Дореволюционные городские легенды
Почему старца из Томской губернии принимали за императора Александра I? Зачем вредная пермская кикимора спасала недостроенный городской особняк от пожара? Как Николай Гоголь после своей смерти «написал» второй том «Мертвых душ»? Рассказываем о городских легендах, которые бытовали в России до революции.
«Царское достоинство» старца Федора Козьмича
Александр I скоропостижно скончался 1 декабря 1825 года в Таганроге, и эта новость стала неожиданной для российского общества. Многие не поверили, что император умер: у него было крепкое здоровье, он редко болел. Поэтому вскоре появились легенды, что Александр I инсценировал свою гибель.
Большая часть подобных историй была связана с именем Федора Козьмича. Первые сведения о старце появились в 1836 году, когда его задержали в Пермской губернии — как бродягу без документов. На допросе он представился Федором Козьмичем Козьминым, назвал свой возраст — 60 лет, но отказался рассказывать о происхождении. Федора Козьмича сослали в Сибирь, в Томскую губернию. Однако из-за возраста он не мог выполнять принудительные работы. Сначала старец поселился при Краснореченском винокуренном заводе, а затем ему построили келью в станице Белоярской.
Когда Федору Козьмичу разрешили свободно перемещаться, он начал странствовать, учить детей грамоте и истории. Старец быстро стал известен среди местных жителей. Они рассказывали, что Федор Козьмич творит чудеса: излечивает больных, предсказывает удачные браки, разоблачает мошенников.
Вскоре некоторые ссыльные якобы опознали в Федоре Козьмиче императора Александра I: старец был слишком хорошо образован, говорил по-французски, хранил у себя лист бумаги с вензелем в виде буквы А и короной над ней, рассказывал о знакомстве с Михаилом Кутузовым и Александром Суворовым, делился воспоминаниями об Отечественной войне 1812 года. А еще, по слухам, переписывался с военачальником Дмитрием Остен-Сакеном и императором Николаем I. Старца даже навещал Лев Толстой.
В 1858 году Федор Козьмич познакомился с купцом Семеном Хромовым и поселился в его доме в Томске. Там же старец и умер 1 февраля 1864 года. Хромов продолжал распространять легенды о происхождении Федора Козьмича — в его вещах купец нашел записки с таинственным зашифрованным текстом. Епископ Иркутский и Нерчинский Вениамин вспоминал о Хромове:
…Помешался на мысли, что Федор Козьмич, живший и умерший у него, был не кто иной, как император Александр I. С этой вестью ездил он нарочно в Петербург… был выслушан комиссией подачи прошений на высочайшее имя, особенно же сошелся он (по крайней мере по его словам) с Победоносцевым, которому и отсюда шлет целые тетради о житии и чудесах Федора Козьмича, с доказательствами его царского достоинства.
Происхождение старца так и не было выяснено до конца. Исследователи несколько раз предлагали вскрыть могилу Александра I и провести генетическую экспертизу, но во все эпохи власти это запрещали. В 1984 году Русская православная церковь канонизировала Федора Козьмича, однако легенды о его происхождении бытуют до сих пор. В 2015 году президент Русского графологического общества Светлана Семенова и вовсе сообщила, что почерк старца и императора Александра I идентичен.
«Беспокойные дома» в городах России
Легенды о проклятых домах были очень популярны в Российской империи. Этнограф Сергей Максимов писал: «Найдется ли на ее [России ] широком раздолье хотя один такой счастливый город, в котором не указали бы на заброшенный нежилой дом, покинутый и заколоченный наглухо? В таких запустелых домах поселяются черти и по ночам возятся на чердаках и швыряют чем попало и куда попало». Многие легенды связаны со старинным поверьем: якобы каждое новое сооружение надо окропить кровью жертвы. А когда в доме кто-то умирает, там и селится нечистая сила.
В Петербурге самым известным домом с призраками был Михайловский замок — резиденция Павла I. Император переехал в него в конце января 1801 года, а через 40 дней заговорщики убили его прямо в спальне. Затем здание передали Главному инженерному училищу. Именно юнкера и офицеры распространяли слухи о призраке Павла I: якобы дух императора бродил по коридорам замка со свечой. А в годовщину убийства — в ночь с 23 на 24 марта — привидение появлялось в бывших императорских покоях. Легенда стала такой популярной, что Николай Лесков даже написал рассказ «Привидение в Инженерном замке».
Были известны и другие дома с призраками. Один из них описал Сергей Максимов в книге «Нечистая, неведомая и крестная сила»:
В Петербурге на нашей памяти, на Фонтанке, близ Калинкина моста, существовал беспокойный дом с зелеными колоннами. Лет 10–15 тому назад на такой же дом на Литейной (или Моховой) указывали все газеты, и толпы любопытных собирались к нему в таком множестве, что вмешалась полиция.
