Сегодня
    забыты
        нагайки полиции.
От флагов
     и небо
        огнем распалится.
Поставить
     улицу —
         она
           от толп
в один
   смерчевой
        развихрится столб.
В Европы
     рванется
         и бешеный раж ее
пойдет
    срывать
        дворцов стоэтажие.
Но нас
    не любовь сковала,
             но мир
рабочих
    к борьбе
        взбарабанили мы.
Еще предстоит —
        атакой взбежа,
восстаньем
     пройти
         по их рубежам.
Их бог,
   как и раньше,
          жирен с лица.
С хвостом
     золотым,
         в копытах тельца.
Сидит расфранчен
         и наодеколонен.
Сжирает
    на день
        десять колоний.
Но скоро,
     на радость
          рабам покорным,
забитость
     вырвем
         из сердца
              с корнем.
Но будет —
     круги
        расширяются верно
и Крест-
    и Проф-
        и Коминтерна.
И это будет
     последний… —
           а нынче
сердцами
     не нежность,
           а ненависть вынянчим.
Пока
  буржуев
      не выжмем,
            не выжнем —
несись
   по мужицким
         разваленным хижинам,
несись
   по асфальтам,
          греми
             по торцам:
— Война,
    война,
       война дворцам!
А теперь
    картина
        идущего,
вернее,
   летящего
       грядущего.
Нет
  ни зим,
      ни осеней,
           ни шуб…
Май —
   сплошь.
       Ношу
к луне
   и к солнцу
        два ключа.
Хочешь —
    выключь.
        Хочешь —
             включай.
И мы,
   и Марс,
       планеты обе
слетелись
     к бывшей
          пустыне Гоби.
По флоре,
     эту печку
          обвившей,
никто
   не узнает
       пустыни бывшей.
Давно
   пространств
         меж мирами Советы
слетаются
     со скоростью света.
Миллионами
      становятся в ряд
самолеты
     на первомайский парад.
Сотня лет,
     без самого малого,
как сбита
     банда капиталова.
Год за годом
      пройдут лета еще.
Про них
    и не вспомнит
           мир летающий.
И вот начинается
         красный парад,
по тысячам
      стройно
          скользят и парят.
Пустили
    по небу
        красящий газ —
и небо
   флагом
      красное враз.
По радио
     к звездам
          — никак не менее! —
гимны
   труда
      раскатило
           в пение.
И не моргнув
      (приятно и им!)
планеты
    в ответ
        рассылают гимн.
Рядом
   с этой
      воздушной гимнастикой
— сюда
    не нанесть
         бутафорский сор —
солнце
   играм
      один режиссер.
Всё
  для того,
      веселиться чтобы.
Ни ненависти,
       ни тени злобы.
А музыка
     плещется,
          катится,
              льет,
пока
  сигнал
     огласит
         — разлёт! —
И солнцу
    отряд
       марсианами вскинут.
Купают
    в лучах
        самолетовы спины.