Все хочу обнять,
         да не хватит пыла, —
куда
   ни вздумаешь
          глазом повесть,
везде вспоминаешь
          то, что было,
и то,
   что есть.
От издевки
      от царёвой
глаз
  России
      был зарёван.
Мы
  прогнали государя,
по шеям
     слегка
        ударя.
И идет по свету,
        и гудит по свету,
что есть
    страна,
        а начальствов нету.
Что народ
      трудовой
           на земле
                на этой
правит сам собой
         сквозь свои советы.
Полицейским вынянчен
старый строй,
       а нынче —
описать аж
      не с кого
рожу полицейского.
Где мат
    гудел,
где свисток сипел,
теперь —
     развежливая
            «снегирей» манера.
Мы —
   милиционеры.
Баки паклей,
       глазки колки,
чин
  чиновной рати.
Был он
    хоть и в треуголке,
но дурак
     в квадрате.
И в быт
    в новенький
лезут
   чиновники.
Номерам
     не век низаться,
и не век
    бумажный гнет!
Гонит
   их
     организация,
гнет НОТ.
Ложилась
     тень
        на все века
от паука-крестовика.
А где
   сегодня
       чиновники вер?
Ни чиновников,
         ни молелен.
Дети играют,
       цветет сквер,
а посредине —
        Ленин.
Кровь
   крестьян
        кулак лакал,
нынче
    сдох от скуки ж,
и теперь
     из кулака
стал он
    просто — кукиш.
Девки
   и парни,
помните о барине?
Убежал
    помещик,
раскидавши вещи.
Наши теперь
       яровые и озимь.
Сшито
    село
      на другой фасон.
Идет коллективом,
          гудит колхозом,
плюет
   на кобылу
         пылкий фордзон.
Ну,
  а где же фабрикант?
Унесла
    времен река.
Лишь
   когда
      на шарж заглянете,
вспомните
      о фабриканте.
А фабрика
      по-новому
           железа ва́рит.
Потеет директор,
         гудит завком.
Свободный рабочий
           льет товары
в котел республики
          полным совком.