Пошел я в гости
                       (в те года),
не вспомню имя-отчества,
но собиралось
                     у мадам
культурнейшее общество.
Еда
      и поэтам —
вещь нужная.
И я
     поэтому
сижу
        и ужинаю.
Гляжу,
         культурой поражен,
умильно губки сжав.
Никто
         не режет
                      рыб ножом,
никто
         не ест с ножа.
Поевши,
            душу веселя,
они
      одной ногой
разделывали
                    вензеля,
увлечены тангой.
Потом
          внимали с мужеством,
упившись
              разных зелий,
романсы
             (для замужества!)
двух мадмуазелей.
А после
            пучили живот
утробным
               низким ржаньем,
слушая,
           кто с кем живет
и у кого
            на содержании.
Графине
            граф
                    дает манто,
сияет
         снег манжет…
Чего еще?
               Сплошной бонтон.
Сплошное бламанже.
Гостям вослед
                     ушли когда
два
      заспанных лакея,
вызывается
                  к мадам
кухарка Пелагея.
«Пелагея,
               что такое?
где еще кусок
                     жаркое?!»
Мадам,
           как горилла,
орет,
        от гнева розовая:
«Снова
           суп переварила,
некультурное рыло,
дура стоеросовая!»
Так,
      отдавая дань годам,
поматерив на кухне,
живет
         культурная мадам
и с жиру
            мордой пухнет.

В Париже
              теперь
                        мадам и родня,
а новый
            советский быт
ведет
         работницу
                        к новым дням
от примусов
                  и от плит.
Культура
            у нас —
                       не роман да балы,
не те
        танцевальные пары.
Мы будем
               варить
                          и мыть полы,
но только
               совсем не для барынь.
Работа
           не знает
                        ни баб, ни мужчин,
ни белый труд
                     и не черный.
Ткачихе с ткачом
                        одинаковый чин
на фабрике
                 раскрепощенной.
Вглубь, революция!
                            Нашей стране
другую
          дорогу
                    давая,
расти
         голова
                    другая
                              на ней,
осмысленная
                     и трудовая.
Культура
            новая,
                     здравствуй!
Смотри
            и Москва и Харьков —
в Советах
               правят государством
крестьянка
                 и кухарка.