Обряд «лужкование» в селе Александрия Благодарненского района Ставропольского края
Цикл календарных земледельческих праздников в русских сёлах Северного Кавказа далеко не так развит, как на территориях коренного расселения восточных славян. Это связано с тем, что фольклорные традиции формировались здесь довольно поздно (так, например, село Александрия было основано в 1790 году), и первыми жителями были переселенцы из центральных и южных областей России, где календарные обряды не получили широкого распространения. Самое раннее упоминание об обрядах и обычаях жителей села Александрия было опубликовано в первом номере «Сборника статистических сведений о Ставропольской губернии» за 1868 год. В нём приходской священник и учитель Григорий Нигриев, помимо описания географического расположения и экономического состояния жителей села, впервые приводит сведения об обрядах и верованиях местных крестьян. Он пишет, что среди сельского населения «ненарушимо держится обычай ежегодно, по прошествии Фоминой недели, обходить все свои нивы с иконами, молебствием и окроплением полей священною водою». Во время летней засухи крестьяне обливали друг друга водой. Как и все восточные славяне, они отмечали наступление нового года обходом дворов и Троицу — приготовлением обрядовой пищи и кумлением девушек в роще или лесу. Упоминается и обряд, который в народе получил название лужкование.
Он совершался вечером в день празднования Успения Пресвятой Богородицы. Сам праздник по церковному календарю прикреплён к определённой дате, а именно к 28 августа (но новому стилю). Обход дворов лужкуюшие начинали примерно с пяти вечера, а заканчивался он глубокой ночью складчиной, на которой участники делили собранные продукты между собой.
Как правило, лужкующие посещали дома своих знакомых и ограничивались обходом дворов своего села. Но они могли также пойти с обходом в соседние сёла и хутора: Красные Ключи, Гремучий, Шишкино, а к ним в село могли приходить группы хуторской молодёжи, живущие по соседству.
Участниками обрядовых действий становилась вся сельская молодёжь: дети, подростки, юноши и девушки. Они наряжались в ветхую одежду, лохмотья, рваньё, старую обувь, приделывали бороды и усы, надевали нелепые головные уборы, повязывали платки. Подкладывали на спину горб, сутулились, ходили хромая, надевали обувь задом наперёд или с правой ноги на левую. Одежду старались вывернуть на левую сторону, наносили на лицо сажу, дёготь, смолу, надевали яркие украшения. Таким образом, они принимали облик чужаков, по местному определению — цыган. Среди ряженых главными или ведущими персонажами обязательно должны быть цыган с цыганкой и жених с невестой, причём роли женских персонажей обязательно играли мужчины, а роли мужских — женщины.
Ряженые участники лужкования ходили от дома к дому и поздравляли хозяев с праздником. Они забавляли их, смешили, танцевали перед ними, шутили и всячески развлекали. Лужкующих, как утверждают местные жители, уважали, почитали, ожидали их, хозяйки заранее готовились, собирая корзинки с угощением. Пришедшие пели во дворе, но прежде спрашивали разрешения у хозяев словами: «разрешите полушкавать». Исполнение песен сопровождалось приплясываньем. Пели громко — так, что было слышно даже на другом конце села.
Репертуар лужкующих, как правило, был небольшим. Получив разрешение от хозяев, они исполняли весёлую песню «Ой, лужком девки» (аудиопример 02).
Ой, лужком девки, ой, лужком девки,
Лужком девки гуляли, лужком девки гуляли,
Ой, с камарикам, ой, с камарикам,
С камарикам плясали, с камарикам плясали*.
Камарь ножку отдавил,
Суставчики спаврядил.
Не я млада кричала:
— Подай, мати, косаря —
Рубить-казнить камаря.
Камарёвая голова
Покатилася за врата.
За воротами суета —
Об чем эта суета?
Жена мужа продала,
За дёшево отдала —
По русскому три рубля,
По немецкому полтора.
Вслед за этим звучала ещё одна плясовая песня (аудиопример 03):
Да ни я ли, малада, на речку хадила я,
На речку, на речку, на речку хадила я.
На речку, на речку, на речку хадила я.
Да ни я ли, малада, рыбы налавила я,
Рыбы я, рыбы я, рыбы налавила я.
Рыбы я, рыбы я, рыбы налавила я*?
Да ни я ли, малада, ухи наварила я,
Да ни я ли малада, свата накармила я,
Да ни я ли, малада, на базар хадила я,
Да ни я ли, малада, гароху купила,
Да ни я ли, малада, супу наварила я.
Да ни я ли малада, сваху накормила я?
По желанию лужкующих далее могли исполняться разнообразные частушки или плясовые песни, например, «Овечушка раскосматушка» (аудиопример 04):
Овечушка раскосматушка,
Овёчушка раскосматушка.
А кто ж напасёть моё зёрнушка,
А кто ж напасёть моё зёрнушка?
Мать старая, дочь малая,
Мать старая, дочь малая,
А я, молодёшенька, кросна ткала,
А я, молодёшенька, кросна ткала*.
Красна ткутся, нитки рвутся,
Надо мной, молодой, солдатики вьются.
Вы вейтеся, вы не вейтеся,
На меня, молодую, не надейтеся
У меня, молодой, челнок свища,
Челнок свища, бёрду ища.
Песню «Лиса по полю ходила, жука чёрного нашла» исполняли только в домах самых близких родственников (аудиопример 05):
Ой, лиса по полю ходила, жука чёрного нашла,
Ой, ли, раз-два люли, жука чёрного нашла.
