Инструментальная традиция украинцев хутора Колесникова Вейделевского района Белгородской области
Жители хутора Колесникова, как и многих других населенных пунктов Вейделевского района Белгородской области — потомки «черкас», переселенцев начала XVIII века с украинских территорий левобережья Днепра. Уже три столетия они живут на землях Приосколья среди русских сел, сохраняя при этом язык и фольклорные традиции своих предков. Одна из наиболее ярких страниц культурного наследия этого села связана с областью народного инструментального исполнительства. Игрой на музыкальных инструментах — балалайках, мандолинах, баянах, а в прошлом также на цимбалах, скрипке, бубне — в недавнем прошлом владело все население Колесникова, и в настоящее время там проживает немало замечательных певцов и музыкантов-инструменталистов. Обучение, как и столетия назад, происходит в раннем детстве слуховым способом; имена выдающихся музыкантов-односельчан бережно хранятся в памяти молодого поколения.
Вейделевский район, расположенный на юге Белгородской области, граничит с Алексеевским, Валуйским, Волоконовским, Ровеньским районами, а также с Луганской областью Украины. В далеком прошлом эти земли были частью Дикого Поля — территории, незаселенной вследствие постоянных набегов степных кочевых народов» печенегов, половцев, казанских и крымских татар. Процесс освоения территории Дикого Поля, обусловленный расширением границ Московского государства, был долгим: одна за другой создавались оборонительные линии, строились города-крепости, которые впоследствии окружались слободами. Население этих мест было чрезвычайно неоднородным: «служилые люди», направленные государством для охраны южных границ, в том числе представители многочисленных казачьих войск; переселенцы из центральной России и ранее освоенных территорий, приходящие сюда в надежде получить пустовавшие земли; беглые крестьяне, спасавшиеся от преследования своих хозяев и властей; монастырские и помещичьи крестьяне, переселяемые в связи со строительством монастырей и помещичьих усадеб, начиная со второй половины XVIII века.
Земли, ныне входящие в состав юго-восточных районов Белгородской области, заселялась достаточно поздно. Первые, единичные слободы на территории современного Вейделевского района были основаны служилыми людьми из Валуйской крепости и переселенцами из-под Кром и Козельска на рубеже XVII и XVIII столетий; основная же часть населенных пунктов возникла еще позднее, в 20-е — 50-е годы XVIII столетия. Первоначально селения основывались вблизи древних дорог-шляхов (Кальмиусского, Муравского, Рыбного), на берегах немногочисленных рек, вблизи лесов, необходимых для строительства домов и оборонительных сооружений. Не случайно в названия наиболее старых сел Вейделевского района входило слово липяги, то есть лесистая возвышенность: Большие Липяги, Брянские Липяги, Вышние Ураевские Липяги, Куликовы Липяги. Более поздние поселения называли по фамилиям первопоселенцев, местных помещиков или по имени святого, в честь которого был освящен находящийся в селе храм. Общая схема заселения этих мест была следующей: сначала группа людей основывала небольшое селение, статус которого в течение некоторого времени оставался неопределенным. Затем, когда численность жителей возрастала за счет притока новых поселенцев, в селении возводили храм, после освящения которого населенному пункту присваивался статус слободы. Позднее часть слободских жителей отселялась на близлежащие земли, образуя систему хуторов. Как правило, хутора возникали на том историческом этапе, когда угроза набегов была полностью ликвидирована.
Значительную роль в формировании населения сыграли черкасы — переселенцы из левобережной Украины, с берегов Ворсклы и Псла, принесшие с собой традиции украинских сел и хуторов, что во многом определило современный облик традиционной культуры Вейделевского района. Жители окрестных сел называют потомков черкас хохлами, сами они также употребляют это слово, но чаще именуют себя пэрэвертнями. Украинское население Белгородчины говорит на своеобразном диалекте, сочетающем в себе фонетику украинского языка и большую долю русской лексики.
Песенная традиция украинских сел стала предметом внимания и изучения фольклористов относительно поздно, на том этапе, когда она существовала уже в сильно усеченном, редуцированном виде. Обширную и, как показала практика, наиболее жизнеспособную часть традиционной культуры украинских переселенцев составляет сфера инструментального исполнительства. Практически все жители сел и хуторов, в которых проживают «хохлы», владеют каким-то инструментом, а иногда и несколькими. Отличительная черта украинской инструментальной традиции, которая была принесена переселенцами на приоскольские земли — чрезвычайная развитость ансамблевого исполнительства. Важно отметить, что ансамблевая игра в регионе русско-украинского пограничья существует и в русских селах, что скорее всего является результатом влияния украинских традиций. Основная сфера функционирования инструментальной музыки — обрядово-праздничная. Музыканты всегда были непременными участниками свадебного ритуала: застолий в доме обоих молодоженов, а также свадебного поезда. В послевоенные годы гармонисты стали участвовать в новогодних обходах, особенно часто в вождении козы. Что же касается праздничных ситуаций, молодежных собраний, семейных и общинных праздничных гуляний, то ни одно из них и по сей день не обходится без инструментального ансамбля.
Состав таких коллективов менялся со временем, приспосабливаясь к условиям современности. В начале ХХ века во многих селах бытовали цимбалы, скрипки, басόли (вид народной виолончели), бубны. Но к 1920-м годам практически повсеместно угасла традиция кустарного изготовления музыкальных инструментов. Поэтому, когда инструменты приходили в негодность, их заменяли покупными, за которыми ездили на большие ярмарки; если же нужного инструмента не удавалось купить, его заменяли другим. В 1930-е годы, когда бурно развивалась клубная самодеятельность, открывались многочисленные фабрики народных инструментов, деятельность которых была нацелена на сельские клубы. На этих фабриках изготавливались преимущественно хроматические гармоники (хрόмки), семиструнные гитары, балалайки и мандолины, поэтому именно эти инструменты постепенно вытеснили остальные из активного бытования и взяли на себя их функции. Наиболее популярными и доступными были гармоники (позже замененные баянами) и балалайки.
