Мифологические представления, обрядовая практика и песнопения тоджинского шамана Ч.М. Бараана
Чоргадай Манажапович Бараан (1920 — начало 2000-х гг.), род Бараан (линия отца восходит к роду Маады), был одним из последних ритуальных специалистов тувинцев-тоджинцев и относился к категории шаманов без бубна, типичной для Южной Сибири второй половины XX — начала XXI вв. [5]. Окружающие называли его хам — шаман.
Ч.М. Бараан родился в местности Одюген (территория, близкая к Бурятии и Монголии), работал оленеводом. Выйдя на пенсию, проживал в поселке Адыр-Кежик (Фото 02). Он пользовался репутацией крупного ритуального специалиста, проводил лечебные обряды, обряды гадания. Основной его специализацией был обряд проводов души. Кроме шаманских песнопений Ч.М. Бараан исполнял сказки тоол, песни ырлар и кожамыктар, охотничьи звукоподражания (Фото 03).
Ритуальные способности он перенял по наследству от матери, шаманки по имени Сююрюн. Шаманы различались по силе, наиболее сильных приглашали даже в Монголию и Китай. Мать считалась сильной шаманкой. Она камлала с бубном, имела ээренов (шаманских идолов). В 1928 г. бубен и ээренов у матери забрали и сожгли. Мать умерла через два года после изъятия бубна, поскольку, когда шаман перестает шаманить, духи начинают его одолевать и он погибает раньше времени. Из восьми детей камские способности передались только младшему сыну. После смерти матери духи начали его беспокоить, он стал слышать их голоса (они разговаривают разными голосами — мужскими и женскими). Шаманы начинали свою практику с разного возраста, Ч.М. Бараан — лет с десяти.
Духи дают предупреждение о том, что должно произойти. Их нужно регулярно «подкармливать» — брызгать чаем и аракой (молочной водкой), бросать в огонь кусочки масла, жира (Фото 04). В особенности любят араку горные духи. Фабричной водкой совершать кропления нежелательно.
Свою шаманскую традицию Ч.М. Бараан ведет также от большого шамана по имени Амай, который жил в местности Хамсыра. Чоргадай наблюдал шаманские сеансы, проводившиеся этим шаманом, в детстве и юности (1920–1940-е гг.). Наиболее часто шаманские обряды в то время проводились летом, в особенности это касалось общественных молений.
Деятельность шамана Амай стала объектом мифотворчества социума. Считалось, что когда он шаманил, из его плеч вырастали кедры, на ветвях которых болтались молодые шишечки, а под утро, в конце сеанса, из его глаз вырастал артыш — можжевельник.
Амай в основном шаманил с бубном дүӊүр, который символически осмысливался как конь либо верховой олень, на которого садятся во время шаманского путешествия и подгоняют. У колотушки орма имеется хозяин — орма ээзи. К бубну привязывались колокольчики коӊгулуур из бронзы, которые делали кузнецы. Колокольчики имелись также на посохе даяк – ритуальном атрибуте некоторых шаманов. При камлании посох трясли и ударяли им по земле. В начале сеанса Амай играл также на демир-хомусе (металлическом варгане), собирая духов, а затем отправлялся с ними в «поход» — шаманское путешествие. Звон колокольчиков, как и звук демир-хомуса, нравился духам, которые слетались, заслышав его. С дүӊүром можно было шаманить только с 6 часов вечера до 6 утра, поскольку считалось, что ночью «лучше видно» (очевидно, речь идет о лучшем видении сакральной реальности). А вот с демир-хомусом шаманили в любое время. Когда Амай исполнял свои песнопения, то называл в них все места, по которым проходил во время своего путешествия.
Шаманские обряды проводились в случае болезни, трудных родов, пропажи. Камлали на погоду — для вызывания и остановки дождя, снегопада. Помогая роженице, Амай ножом разрезал живот, вынимал плод, затем плевал — и рана затягивалась, оставалась только красная полоска.
Картина мира Ч.М. Бараана в целом традиционна, хотя на нее наложили отпечаток ламаистские воззрения. Так, верховным божеством он почитал Бурхана, которому делают подношения молочными продуктами и чаем с восклицаниями: «Тээр, Буруканы!» К верхней сфере относятся также солнце, луна, созвездия и планеты, например, Чеди-Хаан («Семь каанов», то есть Большая Медведица), Шолбан (Венера) и другие.
