Вильгельм Кюхельбекер

Вильгельм Кюхельбекер стал вторым ребенком в семье обрусевших немцев. Его отец, статский советник Карл Кюхельбекер, за хорошую службу получил большое имение Авенурм, и через год после рождения сына семья уехала из Петербурга в тихое местечко на берегу реки. Секретарь будущего императора Павла I и первый директор города Павловска, Карл Кюхельбекер слыл образованным человеком своей эпохи: он обучался в Лейпцигском университете и слушал лекции вместе с Гете. Мать Юстина фон Ломан происходила из балтийских дворян и была няней Михаила Павловича — младшего сына императора.

В 12 лет Вильгельм Кюхельбекер лишился отца: главу семьи унесла чахотка. Сразу после его смерти возникли проблемы с поместьем, данным в «пожизненное пользование». Старшая сестра Юстина к тому времени вышла замуж за профессора русского языка и литературы, который преподавал в Дерптском университете. Она помогала матери и присылала ей деньги на разные нужды.

Несмотря на финансовые трудности, мать постаралась дать сыну хорошее образование. Частный пансион Иоганна Фридриха Бринкмана, куда его отправили, славился своей качественной учебной программой. Знания давались юному Кюхельбекеру легко: он быстро осваивал как языки, так и естественные науки. В 1811 году он блестяще сдал вступительные экзамены и поступил в Царскосельский лицей.

Среди наставников Кюхельбекер слыл одаренным и прилежным. Он увлекался философией, отлично знал историю и литературу, даже сам иногда читал лекции товарищам. На годы его учебы пришлась Отечественная война 1812 года — национальный подъем в стране отразился и на жизни лицеистов. Кюхельбекер вел «Словарь», из которого видно, какие темы интересовали юношей. В толстую тетрадь с синей бумагой он выписывал статьи «Образ правления», «Низшие (справедливость их суждений)», «Рабство». На взгляды будущего декабриста также влияла мать: в письмах к сыну она постоянно напоминала о важности служения Отечеству.

Вильгельм Кюхельбекер особо подружился в лицее с Антоном Дельвигом и Александром Пушкиным. Они проводили много времени вместе: беседовали о писателях и литературе, читали друг другу свои стихи и устраивали поэтические вечера.

Однако жизнь в лицее не была для Кюхельбекера безоблачной. Между учениками нередко случались и конфликты. Будущий декабрист был неуклюж, глух после детской болезни на одно ухо и при этом вспыльчив, из-за чего лицеисты над ним подшучивали. Иногда над Кюхельбекером посмеивались и близкие друзья.

Этих строк чувствительный Кюхельбекер Пушкину простить не смог. Он вызвал товарища на дуэль. О ней позже написал лицеист Николай Маркевич: «Пушкин очень не хотел этой глупой дуэли, но отказаться было нельзя. Дельвиг был секундантом Кюхельбекера и стоял от него налево. Кюхельбекер начал целиться, и Пушкин закричал: «Дельвиг! Стань на мое место, здесь безопаснее». Кюхельбекер взбесился, рука дрогнула, он сделал пол-оборота и пробил фуражку на голове Дельвига. «Послушай, товарищ, — сказал Пушкин, — без лести — ты стоишь дружбы; без эпиграммы — пороху не стоишь», — и бросил пистолет».

В 1817 году Вильгельм окончил лицей с серебряной медалью и вместе с Пушкиным был определен в Коллегию иностранных дел. Однако проработал он там недолго — вскоре устроился преподавать русский язык и латынь в Благородный пансион при Главном педагогическом институте. Ярый сторонник конституции, на своих лекциях он рассказывал студенткам о важности свободы, выступал против деспотии. В это же время Кюхельбекер вступил в «Вольное общество любителей словесности» — объединение писателей и центр демократической мысли в начале XIX века.

Пушкин в это время создал многие произведения в жанре гражданской лирики: оду «Вольность», стихотворения «К Чаадаеву» и «Деревня». Вскоре его сослали на Юг. Желая поддержать друга, Кюхельбекер решил публично выступить в его защиту. В 1820 году на одном из собраний «Вольного общества любителей словесности» он прочитал свое стихотворение «Поэты», посвященное «тернистой дороге» творцов.

Вскоре после выступления на Кюхельбекера донесли министру иностранных дел, и поэт решил ненадолго уехать из страны. Сделать это ему позволил счастливый случай: директор Императорских театров Александр Нарышкин отправлялся путешествовать за границу и искал себе секретаря, владеющего тремя языками. Кюхельбекер был идеальным кандидатом.

