Тяп да ляп —
      не выйдет корабль,
а воздушный —
         и тому подавно.
Надо,
   чтоб винт
        да чтоб два крыла б,
чтоб плыл,
          чтоб снижался плавно.
А главное —
      сердце.
         Сердце — мотор.
Чтоб гнал
        ураганней ветра.
Чтоб
   без перебоев гудел,
            а то —
пешком
   с трех тысяч
         метров.
Воробьи,
      и то
      на моторах скользят.
Надо,
   сердце чтоб
         в ребра охало.
А замолк
        мотор —
         и лететь нельзя.
И на землю
      падает
         дохлый.
Если
   нужен
      мотор
         и для воробья,
без него
       обойдутся
           люди как?
Воробей
       четверку весит,
                 а я —
вешу
   пять с половиной
                 пудиков.
Это мало еще —
          человечий вес.
А машина?
      Сколько возьмет-то?!
Да еще
   и без бомб
        на войну
             не лезь,
и без мины,
      и без пулемета.
Чтоб небо
        летчик
            исколесил,
оставляя
      и ласточку сзади, —
за границей
      моторы
           в тысячи сил
строят
   тыщами
          изо дня на̀ день.
Вот
      и станут
      наши
         лететь в хвосте
на своих
      ходынских
         гробах они.
Тот же
   мчит
      во весь
           тыщесильный темп —
только
   в морду
        ядром бабахнет.
И гудят
     во французском небе
                  «Рено»,
а в английском
          «Рольс-Ройсы».
Не догонишь
        их,
             оседлав бревно.
Пролетарий,
      моторами стройся!
Если
   враз
      не сберешь —
                    не сдавайся, брат,
потрудись
         не неделю одну ты.
Ведь на первом
           моторе
                и братья Райт
пролетали
          не больше минуты.
А теперь —
      скользнут.
               Лети, догоняй!
Только
     тучи
      кидает от ветра.
Шпарят,
     даже
      не сев
         в течение дня,
по четыреста
        — в час! —
            километров.
Что̀ мотор —
      изобрел
           буржуйский ум?
Сами
   сделали
          и полетали?
Нет,
       и это чудо
          ему
по заводам
          растил
         пролетарий.
Эй,
      рабочий русский,
             в чем затор?
Власть
    в своих руках
              держа, вы —
втрое лучший
        должны
             создать мотор
для защиты
      рабочей державы.
Вот
      уже
      наступает пора та —
над полями,
      винтом тараторя,
оплываем
          Рязань
              да Саратов
на своем,
       на советском
               моторе.
Русский
     часто
        любит
           «жить на авось» —
дескать,
       вывезет кривая.
Ты
     в моторном деле
           «авоськи» брось,
заграницы
          трудом
              покрывая.
По-иному
        поставь
         работу.
Сам
       к станку
      приставься ра̀ненько.
Каждый час
      проверь
            по НОТу.
Взрасти
     слесарей
             и механиков…
Чтоб скорее
      в счастье
               настали века,
коммунисты
      идут к которым,
ежедневно
         потей
            и корпи, «Икар»,
над родным
      советским
               мотором.
Пролетарии,
      помните
             это лишь вы:
землю
   взмыли,
          чтоб с птицей сравняться ей.
Так дружней
      за мотор
             возьмись, «Большевик», —
это
     сердце
          всей авиации.
Надо —
   сердце.
      Сердце — мотор,
чтоб гнал
        ураганней ветра,
чтоб
   без перебоев гудел,
                   а то —
пешком
       с трех тысяч
             метров.
Надо,
   чтоб винт
           да чтоб два крыла б,
чтоб плыл,
       чтоб снижался плавно.
Тяп да ляп —
      не выйдет корабль,
а воздушный —
          и тому подавно.