Ой, жук с руками, жук с ногами, с кучерявой головой
Ой, ли, раз, два люли, с кучерявой головой*.
С кучерявой головой, настоящий милай мой,
Принесу его в запон, понесу его домой.
Понесу его домой, посажу его за стол,
Посажу его за стол, чаю с сахаром на стол.
А чаёчек он не пьёть, на карватачку ползёть,
На карватачку ползёть и меня с собой зовёть.
Хозяева старались потанцевать и пообщаться с ряжеными, ведь от них, по поверьям, зависели достаток и благополучие в семье. В селе считают: если хорошо одарить лужкующих, это обеспечит хороший урожай на весь следующий год, позволит избежать падежа скота и увеличит его плодовитость, защитит дом от грозы и пожара, и просто принесет удачу. Но если же прогнать ряженых, не пустить их во двор, то это может обернуться бедой или несчастьем для хозяина дома. Лужкующие имели право на ритуальное бесчинство (вольности, которые непозволительны в обычной жизни): могли измазать хозяев сажей, сломать забор, заляпать грязью ворота, закрыть трубу, чтобы дым шёл в хату, завалить вход в дом поленьями и досками, разбросать и разрушить всё во дворе, поломать домашнюю утварь и орудия труда. Ряженые имели право пакостить, даже если они были довольны щедростью хозяев.
Лужкующие приносили с собой гармошку, балалайку, в сопровождении которых пели частушки. В качестве дополнительных шумовых инструментов могли использовать бубен, трещотки, ложки, кастрюли, сковороды и даже железный чайник. Ради развлечения сыпали в ведро уголь или землю и размахивали им — чтобы дым был.
Лужкующих одаривали, хто чем мог, а именно: хлебом, пирогами, яйцами, салом, кукурузой, виноградом, сливами, яблоками, грушами, выпивкой, деньгами, могли дать кусок мяса. Обычно хозяева выносили угощение на улицу. Гости их благодарили, говорили добрые пожелания. На прощанье могли спеть «Многая лета» (аудиопример 06). Собрав угощения и подарки от хозяев дома в большой мешок, ряженые отправлялись к следующему двору.
Обойдя все дворы, уже глубокой ночью лужковавшие собирались в одном из домов (часто — в последнем доме, к какому они приходили с песнями) и устраивали там застолье с весёлыми играми, танцами, плясками. Вот одна из песен заздравного характера, которая обязательно звучала на таком застолье (аудиопример 07):
А мы будем пить, пить, пить, пить, пить,
Корабль будя плыть, плыть, плыть, плыть, плыть, плыть,
В ту самую сторонушку, где милая живёт,
В ту самую сторонушку, где милая живёт.
Девка… девка в сенях стояла,
На ка… на казака моргала,
Ты, казачек, ходи, меня верно люби,
Сердце моё, сердце моё!
Як до… як до тебе ходити,
Тебя… тебя верно любити,
У тебе батька лихой, у тебе мати лиха,
Сердце моё, сердце моё!
Как мы видим, на протяжении всего обряда звучат, как правило, плясовые песни весёлого, часто шуточного содержания, не имеющие обрядового смысла. В текстах описываются социально-бытовые сцены жизни, представленные в юмористической форме. Исполнение таких песен направлено на то, чтобы превратить всё происходящее в праздничное развлечение для хозяев, за что лужкующие, в свою очередь, имели право требовать вознаграждение.
До наших дней обряд дошёл в несколько изменённом виде. С течением времени он неизбежно трансформировался, и его актуальность для местных жителей снижалась. В наши дни основными участниками ряжений становятся певицы фольклорного ансамбля «Селяночка» и их родственники. Коллектив, основанный в 1969 году, работает при местном Доме культуры. Руководитель Анна Максимовна Серикова приложила много усилий для сохранения традиционной культуры села Александрия. Под её непосредственным руководством проходят все традиционные сельские праздники: Рождество, Святки, Масленица, устраиваются народные гуляния на Пасху, Троицу. Ею же была проведена значительная работа по возрождению лужкования. Анна Максимовна специально опрашивала старожилов села, помнящих старинные обычаи. Однако возможностей Дома культуры и фольклорного ансамбля «Селяночка» недостаточно для того, чтобы заинтересовать и привлечь всех жителей села к активному участию в традиционных старинных праздниках. Пожилым участникам коллектива пока только удаётся сохранять свои песни, костюмы, обычаи, заговоры, молитвы, частушки, как музейный экспонат, чтобы в дальнейшем потомки смогли возродить родные традиции.
Лужкование в наше время начинается возле сельского Дома культуры, куда собираются участницы ансамбля «Селяночка». Сегодня они уже не надевают рваную одежду и не мажут лицо сажей, а «чужих» представляют исключительно в образе цыган: надевают яркие атласные рубашки, широкие цветные юбки, украшения с монетами, подвязываются большими платками. Участники садятся в автобус, специально выделенный районной администрацией для проведения праздника. Использование автобуса местные жители объясняют тем что «бабушки уже старые и далеко ходить не могут». «Ряженые» заезжают к своим родственникам и знакомым, посещают соседние хутора. С хозяевами заранее договариваются, что к ним приедут лужковать. Специально для гостей накрывают столы и ждут их с нетерпением.
Главной проблемой, как и повсюду, на сегодняшний день является то, что утерян механизм передачи традиционной народной культуры от старших поколений к младшим. Народные исполнители очень переживают, что их песни могут быть забыты в родном селе.