В Перми легенды ходили о Чадинском доме, или доме с кикиморой. Двухэтажный каменный особняк в центре города решил возвести в конце XVIII века помещик Елисей Чадин. Современники вспоминали, что Чадин был очень скупым и плохо относился к слугам. Вскоре после начала строительства появились легенды, что помещик повелел складывать дом из могильных плит. А крали их якобы крестьяне Чадина с местного кладбища. Помещик погиб от нервного удара во время торжественного обеда — и тоже, по слухам, не случайно. В народе говорили, что слуги подали ему пирог на могильной плите. Даже нечисть будто бы восстала против Елисея Чадина: заложные покойники с ближайшего кладбища выбрали самую вредную кикимору и отправили ее в дом к помещику, поэтому здание так и не достроили. Местные жители жаловались на таинственные звуки, голоса и стоны, которые раздавались из особняка.
Зато считается, что кикимора спасла недостроенный дом от уничтожения. Во время городского пожара 1842 года одна старушка видела, как нечисть высунулась из окна и взмахами белого платка отгоняла от своего жилища огонь. В итоге особняк остался цел и невредим, хотя дома вокруг сгорели. Появилось так много легенд, что пермский губернатор Илья Огарев даже приказал задержать старушку-свидетельницу. В полиции она подтвердила свой рассказ, власти приказали ей не распространять слухи, однако истории уже ушли в народ.
Читайте также:
Книги, надиктованные мертвыми
В 1850-е годы в России распространилась мода на спиритизм. Повсюду появились салоны, где заинтересованные собирались, вызывали духов и беседовали с ними. Особенно часто участники сеансов пытались поговорить с православными святыми, правителями прошлых лет, известными писателями и художниками. Друг Александра Пушкина Павел Нащокин, например, вызывал дух поэта.
Улица была пуста. Только двигался мне навстречу по тротуару какой-то мужичок в нагольном полушубке, по-видимому — пьяненький, и сильно толкнул меня в плечо. Я остановился и посмотрел на него. Он также остановился и посмотрел. Что-то очень знакомое было в чертах его лица. Потом мы пошли каждый в свою сторону. <…> Собрались вечером и стали писать. Первый спрошенный дух «кто пишет?» отвечал: «Пушкин!» — Отчего же ты вчера не пришел? — спросили мы его. «Вы были очень напуганы, — сказал дух Пушкина, — но я толкнул Нащокина на тротуаре, когда он шел к заутрени, и посмотрел ему прямо в глаза: вольно же ему было меня не узнать!» В субботу на Страстной, — говорится далее, — произошло сожжение всего написанного. Нащокин уверил меня, что сделал это честно: не оставил ни единого листка. Сжег даже стихи, написанные духом Пушкина. <…> Потом служили в доме молебен.
Воспоминания Павла Нащокина из статьи поэта Николая Берга «В.И. Даль и П.В. Нащокин», журнал «Русская старина», 1880 год
Вскоре о встречах с умершими появились легенды. В журналах и газетах печатали стихотворения, якобы написанные духами известных поэтов. В 1870-х начали ходить слухи о втором томе «Мертвых душ», который надиктовал призрак Николая Гоголя на одном из спиритических сеансов. Филолог Илья Виницкий писал:
В отличие от западного спиритизма (прежде всего французского), русские духи не сообщали новых учений (хотя попытки и делались), были политически умеренными, даже консервативными, и отличались практическим складом ума («Наши соотечественники, — иронически замечал Н.С. Лесков в статье о спиритизме, — вероятно, и там держатся пореальнее французов»).
С 1881 года в Петербурге начал выходить журнал «Ребус», где публиковали таинственные истории о духах и медиумах, материалы о спиритизме и психологии. Статьи для него писали популяризаторы спиритизма, в том числе известные ученые — химик Александр Бутлеров, зоолог Николай Вагнер, переводчик Александр Аксаков и другие. Издавал журнал отставной капитан Виктор Прибытков. У его жены Елизаветы якобы вдруг открылись способности медиума: «В первый же вечер, который провел дома, я услышал стуки ровно в половине первого ночи. Они исходили из досок, которыми был покрыт пол, и из стула, на котором сидела жена».
Еще «Ребус» рассказывал о новых таинственных происшествиях в России. Например, в нем написали о деревне Ручьи Петербургской губернии, где за крестьянкой Пелагеей гонялись ковш и метла. А жительница Курской губернии Ольга Малченко описывала, как в ее доме летала мебель. Такие происшествия в редакции «Ребуса» объясняли потусторонней энергией, которую притягивали к себе сильные медиумы.
Разоблачить последователей спиритизма пытался Дмитрий Менделеев. Он даже создал целую комиссию для рассмотрения медиумических явлений. Ученые посещали салоны и доказывали, что двигают предметы и издают таинственные звуки не духи, а сами медиумы. Однако спиритизм оставался популярным, а «Ребус» продолжал публиковать новые легенды.
К концу XIX века общаться с духами пробовали все сословия. А Лев Толстой написал комедию «Плоды просвещения», в которой, по сюжету, слуги и крестьяне на спиритическом сеансе обманули помещиков.
Мода на спиритизм продержалась до революции. В начале XX века появились и другие подобные «Ребусу» издания. Однако советские власти признали такие журналы идеологически вредными. В 1930-х их изымали из библиотек и уничтожали.
Автор: Анастасия Войко
Смотрите также
