В даль глазами лезу я…
Низкие лесёнки;
мне
  сия Силезия
влезла в селезенки.
Граница.
     Скука польская.
Дальше —
     больше.
От дождика
      скользкая
почва Польши.
На горизонте —
         белое.
Снега
   и Негорелое.
Как приятно
       со́ снегу
вдруг
   увидеть сосенку.
Конешно —
      березки,
снегами припарадясь,
в снежном
      лоске
большущая радость.
Километров тыщею
на Москву
      рвусь я.
Голая,
   нищая
бежит
   Белоруссия.
Приехал —
      сошел у знакомых картин:
вокзал
    Белорусско-Балтийский.
Как будто
     у про́клятых
            лозунг один:
толкайся,
     плюйся
         да тискай.
Му́ка прямо.
Ездить —
     особенно.
Там —
    яма,
здесь —
    колдобина.
Загрустил, братцы, я!
Дыры —
     дразнятся.
Мы
  и Франция…
Какая разница!
Но вот,
    врабатываясь
           и оглядывая,
как штопается
        каждая дырка,
насмешку
     снова
        ломаешь надвое
и перестаешь
       европейски фыркать.
Долой
    подхихикивающих разинь!
С пути,
джентльмены лаковые!
Товарищ,
     сюда становись,
              из грязи́
рабочую
     жизнь
        выволакивая!