системы. Имеющиеся полевые данные я попытался сопоставить с нормами официального законодательства для определения той роли, которую играла народная правовая практика в сфере семейных отношений.

Во всех населенных пунктах, где производился сбор материалов, информаторы говорили о том, что вопросы воспитания детей были прерогативой не только родителей, особенно в условиях, когда они были вынуждены большую часть своего времени проводить на колхозных работах. Определенную роль в воспитании играли не только родственники, но и соседи, односельчане, особенно пожилого возраста. Об участии односельчан старшего возраста в воспитании подрастающего поколения информаторы говорили как о естественном процессе:

Можно выделить несколько вариантов, посредством которых происходило усвоение принятых в обществе норм.

Стихийно действующее влияние окружающей среды играло не последнюю роль в этом процессе, прежде всего через наглядные примеры поведения окружающих людей. В тесной связи со стихийным усвоением норм, правил поведения находилось целенаправленное, сознательное воспитание детей. Эта связь проявлялась в тех оценках, которые родители, являвшиеся для ребенка авторитетом, давали тем или иным поступкам, которые ребенок мог наблюдать. Наибольшее же влияние оказывал личный пример родителей, поэтому, будучи уже взрослым, человек пусть и несознательно реализовал именно родительскую модель семьи.

Для ребенка несомненными авторитетом также являлись бабушка и дедушка, которые могли принимать и принимали свое участие в воспитании внуков. Нормы законодательства не только гарантировали права деда и бабушки на общение с внуками, но и обязывали их участвовать в их материальном содержании, если такового не могли в полной мере обеспечить родители.

Имеющиеся материалы позволяют говорить, что деды и бабушки не только пользовались правом на общение со своими внуками, но в некоторых ситуациях брали практически на полное содержание одного из них. Такая ситуация характерна была в основном для военного и послевоенного периода.

Рассказ информатора свидетельствует о том, что законодательство фактически санкционировало бытовавшие отношения, особенно если учесть тот факт, что описанная информатором практика имела место в 1940-х годах, а соответствующие статьи закона появились в Кодексе о браке и семье 1969 года.

Как отмечали сельские жители, чем старше становился ребенок, тем строже было к нему отношение и со стороны родителей, и со стороны общества, поскольку теперь оценивались не только совершаемые поступки, но и общие качества как взрослого члена общества в скором времени. С определенного времени (14–15 лет) подростки должны были обладать не только качествами будущего хозяина и хозяйки, но и соответствующими правовыми взглядами и навыками. Этот возраст был близок к моменту совершеннолетия, а соответственно, к тому моменту, когда каждый член общества становился полноправным гражданином, обладающим всей полнотой как прав, так и обязанностей. Одним из таких прав являлось право на заключение брака. Важность брака как такового обусловлена рядом причин. Если для людей заключение брака было во многом естественным результатом принятых в обществе норм, которые таким образом санкционировали отношения между людьми, то перед государством и законодателем стояла необходимость нормативного оформлении целого комплекса возникающих правовых отношений. Несмотря на то что законы о браке и семье регулировали многие вопросы, такие как заключение и прекращение брака, усыновление, опека и др., все же определенная часть отношений подвергалась регуляции со стороны общества.

Особенно это касалось вопроса выбора будущей жены, которая должна была обладать определенными качествами. Но прежде чем стать невестой, девушка должна была какое-то время «дружить» с парнем. Уже в этот период родители и окружающие (прежде всего друзья) высказывали о ней свое мнение. Зачастую это мнение основывалось не на личном опыте, а на репутации девушки:

Несмотря на то что правовыми основаниями для вступления в брак являлось достижение определенного возраста (по Кодексу 1918 г. для мужчин — 18 лет, для женщин — 16; по Кодексу 1926 г. — 18 лет для обоих полов) и согласие сторон (то есть самих вступающих в брак), правовая традиция вносила свои дополнения, зачастую существенные. Прежде всего это касалось той роли, которую играли родители. В ряде случаев к их мнению не только прислушивались, но оно было определяющим при выборе партнера. Сами родители руководствовались определенными представлениями в этом вопросе, например, репутацией жениха (невесты) и его (ее) семьи, члены которой не должны были быть «лодырями», «распутниками».

