5 российских ученых, которые были двоечниками и хулиганами
Будущий создатель таблицы химических элементов Дмитрий Менделеев никак не мог сладить с латынью в школе. Математик Николай Лобачевский на спор перепрыгивал через голову профессора и заезжал во двор университета на корове. Основоположник космонавтики Константин Циолковский стал ученым-самоучкой, потому что из школы его выгнали после третьего класса. Кто еще из российских деятелей науки прослыл хулиганом, двоечником или задирой в юные годы — читайте в материале портала «Культура.РФ».
Математик Николай Лобачевский
Николай Лобачевский с двумя братьями поступил учеником в Казанскую гимназию в 1802 году. Через два года на ее базе открыли Казанский университет, а еще через два — братья стали студентами. Правда, Николай Лобачевский смог сдать вступительный экзамен только со второй попытки.
Как в школе, так и в университете Лобачевский учился прилежно, но постоянно хулиганил. И за выходки нередко попадал в кондуит — журнал проступков.
Сего августа 13 дня в десятом часу вечера на дворе гимназическом пущена была ракета, разорвавшаяся с большим треском и упавшая позади прачешной. …посему 14 дня тем, которые не спали или незадолго пред тем были на крыльце, приказал поставить во время стола вместо кушанья в миске и соусниках воду. <…> 17 дня поутру студент Стрелков признался мне, что он пустил ракету, что получил ее от студента старшего Лобачевского, который ее и составлял…
Из донесения директора Казанской гимназии И. Яковлева в Совет гимназии
Еще Лобачевский оказался однажды в полицейском участке за то, что прошел по огороженной Болховской роще и участвовал в потасовке. Его лишили звания «камерного студента» (старосты) с потерей права на 60 рублей в год на книги. Однажды Николай Лобачевский на спор перепрыгнул через голову профессора Никольского. А в другой раз приехал во двор университета на корове и на глазах у ректора стал строить из себя цирковую акробатку.
В результате в 1811 году ему дали «первое место по худому поведению». А в «исторической» характеристике студента записали:
Лобачевский 1-й в течение трех последних лет был по большей части весьма дурного поведения, оказывался иногда в проступках достопримечательных, многократно подавал худые примеры для своих сотоварищей, за проступки свои неоднократно был наказываем, но не всегда исправлялся; в характере оказался упрямым, нераскаянным, часто ослушным и весьма много мечтательным о самом себе, в мнении получившем многие ложные понятия; в течение сего времени только по особым замечаниям записан в журнальную тетрадь и шнуровую книгу 33 раза.
Через пару дней Лобачевский публично раскаялся в своем поведении и пообещал исправиться, получив все-таки степень магистра математико-физических наук. В 1814 году он стал профессором университета, а потом поразил всех исследованиями по неевклидовой геометрии.
Историк Николай Костомаров
Проблемы в школе начались у Николая Костомарова после смерти отца. Он считался его незаконнорожденным сыном и фактически крепостным, поэтому 10-летнего мальчика перевели из московского пансиона в воронежский: обучение там было дешевле. И если в Москве его называли очень способным «чудо-ребенком», то в Воронеже все изменилось.
Я был страшно шаловлив, и много приходилось мне терпеть от товарищей, в особенности за неловкость в танцах, так как содержатели пансиона, учитель истории Попов и учитель математики Федоров, обращали большое внимание на танцы и французский язык, готовя из своих воспитанников светских молодых людей. Но учение шло очень плохо.
Николай Костомаров. «Автобиография»
Костомаров подмечал слабости взрослых и критиковал учителей за слабую подготовку. Его часто ставили на колени и секли. Однажды Николай Костомаров пустил гувернеру в лицо толстую книгу по грамматике и подшиб глаз — его посадили в карцер. В 1831 году после двух лет обучения его отчислили из пансиона.
