Кто мчится,
      кто скачет,
            кто лазит и носится
неистовей
      бешеного письмоносца?
Кто мчится,
      кто скачет,
            не пьет и не ест, —
проситель
      всех
        заседающих мест?
Кто мчится,
      кто скачет
            и жмется гонимо, —
и завы,
    гордясь,
        проплывают мимо?
Кто он,
    который
         каждому в тягость,
меж клумбами граждан —
              травою сорной?
Бедный родственник?
           Беглый бродяга?
Лишенный прав?
         Чумной?
              Беспризорный?
Не старайтесь —
         не угадать,
куда
  фантазией ни забредайте!
Это
  прошагивает
         свои года
советский изобретатель.
Он лбом
     прошибает
          дверную серию.
Как птицу,
      утыкали перья.
С одной
    захлопнутой
           справится дверью —
и вновь
    баррикадина дверья.
Танцуй
    по инстанциям,
            смета и план!
Инстанций,
      кажись,
          не останется,
но вновь
     за Монбланом
            встает Монблан
пятидесяти инстанций.
Ходил
   юнец и сосунок,
ходил
   с бородкою на лике,
ходил седой…
       Ходил
          и слег,
«и умер
    бедный раб
          у ног
непобедимого владыки».
Кто «владыки»?
        Ответ не новенький:
хозяйствующие
        чиновники.
Ну, а нельзя ли
        от хозяйства
их
 отослать
      губерний за сто?
Пусть
   в океане Ледовитом
живут
   анчаром ядовитым.