Обыкновенно
      мы говорим:
все дороги
     приводят в Рим.
Не так
   у монпарнасца.
Готов поклясться.
И Рем,
   и Ромул,
       и Ремул и Ром
в «Ротонду» придут
или в «Дом».
В кафе
   идут
     по сотням дорог,
плывут
   по бульварной реке.
Вплываю и я:
      «Garcon,
          un grog
americain!»
Сначала
    слова,
       и губы,
          и скулы
кафейный гомон сливал.
Но вот
   пошли
      вылупляться из гула
и лепятся
     фразой
         слова.
«Тут
  проходил
      Маяковский давеча,
хромой —
    не видали рази?» —
«А с кем он шел?» —
        «С Николай Николаичем».—
«С каким?»
     «Да с великим князем!» —
«С великом князем?
          Будет врать!
Он кругл
    и лыс,
       как ладонь.
Чекист он,
     послан сюда
           взорвать…» —
«Кого?» —
    «Буа-дю-Булонь.
Езжай, мол, Мишка…»
          Другой поправил:
«Вы врете,
     противно слушать!
Совсем и не Мишка он,
           а Павел.
Бывало, сядем —
        Павлуша! —
а тут же
    его супруга,
          княжна,
брюнетка,
     лет под тридцать…» —
«Чья?
   Маяковского?
          Он не женат».
«Женат —
    и на императрице».—
«На ком?
    Ее ж расстреляли…» —
              «И он
поверил…
     Сделайте милость!
Ее ж Маяковский спас
           за трильон!
Она же ж
     омолодилась!»
Благоразумный голос:
           «Да нет,
вы врете —
     Маяковский — поэт».—
«Ну, да, —
    вмешалось двое саврасов, —
в конце
    семнадцатого года
в Москве
    чекой конфискован Некрасов
и весь
   Маяковскому отдан.
Вы думаете —
      сам он?
         Сбондил до йот —
весь стих,
     с запятыми,
скраден.
Достанет Некрасова
          и продает —
червонцев по десять
          на день».
Где вы,
   свахи?
      Подымись, Агафья!
Предлагается
       жених невиданный.
Видано ль,
    чтоб человек
          с такою биографией
был бы холост
       и старел невыданный?!
Париж,
    тебе ль,
        столице столетий,
к лицу
   эмигрантская нудь?
Смахни
    за ушми
        эмигрантские сплетни.
Провинция! —
      не продохнуть.
Я вышел
    в раздумье —
          черт его знает!
Отплюнулся —
       тьфу, напасть!
Дыра
   в ушах
       не у всех сквозная —
другому
    может запасть!
Слушайте, читатели,
          когда прочтете,
что с Черчиллем
       Маяковский
            дружбу вертит
или
  что женился я
         на кулиджевской тете,
то, покорнейше прошу, —
           не верьте.