Я повадился с двумя моими товарищами ходить в соседний погребок пить по ночам вино; сходило это много раз… Но месяца через три, на шестой неделе поста, мне и моим товарищам вздумалось выпить водянки, и мы послали купить ее в том же погребке. Опять узнали, водянку отняли и стали допрашивать виновных; я взял все на себя, тем более что деньги были мои. В наказание мою постель вынесли в зал, так как дело было поздно вечером, а на другой день повели в кладовую, выдрали, посадили на тележку и отправили домой или, говоря попросту, выгнали. Мать посердилась на меня, а еще более — на содержателей пансиона; я остался в деревне до августа и почти ничего не делал, а только много читал.
Николай Костомаров. «Автобиография»
Матери пришлось перевести его в третий класс Воронежской гимназии. Но и там случился казус. Костомаров повздорил с преподавателем Закона Божьего и в ответ на его «Костомаров! свинья ты! сукин сын!» ответил «Кутья ты! сукин сын!». От отчисления из гимназии спасла лишь взятка директору. В 1833 году Николай Костомаров стал студентом Харьковского университета. А потом прославился как автор одной из наиболее известных книг по истории Российского государства.
Читайте также:
Географ Николай Пржевальский
Сначала Николая Пржевальского учили дома — в родной усадьбе Отрадное Смоленской губернии. Первыми учителями были мать Елена Каретникова, дядя Павел Каретников и няня Ольга Макарова.
Рос я в деревне дикарем; воспитание было самое спартанское; я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте. Сначала стрелял я из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а лет двенадцати я получил настоящее ружье.
Николай Пржевальский. «Автобиография»
В 1849 году вместе с братом его определили в гимназию в Смоленске, и сразу во второй класс. Дисциплина была суровой: дядя приводил детей в гимназию, приносил завтрак, а после занятий вел домой. Ни малейшей самостоятельности.
Такая же строгость была и в гимназии, где в буквальном, а не переносном смысле секли по субботам. Подбор учителей, за немногими исключениями, был невозможный: они пьяные приходили в класс, бранились с учениками, позволяли себе таскать их за волосы. <…> Вообще, вся тогдашняя система воспитания состояла в запугивании и зубрении от такого-то до такого-то слова. Тем не менее, науки было мало, а свободы много, и гимназисты не выглядели такими стариками, как нынешние, не ходили в pince-nez или очках и долго оставались детьми, часто шумными и драчливыми.
Николай Пржевальский. «Автобиография»
Пржевальский вспоминал, что в раннем детстве ему досталось немало розог, потому что он был «препорядочный сорванец». И в гимназии Пржевальский был «первым учеником», а вот дисциплина хромала.
Однажды шестиклассники в отместку учителю решили уничтожить журнал с отметками. Жребий исполнить такой «подвиг» выпал Коле — он стащил журнал и утопил в Днепре.
После нескольких дней сиденья в карцере я пошел к начальству и признался в своей вине; за это постановлено было исключить меня из гимназии. Узнала об этом моя матушка, немедленно приехала в гимназию и просила не исключать ее сына, а хорошенько высечь за сделанную шалость. Ей ответили, что нельзя сечь учеников 6-го класса, но она уговорила, и, таким образом, меня вздули и оставили в гимназии, из которой я вышел в 1855 году с твердым намерением поступить в военную службу.
Николай Пржевальский. «Автобиография»
Пржевальский окончил гимназию с отличием, поступил в Рязанский пехотный полк, а потом стал крупнейшим исследователем Центральной Азии.
Химик Дмитрий Менделеев
Дмитрий Менделеев был последним, 17-м ребенком в семье. Чтобы он не скучал дома без братьев, в семилетнем возрасте его отдали в Тобольскую классическую гимназию. Туда принимали только с восьми, поэтому Менделеев вынужденно проучился в первом классе два раза — год вольнослушателем, год по-настоящему.
1841–1845 гг. — В 1841 году поступил (7 лет) в гимназию. Принят, чтобы дома последыша не держать одного. Тогда брат Иван Иванович был уже в 6-м, и брат Паша и Семен Яков[левич] Капустин (жил у нас), и все в пошевничке ездили в гимназию. Учителя, которых помню: Желудков — чистописания и рис[ования], Волков — франц[узского] яз[ыка]. В старших классах Ив[ан] Карл[ович] Руммель — мат[ематики] и физ[ики], Доброхотов — истории, Мих[аил] Логин[ович] Попов (зять наш) — законоведения. Латынь — Петр Кузьмич, «Редька», от не любили, доходило до драки. Бывал и на черной доске в 5-м классе. В 7-м учился хорошо. Переводили, п[отому] ч[то] был развит.