Духи-хозяева природных объектов называются тайга ээзи ‘хозяин горы-тайги’, суг ээзи ‘хозяин воды’. Термином тайга обозначаются особые горы со снежными вершинами, каждая из которых имеет свое имя. Только такие горы имеют хозяев. Там находятся голые скалы, ледники и караганники, а также маленькие озера, которые при замерзании «кричат», то есть издают громкие и резкие звуки. В некоторые места на таких горах нельзя заходить, там запрещено охотиться, стрелять и кричать. Хозяева таких мест могут показаться в виде белого козла, которого нельзя убивать. Каждая большая гора-тайга имеет одного-двух хозяев. Например, в местности Ээн-суг хозяйка — женщина. Если у горы два хозяина, то обычно это мужчина и женщина. В местностях, где проходят дороги хозяев, нужно устраиваться на ночлег с осторожностью, чтобы не загораживать проходы, по которым они ходят ночью, иначе будет беспокойно ночевать.
В отличие от хозяев мест божества называются бурукан / пурухан. Так, у огня (не имеет значения, в костре или в печи, очаге) имеется не хозяин, а бог — от бурукан. Ч.М. Бараан сообщил, что духи похожи на людей, но невидимы для них, видят духов только шаманы.
В число духов, призываемых хамом, входили и духи умерших шаманов. Шаманов хоронили в специальных местах, а на их могилу вешали бубен, звуки которого до сих пор можно там услышать.
Важную роль в шаманской традиции тоджинцев играли родовые деревья. Возле них делали оваа — сооружения из камней, возле которых совершают обряды почитания местности (Фото 05). На деревья повязывают чалама — ленты из разноцветных тканей, а также оставляют небольшие подношения — сладости, печенье, сигареты, деньги. У каждого шамана в лесу — иногда очень далеко от мест проживания людей — есть свое дерево, к которому он обращается в каждом ритуале и которое он обязательно посещает во время своего виртуального путешествия (Фото 06).
Категории духов, враждебных человеку, включали шулбусов, албысов и аза. Все они живут в Нижнем мире, в ламаизме напоминающем ад, и подчиняются Эрлик-хану.
Важным ритуалом, требующим участия шамана, были проводы души умершего. Обряд проводится на седьмой день после смерти человека, недалеко от жилища. Хам разводит маленький костер, куда кладут хлеб, сладости, масло, молоко, чай. Это делается для того, чтобы сүнезин — дух умершего — пришел пообедать вместе с родными. Он должен прибыть в любое место, где соберутся родственники. Шаман начинает «разговаривать» с умершим, которого не видит, но слышит его голос. Хам говорит: «Тебе принесли жертву, кушай! вот тебе угощение, если есть у тебя, что рассказать — плохое, злое — рассказывай. Все твои родственники собрались, передай через меня твои наказы!». Имя покойника при этом не называется. Затем шаман обычными словами передает родственникам содержание беседы. Если умерший был преклонного возраста, то давал своим детям наставление. Человек, умерший с горечью в душе, завещал оставшимся на земле не совершать дурных поступков. Нередко умерший объяснял родственникам причину своей смерти — от болезни, или кто-то его «забрал». Душа молодого человека сообщала, что срок его жизни истек, и судьба была предрешена. Душа маленького ребенка ничего толком объяснить не могла, а только приходила на свои проводы. После того как сүнезин все выскажет, он исчезает, осознав, что умер. Оставшиеся родственники едят принесенную пищу, вспоминают покойного.
До 49-го дня душа находится около родственников, бывает, что беспокоит их. На 49-й день проводится обряд окончательного прощания с умершим. Провожают примерно так же, как и на 7-й день [Аудиозапись 01]:
«Чаа, бо 49 хонук дээш бо төрел-дөргүлүӊ шупту мөннүп, чыглып келген тур, аъш-чемиӊ бо-ла тур-ла, белеткеп каан, төрел-дөргүлүӊ шупту мөннүп, келипкен. Ам хомудалын чүл, эки-бактан, канчаап-канчаап, чүден, канчап өлген кижи сен, маӊаа чугаалап берип көр. Ам төрелдериӊге чүнү чугаалаар сен, чагыыӊ чүл, хомудалыӊ чүл. Ындыг-ла чимелерни чугаалап берип көр!».
«Ну, собрались все твои родственники, дети, чтобы отметить 49 дней, вот приготовленная ими еда, собрались все твои родственники и пришли. Сейчас расскажи отчего, почему и как ты умер, какие ты имеешь жалобы, претензии. Что ты расскажешь своим родственникам, какие у тебя наказы, жалобы. Обо всем этом ты расскажи!»
Умерший дает последние наставления, и затем его забирают: если покойный был хорошим человеком — то «наверх», если плохим — то «его верхний бог не берет». Человека, совершавшего плохие поступки, много грешившего, ждет особая судьба: «Верхний бог берет того грешника, вниз головой втыкает и оставляет. Ни вверху, ни внизу».
Через 3 года душа хорошего человека перерождается. Узнать, в кого переродилась душа, может только лама. Плохой человек не перерождается, а становится блуждающим духом, который вредит людям, губит скот. Для защиты от таких злых духов приглашают сильного шамана или ламу.
