Я
 завел
    чемоданчик, братцы.
Вещь.
   Заграница, ноздрю утри.
Застежки,
     ручки
        (чтоб, значит, браться),
а внутри…
Внутри
    в чемодане —
           освещенье трехламповое.
На фибровой крышке —
            чертеж-узор,
и тот,
   который
        музыку нахлопывает,
репродуктор —
        типа Дифузор.
Лезу на крышу.
        Сапоги разул.
Поставил
     на крыше
          два шеста.
Протянул антенну,
         отвел грозу…
Словом —
     механика
          и никакого волшебства.
Помещение, знаете, у меня —
               мало̀.
Гостей принимать
         возможности не дало́.
Путь, конешно, тоже
          до нас
              дли́нен.
А тут к тебе
      из чемодана:
             «Ало́, ало́!
К вам сейчас
       появются
            товарищ Калинин».
Я рад,
   жена рада.
Однако
    делаем
        спокойный вид.
— Мы, говорим,
        его выбирали,
               и ежели
                   ему
                     надо,
пусть
   Михал Ваныч
          с нами говорит. —
О видах на урожай
         и на промышленность вид
и много еще такова…
Про хлеб
     говорит,
          про заем
               говорит…
Очень говорит толково.
Польза.
    И ничего кроме.
Закончил.
     Следующий номер.
Накануне получки
         пустой карман.
Тем более —
      семейство.
            Нужна ложа.
— Подать, говорю,
         на́ дом
             оперу «Кармен». —
Подали,
    и слушаю,
         в кровати лёжа.
Львов послушать?
         Пожалуста!
               вот они…
То в Москве,
       а то
          в Ленинграде я.
То
  на полюсе,
        а то
           в Лондоне.
Очень приятное это —
           р-а-д-и-о!
Завтра —
     праздник.
          В самую рань
слушать
    музыку
        сяду я.
Правда,
    часто
       играют и дрянь,
но это —
    дело десятое.
Покончил с житьишком
            пьяным
                и сонным.
Либо —
    с лекцией,
          с музыкой либо.
Советской власти
         с Поповым и Эдисонами
от всей души
       пролетарское спасибо!