Германия, Италия, Франция, Пруссия — за год странствий поэт побывал во многих европейских странах и познакомился с выдающимися писателями того времени. Он встречался с немецким романтиком Людвигом Тиком и с Иоганном Гете. Позже поэт вспоминал: «Мое первое знакомство с Гете не могло меня обнадежить приобресть его благосклонность. Однако же мы наконец довольно сблизились: он подарил мне на память свое последнее драматическое произведение и охотно объяснил мне в своих стихотворениях все то, что мог я узнать единственно от самого автора».

В Париже Кюхельбекера пригласили читать публичные лекции о русской литературе в самый популярный городской лекторий — «Атеней». Должность секретаря Нарышкина не отнимала у него много времени, и поэт согласился. Изначально он собирался познакомить французских слушателей только с историей русской словесности, однако позже расширил программу курса и сделал акцент на современной литературе: Гаврииле Державине, Константине Батюшкове и, конечно же, Пушкине. На выступлениях он вновь критиковал российскую политику: ограничения, которые устанавливала власть, крепостное право, некоторые преобразования Петра I. Курс имел шумный успех, однако занятия закончились раньше, чем было задумано: о деталях лекций узнал Нарышкин. Кюхельбекера освободили от должности. А российский посланник во Франции прервал лекции «отчаянного либерала» и вынудил его вернуться в Россию.

Последствия парижских выступлений были серьезными: Вильгельма Кюхельбекера отправили служить на Кавказ к генералу Ермолову, командиру отдельного Грузинского корпуса. Поэт стал чиновником по особым поручениям. В 1821 году он приехал в Тифлис и почти сразу же повстречал там Александра Грибоедова. В нем Кюхельбекер увидел такого же «неприкаянного поэта» и нашел близкого друга, старшего товарища, понимающего его мысли и чувства. «Я встретил здесь своего петербургского знакомого: Г. Он был около двух лет секретарем посольства в Персии; сломал себе руку и будет жить теперь в Тифлисе до своего выздоровления», — писал он в письме матери. Писатели были похожи даже характерами: оба романтичные, противоречивые натуры. Кюхельбекер посвятил драматургу множество стихотворений, поэтических посланий и комедию «Шекспировы духи». А у Грибоедова, как считается, Кюхельбекер был прототипом Чацкого.

Друзьям не было суждено провести долгое время вместе: Кюхельбекер поссорился с племянником генерала Ермолова и дал ему две пощечины, когда тот отказался сразиться на дуэли. Поэта отстранили от службы. Он уехал к сестре в Смоленскую губернию и создал там трагедию «Аргивяне», главные действующие лица которой борются с тираном.

Вскоре материальные проблемы вынудили писателя переехать в Москву и искать работу. Путь на государственную службу с его репутацией был закрыт, и он задумался о том, чтобы создать литературный журнал. Поэт и критик Петр Вяземский порекомендовал ему найти издателя, потому что сам Кюхельбекер наверняка был в черных списках у цензоров. На это предложение согласился Владимир Одоевский, и через какое-то время начал выходить альманах «Мнемозина». В нем печатали повести и анекдоты, комедии и стихотворения — всё, что могло бы понравиться совершенно разным читателям. Первые книжки издавались на деньги Грибоедова, но издание быстро стало популярным и окупилось. На страницах журнала Кюхельбекер много писал об уважении к «народному языку», о самобытности русской литературы. Альманах выходил два года.

В 1825 году Кюхельбекер переехал обратно в Петербург и стал желанным гостем в среде декабристов. За две недели до восстания его приняли в Северное общество — тайную революционную организацию, члены которой выступали за конституционную монархию и федерацию.

В день мятежа еще с утра на Сенатскую площадь начали стекаться войска. Кюхельбекер встретился здесь со своим братом Михаилом, который служил в Гвардейском экипаже. Вильгельм Кюхельбекер побывал в восставших частях и попытался выстрелить в брата Александра I, великого князя Михаила Павловича. Пистолет несколько раз дал осечку. Да и план восстания был практически сразу нарушен: сенаторы еще до мятежа присягнули новому императору Николаю I, некоторые части вообще не пришли на площадь. Царь стягивал сюда свои войска. Ситуация была безвыходной, и Кюхельбекер решил бежать. Его поймали уже в Варшаве и в Петербург доставили в кандалах.

