«В том, что русское кино редко смотрят, виноваты и мы»

— Ну, это просто слова… В этом спектакле я играю и старика, и в то же время не старика. Это для меня не новый опыт, я играю старика в «Безумной из Шайо» в «Мастерской Фоменко». Там у меня старческий грим, седина и так далее. В «Легкой боли» мы отказались от грима, хотя были мысли что-то обозначить, но мы поняли, что он не нужен. Можно было, в принципе, и возраст не играть, но тогда совсем непонятно, что это за история. Сегодня тема смерти и страха смерти, затронутая в этом спектакле, волнует, как никогда.

— В жизни многое определяют какие-то совпадения, стечение обстоятельств. Я не был лично знаком с Юрием Николаевичем Погребничко, но был знаком с его творчеством и театром «Около». Ходил на спектакли еще со школьных времен, знал о тренингах Алексея Левинского по биомеханике. В «Легкой боли» есть фраза: «Я уже много лет изучаю структуру пространства и времени». Пространство вокруг театра «Около» как-то связано с моей жизнью. Неподалеку ГИТИС. Не буду предаваться ностальгическим воспоминаниям, где тут покупали портвейн, и сокрушаться, что убрали «Рюмочную». Но для меня это пространство имеет значение, и театр «Около» связан с важным для меня временным отрезком двадцатилетней, если не больше, давности. Юрий Николаевич подобные путешествия исследует. Общаясь с Погребничко, я нахожу в нем что-то сродни моему мастеру, Петру Наумовичу Фоменко. Петр Наумович говорил: «Сейчас везде есть курсы скорочтения — интересно, есть где-нибудь курсы, где учат читать медленно?» Юрий Николаевич умеет так же медленно читать текст, вчитываясь в каждую букву.

— Спектакли Дмитрия Анатольевича, которые я видел (а я видел далеко не все), приводили меня в какой-то детский восторг. Узнав, что Крымов будет ставить в «Мастерской Фоменко», я обрадовался за театр, вне зависимости от того, буду я участвовать в постановке или нет. Когда он меня позвал, я подумал: надо же, я только что всем рассказывал, какой замечательный спектакль «Сережа», и даже внутренне немного боялся какого-то разочарования… Среда, созданная Крымовым, для меня новое и загадочное пространство, там совсем нет чего-то привычного, на что можно опереться. Поэтому для меня, как для артиста, это новый и дико интересный опыт.

— Как говорил Петр Наумович Фоменко: все находки — в бюро находок. Я видел разные постановки Чехова. Со временем забываются придумки, приемы, решения, остается только общее движение мысли, какие-то ощущения и сделанные для себя открытия. И я подумал, что сейчас нужна вот такая чистая работа, построенная исключительно на тексте Антона Павловича. Ну и, помимо прочего, у меня в этом спектакле замечательные партнеры.

— К сожалению или к счастью, репертуар «Мастерской Фоменко» разросся, сложно вписаться в него. Мы довольно редко играли «Олимпию», в том числе и по этой причине. Поставить что-то на стороне пока не получается: много работаю как актер. Только что разобрались с Пинтером, идут репетиции с Крымовым, намечается какое-то кино, у меня есть музыкальная группа.

— Да, изменился. В группу «POKAPRЁT» перекочевал фаготист из «Гренок» Андрей Муравкин и стал гитаристом. А так в «Гренках» играли шесть человек, в основном актеры и режиссеры, в группе «POKAPRЁT» сейчас четыре человека. И мы меньше занимаемся актерским представлением, а больше музыкой. Играем в основном в Москве и в Питере, где нашей дружественной площадкой со времен «Гренок» является клуб «Грибоедов». Были с концертами в Таллине, Казани, Германии. И для себя определили, что концерт, сыгранный в Кёльне, на сегодняшний день самый дерзкий.

— Знаете, когда играют концерты, обычно составляют плейлист, что после чего играть. Потом в какой-то момент ты перестаешь это делать и говоришь: «Давайте по настроению — что захотим, то и сыграем». А в Кёльне мы играли песни, которых у нас просто нет. Импровизировали, что-то сочиняли на ходу, джеймовали. Возникло общее настроение, которое имеет отношение к музыке, которой мы занимаемся, мощный энергетический выброс. Ради таких моментов, собственно говоря, мы и собрались. Мы это называем «пока прёт».

