Будь ласков, Янкель, дай ключи от церкви;
Лишь только хлеб сберем с своих полей,
Церковную мы подать всю внесем.
Теперь, ты знаешь сам, мы обнищали:
Кто лошадь, кто овцу, а кто пожитки
Последние из бедной хаты продал,
Чтоб только чинш Чаплицкому отдать.
Вот уж прошло шесть воскресений сряду,
Как в церковь нас ты не велел пускать;
Священникам в парафиях окрестных
Ты отправлять все требы запретил:
Недели три, как бог послал мне сына, —
Отец Карпо его крестить не смеет…

Мой сын уж целый год Настусю любит,
Ты обвенчать не позволяешь их.

А у меня мать при смерти лежит
И третий день всё исповеди просит.

Умилосердись, Янкель, дай ключи…

Будь ласков к нам…

Позволь нас обвенчать.

Позволь отцу Карпу на хутор съездить;
Божусь, внесем мы подать всю сполна.

Мне не слова, мне гроши ваши нужны.

Где летом их достать мы можем, Янкель?

Как не достать, когда захочешь только.
Ну, что-нибудь продай…

Да что продать?
Всё у тебя ж давно в закладе, Янкель,
Иль отнято на пана подстаросту…

Ну, так займи… ведь твой сосед, Пылып,
Недавно в дом из Сечи воротился.
Я слышал, много он добычи разной
Привез с собой — ив клуне закопал.
Он даст тебе взаймы; он должен дать:
В нужде должно друг другу помогать;
А если он не даст, так ты…

Так что?

Ну, что?.. ты разве глух и не слыхал,
Что он зарыл свою добычу в клуне…

Проклятый жид!.. еще он недоволен,
Что грабит нас, обманывает, мучит;
Ругаться стал! уж воровать нас учит…

Я жид! Безбожник я! как смеешь ты?..
Гоим, сизматик, бунтовщик… гвальт, гвальт!

Так я ж тебя, чтоб пропадать недаром;
Давай ключи, иль задушу на месте.

Рахиль(выбегает из корчмы)Ай! гвальт, гвальт, гвальт!

Рахиль, беги скорей
И принеси ключи… Да отпусти ж…
Эк рассердился он; с тобой нельзя
И пошутить…

Ага, скрутил свой хвост…

Я никогда с чертями не шучу…
Смотри ж, вперед не трогай нас, не то
Еще не так тебя я проучу.
Терпенью есть конец; то испытали
Уже не раз и ляхи и жиды;
Мы терпим, как быки, но как быки же
Рассвирепеть против врагов мы можем…

Свырыд, Свырыд! да я ж чем виноват?
Что мне велят, я исполняю только;
Ты знаешь сам, как пан Чаплицкий зол;
На откуп брать церквей в Чигирине
Я не хотел, да он меня принудил…

Мы знаем, как тебя он принуждал:
Когда на откуп он все церкви отдавал,
К нему жиды сбежались, как собаки,
У вас тогда чуть не дошло до драки…
Но где ж ключи?..

Ключи? — вот их несут.
Ай, гвальт, гвальт, гвальт! меня убить хотят.

Кто тут шумит? Кто обижал еврея?

Вот, этот чуб! Он бунтовщик, пан сотник,
Вельможного он пана подстаросту
Бранил при всех, меня чуть не убил
И возмущал сизматиков на ляхов!

Он врет…

Молчи. Связать его, в тюрьму.

За что вязать, за что меня в тюрьму?
За то, что не позволил я жиду
Ругаться над собой? — Поляки рады
Беде украинца; чтоб погубить
Его, для них довольно пары слов
Клеветника еврея иль цыгана.

Что ж стали вы? Связать его скорей.

Не смейте! прочь! Он лях, я ваш земляк;
Сегодня свяжете меня, а завтра
Кого-нибудь из вас другие свяжут;
Пора узнать, что лях над козаками
Тиранствует посредством Козаков же.

Эй, Янкель, быть беде; ты видишь сам,
Как чигиринцы ненавидят нас,
Какою злобою дышат против поляков, —
Отсюда лучше нам заране прочь,
Придет опять Тарасовская ночь.
Опять, предчувствую, прольется снова
От Козаков израильская кровь!
Бог наших праотцев тогда чудесно
Одних лишь нас избавил в Переславле.
Теперь точь-в-точь как и тогда: везде
Такие ж страшные и злые лица
В ночь сходятся и шепчутся…
При ляхах же или при нас ни слова
Не говорят; эй, Янкель, будет худо.

Давно я сам предчувствую беду;
Но делать нечего; два года здесь
Еще прожить необходимо нам;
Не бросить же другим доход церковный.

Да он уж нас обогатил довольно,
Не лучше ль нам сберечь, что есть теперь,
И без беды убраться из Украины?

Всё так: но я, что б ни было, решился
Еще скопить хоть тысячу червонных…

Ушли… Ну вот, еще один погиб.
Эх, брат Юрко, прогневали мы бога, —
Всем на Руси пришельцы завладели,
В своей земле житья мы не находим.
Нет больше сил терпеть. Бегу отсель,
Бегу за Днепр к удалым запорожцам,
Чтоб притупить об кости дерзких ляхов
От деда мне доставшуюся саблю.
Прощай.

И я с тобой. Благослови
Меня, отец; прощай, не плачь, Настуся.

За Днепр… и я б туда, когда б не дети…
Чего, чего не вытерпели мы
За то, что не хотим на униатство
Переменить мы православной веры.
Всё отнято у нас: права, уряды,
Имения, и даже церкви наши
Ограблены погаными жидами,
Священные сосуды перелиты
В подсвечники для грешных их суббот,
А ризы пышные жидовки
Употребить дерзнули на одежду.

Уж видно, так создателю угодно…

Нет, нет, поверь, создатель зла не хочет;
Не он, не он виной бед Украины,
Но мы с своим терпением воловьим.
Нет головы, нет гетмана у нас.
Когда был жив наш гетман Сагайдашный,
И крымцам мы и ляхам были страшны,
Никто тогда нас оскорблять не смел.
Теперь же всё пошло у нас вверх дном
И весь народ стал польским ясырем.

Опять католики без страха стали
Нас в унию насильно обращать
И православную святую веру
Холопскою в глаза нам называют.