Таким образом, в похоронном обряде довольно заметны ламаистские мотивы.
Шаманские песнопения, исполняемые Ч.М. Барааном, назывались хамныӊ ыры ‘песня шамана’ и представляли собой небольшие по объему тексты, исполнявшиеся по ходу ритуалов. Хотя он утверждал, что у каждого шамана имеются свои песни, а одним шаманом могут использоваться разные мелодии, сам Ч.М. Бараан все свои песнопения исполнял на одну мелодию. Напев состоит из двух музыкальных периодов: в первом мелодия направлена вверх, во втором — вниз. С ними координируются две строки поэтического текста, каждая из которых состоит из четырех слогов. Первая строка завершается возгласом «ой», а вторая –«ей».
В Песнопении 1 [Аудиопример 02] поется о различных местах, где проходил шаман:
Элегес деп, ой
Оран-чуртум, ей
Эзип алыйн, ой
Чортуп алыйн, ей
Октаргайың, ой
Оруунайда, ей
Оттуг шолбан, ой
Менде турзун, ей
Шокар-Тайга, ой
Чонга турза, ей
Шолбан сылдыс, ой
Айга турза, ей
Чиме-ле-дир, ой
Чиме-ле-дир, ей
Кодан тевең, ой
Эргип көрем, ей
Оран-чурттуң, ой
Чоодуларның, ей
Оран чурту, ой
Хүннүг иргин, ей
В Элегес, говоря, ой,
Мой край-урочище, ей,
… ой.
Я съезжу, ей.
Вселенной твоей, ой,
На дорогах-путях, ей,
Яркая звезда, ой,
У меня будет, ей.
Шокар-Тайга, ой,
Если у народа будет, ей,
Венера звезда, ой,
У луны если будет, ей.
Что-то стоит, ой,
Что-то стоит, ей.
Загон с верблюдами, ой,
Ты обходи, ей.
Край-урочище, ой,
Чоодуларов, ей,
Край-урочище, ой,
Солнечен, светел, ей.
В Песнопении 2 [Аудиопример 03] сзываются духи «с разных пастбищ» (в таком определении нельзя не увидеть отражения мировосприятия оленевода-кочевника):
Өвүганыӊ, ой!
Ээлиг чүрээ, гей!
Ээп чана, йой!
Бээр чоор бе, йей!
Тукпул кадай, ой!
Чуртап турган, е!
Дуктуг-Бажы, йой!
Чеде берээл, ет!
Ээлиг Белим, ой!
Кире берейн, е!
Ээлиг Белим, ой!
Чоруй барайн, е!
Суглуг кочал, о!
Кургаг кочал, о!
Ковурганың, о!
Хойлуг чүрээ, ге!
Овугана, ой!
Духов имеющее сердце, гей!
В родные места, йой!
Неужели возвратилось, йей!
Тукпул старуха, ой!
Где жила, е!
До Дуктуг-Бажы, йой!
Доедем-ка, ет!
Населенный духами Белим, ой!
Я достигну, е!
В имеющий духов Белим, ой!
Я приеду, е!
Котел с водой, о!
Котел пустой, о!
Ковургана, о!
Овечье сердце, ге!
Песнопение 3 [Аудиопример 04] посвящено шаманскому бубну:
Кара шаллыг, о!
Хойлугамны, йе!
Кара шаллыг, о!
Хойлугамны, йе-да!
Биче чиме, йо!
Чаа чиме, йе!
Кыска-узак, о!
Чорувас-тыр, е-т!
Сыннар эргин, о!
Хая-дашта, йе!
Сыын-мыйгак, о!
Турлаг болза, йе-да!
Сырыглык-ла, йо!
Сыын малдыӊ, е!
Сыны болза, йо!
Кежиг болза, йе-да!
С черным потом, о!
Мое животное, йе!
С черным потом, о!
Мое животное, йе-да!
Немного пищи, йо!
Свежей пищи, йе!
Коротко-далеко, о!
Не пойдет ли, е-т!
У порога хребтов, о!
В скалах-камнях, йе!
Марала-маралихи, о!
Стоянка была бы, йе-да!
С прошитым [войлоком]-ла, йо!
Маралу-скоту, е!
Перевал был бы, йо!
Переправа была бы, йе-да!
Рассказы и песнопения исполнялись сидя. При пении Ч.М. Бараан немного раскачивался и прикрывал глаза. Манера пения Ч.М. Бараана характеризуется использованием приема вибрато, что типично для шаманского интонирования.
На рубеже XX–XXI вв. шаманская традиция тоджинцев была представлена несколькими ритуальными специалистами и потомками сильных шаманов. Шаманский бубен в настоящее время не используется. Экземпляр бубна, сделанного недавно Салчаком Шажаповичем Шожулом, находится в школьном музее с. Адыр-Кежик (Фото 07).
