«Что ты называешь родительным падежом?»: ошибки русских писателей

Александр Пушкин по русской словесности получал в Царскосельском лицее хорошие оценки. Однако в его табели успеваемости писали: «Более понятливости и вкуса, нежели прилежания». Поэт часто делал пунктуационные и грамматические ошибки. И даже советовался с Василием Жуковским, когда не знал, как написать слово. А иногда поэт намеренно отходил от литературной нормы: использовал просторечия и разговорные слова, чтобы сделать речь своих героев более живой. В «Евгении Онегине» Пушкин писал:

Из-за того, что Пушкин хорошо знал иностранные языки, он иногда применял правила французского или итальянского языка, когда писал по-русски. Одно из своих стихотворений он назвал «Мадона». По правилам русского языка это слово надо писать с двумя буквами «н», а по-французски — с одной.

На правки редакторов и друзей Пушкин всегда реагировал спокойно. По их просьбе он даже убирал из текстов разговорные, устаревшие слова и диалектизмы. Например, в стихотворении «Буря» поэт поменял «воил» на «выл» в строке «И ветер воил и летал с ее летучим покрывалом». А в «Кавказском пленнике» Пушкин исправил фразу «остановлял он долго взор» на «вперял он любопытный взор».

Евгений Баратынский плохо знал грамматику и писал с орфографическими ошибками. Иногда он путал падежи и род существительных. А еще поэт не ставил точку даже в конце длинных стихотворений и поэм.

Исправляли ошибки поэта его друзья. Перед публикацией Баратынский часто присылал свои рукописи Антону Дельвигу. Анна Керн вспоминала: «Дельвиг… нежно любил и Баратынского, и его произведения. Тут кстати заметить, что Баратынский не ставил никаких знаков препинания, кроме запятых, в своих произведениях и до того был недалек в грамматике, что однажды спросил у Дельвига в серьезном разговоре: «Что ты называешь родительным падежом?»

Вычитывала и переписывала рукописи Евгения Баратынского Софья Салтыкова, жена Дельвига. Именно она расставляла в стихотворениях поэта точки в конце предложений. А уже потом произведения читал и сам Дельвиг, он же готовил стихотворения Баратынского к печати и публиковал.

Федор Достоевский не признавал правила грамматики и считал, что писать нужно так, как подсказывает интуиция. А знаки препинания иногда расставлял после того, как читал предложение вслух — по интонации.

Свои ошибки Достоевский исправлять не любил. Он постоянно спорил с корректорами. Варвара Тимофеева, которая вычитывала статьи в журнале «Гражданин», где Достоевский был главным редактором, вспоминала: «Я ссылалась… на грамматику, а он раздражительно восклицал: «У каждого автора свой собственный слог, и потому своя собственная грамматика… Мне нет никакого дела до чужих правил! Я ставлю запятую перед «что», где она мне нужна; а где я чувствую, что не надо перед «что» ставить запятую, там я не хочу, чтобы мне ее ставили!».

Кроме пунктуационных ошибок, Достоевский делал много описок. Иногда он путал названия произведений, о которых писал, имена их авторов. После очередного спора с Достоевским Варвара Тимофеева решила не исправлять его ошибку. В одной из публицистических статей писатель назвал роман Николая Чернышевского «Что делать?» «Кто виноват?», как книгу Александра Герцена. Достоевского стали критиковать из-за того, что он не знал «даже заглавия» книги, о которой рассуждал. После этого писатель стал реже спорить с корректорами по поводу неточностей, но знаки препинания все равно просил не править.

Грамматические ошибки допускал и Владимир Маяковский. Поэт даже гордился своими неточностями. Он писал в поэме «Люблю»:

Маяковский почти не пользовался знаками препинания. Он писал в автобиографии «Я сам»: «Напечатал «Флейту позвоночника»

и «Облако»

. Облако вышло перистое. Цензура в него дула. Страниц шесть сплошных точек. С тех пор у меня ненависть к точкам. К запятым тоже».

Все свои стихотворения перед публикацией Маяковский читал вслух. Он считал, что ритм и интонация важнее пунктуации. Но редакторы все же просили поэта расставлять в произведениях знаки препинания. А ошибки Маяковского исправляли его знакомые. Сначала его рукописи редактировал Давид Бурлюк и другие футуристы, а затем — Осип Брик. Они и ставили за поэта запятые.

Литературоведы считают, что у Владимира Маяковского была дислексия — нарушение, которое мешает читать и писать. Критик Юрий Карабчиевский вспоминал: «…[Маяковский] вообще довольно мало знал. Когда он, то в одном, то в другом месте, заявляет о своей нелюбви к книгам, то это не избыточность пресыщения, а попытка утвердить и возвысить свою недостаточность. <…> Он в упор утверждает на публичных диспутах, что можно хорошо писать, ничего не читая».

Из-за дислексии Маяковский мог придумать и свою систему письма, которую называют «лесенкой», или «ступенями». Так поэт легко выделял смысловые части без знаков препинания.

В школе Даниил Хармс получал двойки по русскому языку. А в своих стихотворениях он пропускал запятые, употреблял неправильные падежи. Исправлять неточности Хармс не хотел — как и Достоевский, спорил из-за них с корректорами и редакторами. В своих записных книжках поэт писал: «На замечание: «Вы написали с ошибкой», — ответствуй: «Так всегда выглядит в моем написании».

Филолог Михаил Мейлах, который составил первое собрание сочинений Хармса, и другие советские литературоведы исправляли ошибки поэта перед публикацией. Однако современные исследователи его рукописи не правят. В письмах, дневниках и записных книжках Хармс делал мало ошибок. Поэтому все неточности в произведениях его авторства сегодня считают литературным приемом: знаки препинания он не ставил из-за экспериментов с ритмом стихотворений, а орфография страдала из-за использования особого заумного языка, или зауми. Поэты, которые пользовались этим приемом, придумывали собственные слова. Например, в стихотворении «Мама Няма аманя» Хармс писал:

Кроме зауми Хармс использовал и другой литературный прием — фонетическое письмо. Поэтому некоторые слова в его стихотворениях написаны так, как они звучат. Так, поэт передал особенности речи Мамаши в пьесе «Елизавета Бам»: «Маво сына эта мержавка укокосыла». Фонетическим письмом Хармс пользовался, когда хотел подчеркнуть социальное положение или национальность своих героев.