Савелий Крамаров

У Крамарова была непростая судьба, которая, казалось бы, мало что сулила. Но таким уж он оказался человеком — энергичным и рисковым. Он прорвался сквозь многие обстоятельства, чтобы осуществить свою мечту быть актером. В театральный институт Крамарова поначалу не принимали. Престижные (по советским меркам) учебные заведения были перед ним закрыты из-за отцовского «наследства»: адвокат Виктор Крамаров был дважды осужден и сослан в лагеря. Савелий окончил Лесотехнический институт и уже начал было работать по специальности. Но вдруг ему поступило предложение сняться в кино. Правда, почву для этого «вдруг» Крамаров давно и тщательно готовил — рассылал свои фото по всем киностудиям страны.

И тут началось. Крамарова стали снимать много помалу — в ролях балбесов, хулиганов, выпивох… Публика выделяла актера из массы эпизодников. Он не стыдился своей маски, и оттого его персонажи получались смешными. Ну и, конечно, узнаваема была внешность. Характерный косящий взгляд был следствием физиологической особенности актера — он с детства страдал утолщением одного века. «Чуть что — сразу Косой…» — сетовал герой Крамарова в фильме «Джентльмены удачи». Мнимое «косоглазие», манера удивленно разевать рот и заливисто хохотать — эти штучки из арсенала Крамарова шли на ура, режиссеры ставили популярность актера на службу своим фильмам. Он мог так произнести какую-нибудь фразу, что она уходила в народ навсегда: «А вдоль дороги мертвые с косами стоят — и тишина…», «Кто ж его посадит? Он же памятник!», «Икра черная, красная… Заморская икра, баклажанная!».

Бандит-фантазер в «Неуловимых мстителях», рецидивист Косой в «Джентльменах удачи», скупердяй Тимохин в «Большой перемене», дьяк Феофан в комедии «Иван Васильевич меняет профессию», тракторист Егоза в «Афоне», друг жениха в новелле «Свадебное происшествие» (альманах по рассказам Михаила Зощенко «Не может быть!»), слесарь Полесов в телеромане «12 стульев» — это только несколько пунктов в огромном списке киноролей Савелия Крамарова. В 1972 году, уже будучи популярным актером, он поступил в ГИТИС. Но по окончании театрального института так и не смог устроиться ни в один театр. «От навязчивой комедийной маски Крамаров страдал, — писал киновед Станислав Ростоцкий в «Новейшей истории отечественного кино», — но умел то, что редкому пленнику имиджа удается: обнаруживал за шутовством, за косящим прищуром и ухмылкой — тайную грусть и острое чувство собственного достоинства, которое не позволяет себя ущемить». Те, кто близко был знаком с Савелием Крамаровым, знали, что в жизни он — полная противоположность своим героям. «Дисциплинированный, не курящий, не пьющий, йог, — вспоминал Георгий Данелия в своей книге «Тостуемый пьет до дна». — На съемки приходил всегда подготовленный. Текст знал назубок. Следил за своим здоровьем».

Здоровье подвело позже, уже в период жизни Крамарова в США. Он поселился в Лос-Анджелесе в начале 80-х. Ему повезло сразу «вскочить» в работу на американской студии. Только приехавший из СССР актер сыграл сотрудника КГБ в фильме Пола Мазурски «Москва на Гудзоне». Потом были роли советского космонавта в продолжении «Космической одиссеи», сотрудника советского консульства в США в боевике «Красная жара». По эмигрантским меркам карьера складывалась вполне удачно. В начале 90-х Крамаров бывал в России, даже снялся в фильме Георгия Данелии «Паспорт». В 1995 году у Крамарова, неукоснительно следившего за своим здоровьем, обнаружили неизлечимую болезнь, и он скончался в одной из клиник Сан-Франциско.

Когда Савелий Крамаров уехал из СССР, перед киночиновниками встала огромная проблема. По правилам все фильмы с участием актера-эмигранта должны были немедленно изъять из проката и телеэфира. Но количество картин, в которых снялся Крамаров, было таково, что, если бы их все изъяли, показывать было бы нечего. К тому же это были главные хиты отечественного кино! Так в случае с Крамаровым пришлось в порядке исключения ограничиться изъятием имени исполнителя из титров и справочной литературы.