Родители не только могли препятствовать заключению брака, но также активно способствовать этому, особенно в тех случаях, когда не могли позволить себе потерять свое лицо в обществе из-за неблаговидного поступка своего сына, например, когда он отказывался вдруг от женитьбы с девушкой, с которой на протяжении долгого времени встречался, и она оказывалась беременной. Хотя сама беременность с точки зрения официальных норм не являлась причиной для женитьбы, и при установлении отцовства через суд родителей могли связывать лишь алиментные отношения, с точки зрения традиционных правовых норм сам факт беременности мог иметь разные последствия. В одних случаях осуждению подвергалась девушка, про которую говорили, что она «нагуляла ребенка», а в других случаях винили конкретного молодого человека и его родителей, если не удавалось заставить его жениться. Одна из информаторов так рассказывала о причинах вмешательства родителей в дела молодых:

Таким образом, общественное мнение обладало определенной гибкостью. Разобраться в этом представляется необходимым, поскольку общественное мнение в некотором смысле выступает регулятором, а потому интерес вызывают причины, которые лежат в его основании и позволяют проявлять гибкость к похожим, на первый взгляд, ситуациям.

Обозначенная гибкость еще не является доказательством большей объективности, к которой ближе понятие формализованности, тогда как отвлечение от конкретных фактов, напротив, свидетельствует о предвзятости. Если официальное право зачастую связывают с принципом «формального равенства как специфическим принципом социального регулирования», который должен быть общим для всех людей и поддерживаться принудительно, то общественное мнение видело прежде всего человека, причем человека, обладающего определенной репутацией в глазах окружающих. А в ситуациях, где действующими лицами выступали люди еще молодые, за них говорила репутация их родителей. А потому часто только из этих соображений виновной признавалась та или другая сторона. Сложнее дело обстояло в случаях, когда молодой человек и девушка принадлежали к семьям благополучным в глазах общества. Тогда основным критерием были отношения молодых, а поскольку в условиях сельской местности происходило «все на виду», то виновным считался обычно молодой человек, так как «продолжительные отношения являлись доказательством серьезных намерений».

Согласно полученной информации, заключению брака предшествовало не только сватовство, но и обязательный договор с родителями невесты, который зачастую совершался еще до сватовства. Предметом договора была материальная сторона предстоящей свадьбы и расходы на ее проведение. В данном случае речь может идти об определенном виде сделки, которая заключается между представителями брачующихся сторон. В XX в. брачный договор утрачивает некоторые элементы, которые позволяли бы говорить о нем как о чисто правовом элементе брачно-семейных отношений. Прежде всего это касается возможности обращения в судебные инстанции с требованием компенсации издержек при отказе от заключения брака одной из сторон. С другой стороны, такой договор считался обязательным в соответствии с традиционным правом.

Одна из информаторов так рассказала о начале своей будущей замужней жизни:

Эта история затрагивает несколько важных составляющих процедуры заключения брака, которые были характерны для того периода в целом. Первым моментом является факт решения родителями такого вопроса, как замужество, без учета мнения своей дочери. Данное решение по большому счету не только было связано с традиционными нормами, но и не противоречило нормам официального законодательства, когда вся ответственность за своих детей лежит на родителях. В данном случае родители посчитали возможным предопределить замужество своей дочери с конкретным человеком на основании «рекомендаций», данных его родственниками, проживавшими в одной деревне с невестой. Второй важный момент существенно менял всю картину, поскольку девушка не достигла возраста, необходимого для регистрации брака. Мать невесты по каким-то причинам отсутствовала при договоре с женихом. Тем не менее она не могла, по словам информатора, повлиять на ситуацию, так как согласие на брак было дано главой семьи при свидетелях и соответствующим образом «обмыто» участниками. Информатор, когда говорила о дате женитьбы, называла день проведения свадьбы, так как зарегистрирован брак был уже после рождения первого ребенка. Родители невесты также давали согласие на свадьбу, зная, что законно брак оформлен не будет, следовательно, в этом ничего зазорного не было, поскольку в сельской местности довольно щепетильно относились к тому, «что скажут люди». Об этом говорил и другой информатор:

Таким образом, большее значение имела общественная санкция, нежели законодательное оформление брачных отношений.