Дмитрий Менделеев. «Биографические заметки»
Дмитрий Менделеев нередко получал «худые отметки», и чаще всего по латыни. Из-за этого предмета его могли бы много раз оставить на второй год и даже исключить из учебного заведения. Этого не случилось «благодаря совету гимназии» — там еще помнили о его отце Иване Менделееве, который был директором Тобольской гимназии с 1828 по 1834 год.
Юный Менделеев часто дрался. А однажды и вовсе участвовал в дуэли на самопалах — его вызвал сын жандармского офицера Гаврила Загурский. Позже, уже в преклонном возрасте, Менделеев сравнивал свои болячки с детскими оказиями: «Ломит все тело, как после нашей драки с зареченскими врагами на Тобольском мосту».
В 1847 году от чахотки умер отец Менделеева, а через год окончил гимназию брат Павел, его главный защитник в школьную пору. После этого вспыльчивый и задиристый нрав будущего ученого приутих, он стал относиться к учебе более ответственно.
В полученном в 1849 году аттестате отмечалось, что Менделеев продемонстрировал «достаточные» успехи по Закону Божьему и русской словесности, «хорошие» по законоведению, судоустройству и судопроизводству, по физико-математическим наукам, истории и географии и «порядочные» — по языкам и по искусствам. Через год он поступил в Главный педагогический институт в Петербурге, в 1855 году окончил его с золотой медалью, а в 1869-м составил периодическую систему химических элементов.
Основоположник космонавтики Константин Циолковский
Циолковского начали учить буквам в пять лет, за изучение каждой он получал от матери копейку. В семь-восемь лет будущий ученый заинтересовался сказками Александра Афанасьева, начал их разбирать и вскоре читал сам.
Ученье шло туго и мучительно, хотя я и был способен. Занималась с нами мать. Отец тоже делал педагогические попытки, но был нетерпелив и портил тем дело. <…> Зададут на маленькой грифельной доске написать страничку, две. Даже тошнило от напряжения. Зато, когда кончишь это учение, какое удовольствие чувствуешь от свободы.
Константин Циолковский. «Черты из моей жизни»
Зато вместо обучения Циолковский читал страстно «все, что было и что можно было достать». Он любил помечтать и даже платил младшему брату, чтобы тот слушал его «бредни». Много играл в мяч, лапту, жмурки и городки, запускал воздушных змеев, катался на коньках. Иногда получал розги — за драки со старшим братом, разбитые стекла, ослушание взрослых. Таким был период его «нормального существования» в детстве — до глухоты.
Лет 10–11, в начале зимы, я катался на салазках. Простудился. Простуда вызвала скарлатину. Заболел, бредил. Думали, умру, но я выздоровел, только сильно оглох, и глухота не проходила. Она очень мучила меня. Я ковырял в ушах, вытягивал пальцем воздух, как насосом, и, думаю, сильно себе этим повредил, потому что однажды показалась из ушей кровь. Последствия болезни, отсутствие ясных звуков, ощущений, разобщение с людьми, унижение калечества — сильно меня отупили. Братья учились, я не мог.
Константин Циолковский. «Черты из моей жизни»
Так он стал, по собственному определению, «ненормальным человеком», а его жизнь — «биографией калеки». В первый класс Циолковский пошел в возрасте 12 лет после очередного переезда семьи. Он проучился в Вятской мужской гимназии с 1869 по 1873 год. Но глухота сильно мешала его обучению — Циолковский не слышал учителей, стеснялся сверстников, попадал в карцер за проступки.
В 1870 году умерла мать Циолковского, и мальчик стал учиться еще хуже. После второго класса он остался на второй год, а в третьем его отчислили с рекомендацией «для поступления в техническое училище». С тех пор он стал самоучкой, переехал в Москву, поставил десятки научных опытов. А потом сделал открытия, позволившие советским ученым построить ракету и отправить человека в космос.
Автор: Татьяна Григорьева
Смотрите также