— Ну да, мы же меняемся. Тодоровский в «Оттепели» и Тодоровский в «Одессе», Учитель в «Прогулке» и сейчас в фильме «47» — это разные режиссеры, как и Эшпай в «Детях Арбата» и в «Многоточии». Знаете, эти повторные сближения немножечко опасны. Мы же открылись, друг про друга что-то поняли, про характер каждого из нас. Нет, бывают, конечно, картины, после которых остается память, как здорово мы работали, и хочется повторить этот опыт. Но повторить все равно не получится. Все будет совершенно по-другому. Понятно, что все в идеале хотят снять что-то гениальное, заработать деньги и собрать все «ветви». Но, как говорил герой Боба Фосса в фильме «Весь этот джаз», кино — это такое сволочное дело…

— Да. Я снял небольшой фильм под названием «Мятежный». 20-минутную черно-белую немую историю, такой оммаж кинематографу прошлого века, как он воспринимался мною с момента, когда я стал смотреть фильмы в Музее кино у Наума Ихильевича Клеймана. Кстати, подумал сейчас, что было бы здорово этот фильм посвятить Клейману.

— Приглашая сниматься непрофессиональных артистов, ты понимаешь, на что идешь. И когда собираешься снимать детей, должен понимать, что ребенок может и отказаться. Например, мой ребенок, когда нужно было его снимать, сказал: «Это не мое, папа, я понял» — и не пошел на площадку. И я не нашел никаких аргументов… Поэтому у меня в картине два бегающих мальчика превращаются в одного. Снимая кино в первый раз, чувствуешь себя как человек, который впервые ведет машину или встал на лыжи: он максимально собран, напрягает ненужные группы мышц и потом очень устает. Но это достаточно азартная история.

— Тогда было восемь, сейчас девять. Он познакомился там с девочкой, они играли в компьютерные игры, и, видимо, он понял, что интереснее провести день с симпатичной девчонкой, а не бегать у папы на площадке в драной одежде и что-то там из себя изображать.

— У меня не было возможности посмотреть этот фильм на премьере, я был на съемках. Читал отзывы, весьма и весьма обидные. Но, посмотрев «Одессу», понял, что это хорошее кино: важная тема, интересный киноязык и история прекрасно передана атмосферно и визуально. Я говорю это безотносительно, не потому, что снимался в «Одессе». Сегодня мы понимаем, что в картине есть предчувствие беды, которая охватила весь мир. Удивительно, но факт.

— Не думайте, что я брюзжу по поводу российской публики. Просто в тот вечер в Венеции была такая атмосфера. Я знаю, например, что после показа фильма Ани Меликян «Про любовь» на «Кинотавре» тоже были долгие овации. В том, что русское кино редко смотрят, виноваты и мы, те, кто это кино делает. Думаю, должен выйти десяток фильмов, которые зритель увидит и скажет: «Круто! Я такое кино люблю, его сняли вот наши ребята!» И захочет еще сходить.

Русские сериалы уже смотрят. Только не по телеку, а на онлайн-платформах, где работают толковые и смелые продюсеры. Сейчас авторские сериалы снимают и Борис Хлебников, и Пётр Буслов, и Гай Германика и многие другие. Сейчас мы начали снимать сериал для Ivi Original с Владимиром Щегольковым по его же сценарию, и мне этот сценарий очень нравится.

— А что чувствуешь, когда играешь ежика? Или коробок спичек? У Михаила Чехова есть фраза: для того, чтобы сыграть коробок спичек, на него просто надо очень долго смотреть (улыбается). Я понял, особенно когда снимали в ноябре в холода, как непросто актрисам бегать по лесу в платьишке и колготочках… Мальчикам теплее. И еще понял… Но это же не про мозги история.

— В аккаунте на фейсбуке я могу открыто высказать свое мнение, типа: «Все — негодяи». Его могут перепостить, написать: «Цыганов всех обвинил в том, что они негодяи». А могу только для друзей, тех, кого знаю лично, написать: «Ребята, у меня сегодня, между прочим, Соне 11 лет. Поздравляйте меня немедленно!» И друзья со всего мира отвечают: «Женька, привет! Обними от меня…» Что касается инстаграма, я довольно много путешествую и часто фотографирую. У меня в телефоне накапливаются десятки тысяч кадров. Думаете, я их буду когда-нибудь пересматривать? А так, если получилась интересная фотография, выкладываю ее. Аккаунт называется tsyganovpictures. И там я делюсь фотографиями, которые снял. Стараюсь не выкладывать фотографии из своей личной жизни, но, если получилась забавная или удачная картинка, могу поделиться ею. Иногда пишу в сториз: «Ребята, у нас тогда-то концерт». И у моих подписчиков есть возможность узнать, где и когда намечается концерт или какое-то мероприятие. В общем, в соцсетях есть и безусловная польза.

— Надеюсь, что я не повзрослел. У меня нет интереса взрослеть, это ребенку хочется поскорее стать взрослым. Что такое взрослый?

— Меня так воспитали родители, что я ответственность беру на себя и никуда ее не перекладываю. Но все-таки быть взрослым — это что-то другое. Боюсь ставить себя в один ряд с такими людьми, но думаю, что и к Крымову, и к Погребничко, и к Петру Наумовичу Фоменко понятие «взрослый» не относится.