Из рассказов информаторов можно сделать вывод о том, что даже после заключения брака таким образом мужчина и женщина приобретали новый социальный статус, который был связан не только с женитьбой как таковой, но и с новыми правами и обязанностями. В повседневной жизни это лишь отчасти связывалось с официально действующими нормами права, особенно в тех случаях, когда брак не был оформлен официально. Вместе с тем жизнь вышедшей замуж женщины претерпевала серьезные изменения, поскольку в большинстве случаев она входила в другую семью не только в переносном, но и в прямом смысле, так как молодые чаще всего некоторое время жили вместе с родителями мужа. Объективные причины этого крылись, скорее всего, не столько в установках общества, сколько в невозможности отдельного проживания по материальным причинам. Однако на вопрос о том, почему после свадьбы молодые жили с родителями мужа, информаторы отвечали: «Так заведено было», «Такой закон был». Восприятие такого положения вещей как данности вполне адекватно было отношению к тем правилам, которые устанавливались в доме.

Главным вектором, в соответствии с которым строились отношения, было подчинение домочадцев, младших по возрасту, старшим. Как правило, в домашнем хозяйстве было два главных человека — старшая в семье женщина руководила делами, которые выполнялись женской половиной семьи, а старший мужчина — мужскими.

«У нас с мужем уже дети были, но хозяином был дедушка. Он никогда не ругался, но муж и его старший брат и подумать не могли, чтобы не сделать того, о чем он говорил».

Перечень этих работ мог различаться в зависимости от имеющегося хозяйства, природных условий и т. п., однако в целом был довольно похож.

«Мама (мать мужа) занималась готовкой, уборкой, шила и чинила одежду для всех. На мне была скотина: кормила, поила, убирала в сарае. Летом вместе занимались огородом».

Распределение обязанностей в семье не подлежало влиянию норм законодательства, тогда как традиционные нормы закрепляли за каждым членом семьи определенный объем работ, который мог варьироваться как в соответствии с объективными причинами, так и субъективными, например, с желанием главы семьи.

Верховенство старших в семье было обусловлено не только воспитанием, которое во многом строилось на уважении к ним, но и реальными знаниями, которыми они обладали, и благодаря чему механизм функционирования семьи был устойчив:

В результате бесед с информаторами складывалось впечатление, что вся работа в домашнем хозяйстве велась исключительно женщинами, и это отчасти так и было по причине занятости мужчин в колхозе. Женщины также работали в колхозе, но не все и не всегда, прежде всего по причине ухода за детьми, кроме тех случаев, когда отдельные виды общественных работ выполняли на дому, например, выпекали хлеб, шили спецодежду. На мужчин приходилось выполнение работ, с которыми не могли управиться женщины, а также основной объем сезонных заготовок кормов, пиломатериалов, строительство.

Информаторы не скрывали, что в семьях не обходилось без конфликтных ситуаций, особенно когда под одной крышей фактически проживало несколько самостоятельных семей. Согласно информации, полученной в с. Усть-Тара и рабочем пос. Русская Поляна, вне зависимости от того, чьи интересы были затронуты, своеобразным арбитром выступал самый старший член семьи.