В материале следствия о Кюхельбекере говорится следующее: «Принят в Северное общество в последних числах ноября 1825 года. На совещаниях нигде не был; а 14-го декабря, узнав о замышляемом возмущении, принял в оном живейшее участие; ходил в Московский полк и Гвардейский экипаж. 14-го декабря был в числе мятежников с пистолетом, целился в великого князя Михаила Павловича и генерала Воинова (уверяет, что, имея замоченный пистолет, он целился с намерением отклонить других с лучшим орудием). По рассеянии мятежников картечами, он хотел построить Гвардейский экипаж и пойти на штыки, но его не послушали».

Кюхельбекера приговорили к смертной казни, но наказание в последний момент заменили долгим заключением и пожизненной ссылкой в Сибирь. Шлиссельбургская, Кексгольмская, Динабургская, Свеаборгская крепости — Кюхельбекера часто переводили из одного места в другое и держали в тяжелых условиях. Одиночные камеры чуть выше человеческого роста, маленькие окна, сырость, железные кровати. Узник находился в полной изоляции, любые свидания с родственниками были запрещены. Единственное место, где условия немного изменились, — крепость Динабург. Там Вильгельм Кюхельбекер мог гулять по плацу, читать книги и даже нашел возможность нелегально передавать письма своим друзьям. Пушкин передал ему через родственников некоторые из своих последних сочинений.

В общей сложности в камерах декабрист провел 10 лет. Все это время он оставался верен своим прежним идеалам и не переставал писать: закончил поэму «Давид», переводил Шекспира.

В 1835 году срок заключения Кюхельбекера подошел к концу. По ходатайству родственников его отправили в город Баргузин Иркутской губернии, где уже четыре года жил брат писателя Михаил. В крепости Вильгельм Кюхельбекер планировал, что после освобождения будет зарабатывать литературным трудом. Однако вскоре стало понятно, что это невозможно: на его просьбы о публикации произведений из жандармерии приходили только отказы. Благодаря помощи Пушкина удалось напечатать несколько работ под другими именами. Кюхельбекеру приходилось помогать брату с хозяйством, но эта работа тяготила его и отвлекала от творчества.

В ссылке Кюхельбекер женился на дочери местного почтмейстера. У них родилось четверо детей, но выжили только двое: сын Михаил и дочь Юстина.

Кюхельбекер в этот период жизни часто вспоминал лицейские годы. Своей племяннице Александре Глинка поэт писал: «Были ли вы уж в Царском Селе

? Если нет, так посетите же когда-нибудь моих пенатов, т. е. прежних… Мне бы смерть как хотелось, чтоб вы посетили лицей, а потом мне написали, как его нашли. В наше время бывали в лицее и балы, и представь, твой старый дядя тут же подплясывал, иногда не в такт, что весьма раздражало любезного друга его Пушкина, который, впрочем, ничуть не лучше его танцевал».

Сначала заключение, потом Сибирь — долгие годы Кюхельбекер был оторван от передовой литературы. Дело в том, что в 1826 году Николая I издал «чугунный устав», который запрещал любые материалы, осуждающие монархию. В условиях жесткой цензуры тексты обычно передавались из рук в руки в салонах Петербурга и Москвы. А Кюхельбекер таким образом получить произведения не мог. Даже с опубликованными новинками он знакомился с большим опозданием: через 10–15 лет, когда некоторые журналы и книги доходили до поселения. Однако он писал рецензии и вносил в дневник комментарии к прочитанному. Появлялись и новые стихотворения. Несмотря на то что поэты уже не придерживались строгой иерархии жанров, Кюхельбекер еще создавал их в стиле ломоносовских од: «К брату», «Тень Рылеева», «Элегия».

Летом 1839 года в Баргузин приехал комендант крепости в Акше А. Разгильдеев. Он пригласил Кюхельбекера на работу, воспитывать дочерей. Комендант предложил поэту 800 рублей в год — этих денег было бы достаточно для безбедного существования всей семьи. Кюхельбекер согласился, получил разрешение на переезд и вместе с родственниками отправился в Акшу, где прожил следующие четыре года. Однако в 1842 году Разгильдеева распределили служить в другой город, и Кюхельбекер остался один, без всякого дохода. Его прошение о переезде вместе с комендантом отклонили.

К тому моменту поэт был уже тяжело болен: его состояние подрывали туберкулез и развивавшаяся слепота. Печататься не разрешали по-прежнему. Он просил помощи у своих друзей — Владимира Одоевского и Василия Жуковского. В конце января 1846 года Кюхельбекеру и его семье разрешили обосноваться в Тобольске. По пути к новому месту жительства он ненадолго заехал к своему лицейскому товарищу Ивану Пущину и оставил ему литературное завещание. В августе 1846 года, через пять месяцев после прибытия в Тобольск, Вильгельм Кюхельбекер умер.