Если оба родителя мужа были живы, то это был отец, а если только мать, то она. Причем главенство матери касалось и тех ситуаций, когда старший сын распределял мужские обязанности по хозяйству, то есть являлся старшим мужчиной в семье: «Однажды, когда свекровь была весь день занята, мне выпало готовить ужин. За ужином старший брат мужа постоянно делал мне замечания: это не так, то не так. Довел меня до слез. Мать (свекровь) не выдержала и позвала его в другую комнату. Не знаю, о чем они говорили, но пришел он тихий и больше никогда меня не задевал». Данный конфликт касался так или иначе разных семей в составе одной, а когда происходили ссоры между мужем и женой, то обычно такие ситуации разрешались самими конфликтующими сторонами без постороннего вмешательства, в том числе и правоохранительных органов, если дело не доходило до подачи официального заявления.

Восприятие семейных отношений как дела исключительно внутрисемейного создавало ситуацию, когда семейные неурядицы старались не делать достоянием общественности, что подтверждает бытование такой фразы, как «не выносить сор из избы». Именно это обстоятельство, а также признание существовавших норм допускало нередкие случаи жестокого обращения мужа по отношению к жене. Причиной этого зачастую становилось употребление спиртных напитков. Однако в большинстве подобных случаев не следовало никакой реакции ни со стороны домочадцев, ни со стороны соседей, односельчан, которые, несмотря на нежелание распространяться о неурядицах, знали о положении дел в той или иной семье. Причина невмешательства посторонних была связана с нежеланием вмешиваться в жизнь чужой семьи:

Тем более не происходило вмешательства общества в дела семьи, когда была известна причина конфликта и, согласно традиционным нормам, она считалась веской. Так, пьянство одного из супругов считалось достаточным основанием для проведения «силовых воспитательных мер». Чаще всего пили мужья, и случалось так, что не каждая жена была готова мириться с таким положением дел: «Сосед наш часто домой пьяный приходил, мог и зарплату всю пропить. Трезвый он спокойный был, да и выпивший тоже. Жена его частенько колотила за пьянки, потому что он хоть сам и не дрался, так и дома ничего не делал — придет пьяный и спит». Часто причиной для домашних скандалов было недопустимое поведение жены, и тогда претензии мужа считались обоснованными, а наказание жены считалось справедливым: «Он бил ее несколько раз, причем за дело. Все знали, что она при случае и гульнуть могла».

Можно объяснить невмешательство односельчан в дела другой семьи тем, что традиционное право оставляло разрешение семейных конфликтов на усмотрение членов конкретной семьи. Этим же можно объяснить и нежелание жен, которые подвергались побоям со стороны мужей и считали себя невиновными, предпринимать какие-либо действия для защиты своих прав в судебном порядке. Можно, конечно, предположить, что многие не знали, куда обратиться за помощью, и, возможно, в этом будет доля истины. Но такая ситуация, когда женщина, работавшая в районном суде и знавшая нормы действующего законодательства, сносила побои мужа, заставляет говорить о прерогативе традиционных норм в сфере семейных отношений: «Муж мой был работящий, хозяйство все на нем было. На работе его ценили как хорошего работника, но когда выпивал, то мне и дочкам из дома, бывало, приходилось уходить ночевать к родителям».

Таким образом, можно сделать вывод, что сфера семейных отношений в большей мере была подвержена влиянию традиционных правовых норм, выработанных обществом. Причина этого крылась не только в устойчивости этих норм и в недостаточной осведомленности широких масс населения относительно положений официального законодательства, но также и сам характер законов, касающихся брака и семьи. Несмотря на достаточную проработку вопросов, связанных с правами супругов, их детей, возможностью расторжения брака через суд и получения материального содержания в определенных ситуациях, все же значительная часть официальных норм вступала в силу, когда исчерпывались все возможности для решения проблем внутри семьи. Это подтверждалось применением санкций только в случаях отсутствия взаимного согласия участников в спорных вопросах. В этом существенно сближались традиционные и официальные нормы права. Что касалось действия традиционных норм, то они в своей основе не столько противоречили, сколько дополняли официальные и обеспечивали определенный процедурный механизм, который оставался за рамками закона.