До войны в Вейделевском районе, так же, как и в соседнем Волоконовском, музыканты отдавали предпочтение шестиструнным балалайкам, которые закупались на ярмарке в Алексеевке (центре соседнего района). Эти инструменты, отличавшиеся тем, что на них каждая из трех основных струн была дублирована, благодаря этому приобретали особый звенящий звук — с разливом. Купленные на ярмарке инструменты подвергались переделке, заключавшейся, во-первых, в стачивании подставки (кобылки), а во-вторых, в замене жильных струн металлическими.
На фабричных балалайках подставка была довольно высокой, что требовало от музыканта бόльших усилий, нежели при игре на самодельных инструментах. Поэтому подставку стачивали, приближая ее к ладам. Металлические струны считались более звонкими. Их делали из тонкой проволоки. В послевоенные годы для этих целей использовались обрывки немецкого телефонного кабеля; позже струны стали делать из тормозных тросиков и сеток для пчелиных ульев.
В украинских селах сольная игра на балалайке была большой редкостью. Минимальным по составу был дуэт двух балалаек, в котором одна балалайка вела мелодию, а другая обеспечивала гармоническое сопровождение. Обе балалайки имели гитарный строй, то есть настраивались по звукам трезвучия, но на разной высоте.
До 1950-х годов в белгородских селах были распространены гармоники с «немецким» строем, издававшие различные звуки на сжим и разжим инструмента; в последующие годы они постепенно стали заменяться инструментами с «русским» строем, у которых звуки на сжим и на разжим не различаются. Сейчас гармоники такого вида абсолютно преобладают.
Репертуар инструментальных ансамблей в русских и украинских селах Вейделевского района имел незначительные различия. И у русских, и у хохлов бытовали плясовые наигрыши «Барыня, «Русского», «Сербиянка» («Цыганка»), музыка парных танцев: «Краковяк», «Полечка», «Тустеп» («Карапет»), городские песни «На реченьку», «Светит месяц». У хохлов одним из наиболее распространенных наигрышей был «Гопачок», а у русских, помимо перечисленных, играли также «Камаринского», «Подружку», «Побредý». На обширной территории русско-украинского пограничья бытует множество различных частушечных наигрышей: «Матаня», «Страдания», «Барыня», «Русского», «Саратова», «Семёновна» («Семён»). Частушки — жанр, не характерный для украинской фольклорной традиции, поэтому его присутствие в репертуаре украинских инструментальных ансамблей можно объяснить только заимствованием у русских.
Хутор Колесников находится в степной части Вейделевского района и относится к числу наиболее поздних селений, об этом говорит его название. В середине XIX столетия, когда угроза опустошительных набегов татар давно сошла на нет, жители близлежащих сел Кубраки, Галушки и находящейся несколько дальше Николаевки в поисках незанятой пахотной земли отселились на пустовавшую территорию, где образовался новый хутор. Название ему было дано по фамилии одного из первопоселенцев. Жители хутора Колесникова всегда сохраняли связи с теми селами, откуда пришли их предки, и это определило единство фольклорных традиций всех украинских селений центральной части Вейделевского района. В полной мере это относится и к традициям инструментального исполнительства.
В памяти местных жителей старшего поколения хранятся имена выдающихся музыкантов своего хутора. Яков Андреевич Лысенко 82 лет вспоминает: «Голиковы ребята были: Николай, Александр — братья. Играли, и сами мандолины делали». Рассказывает Ирина Ивановна Мищенко 88 лет: «Жил тут Колэсников Дмитрий Трофимович. Бэдно жили! И большая у него семья. Сыновья былы моего возраста [1922–1925 годов рождения]. И уси грáлы! Данько Иван був скрыпач и балалаечник. Ныкыфóр був — цымбалы. Тарáсэнко Герасым Иванович — тоже цымбалы. Михаил Архипович був з гармошкою». Она же объяснила, как дети учились приемам игры на различных инструментах, придумывая простые словесные мнемонические формулы для каждого инструмента: «…И у цэй сéмьи був бас — шо стоить на ножке: бум-бум… И мы прэдставлялы: «Ны-кы-фор, Ны-кы-фор!». Диты ж до музыки прыслýхаються. Мы ж ходылы — мне булó годов шесть, наверно… Еще в школу я нэ ходыла. Видим — цэй же дид, Митроха — як вин граэ? А так: бум-бум-бум. А потом Ныкыфор тоже грав у скрыпку: «ты-ны, ты-ны, Ныкыфóр, Ныкыфóр!». Вот такэ мы прэдставлялы. И начинаем грать. Слова самые складывалы».
Мария Михайловна Тарасенко 81 года вспоминала, как в их доме появлялись инструменты, как все члены семьи приобщались к инструментальному исполнительству. На вопрос — кто в ее семье играл на чем-нибудь? — она отвечала: «Можно сказать, шо вси игралы — да в то время не на чем было играть! Мой самый старший брат, 1922 года [рождения], поихав покупать гармошку и костюм — голые ж, бóсые! У него була гармошка старэнька… В тридцать девятом году поихав — и война, и нэ вэрнувся. Ну, а потом появилась у нас балалайка. Прыихалы в войну — немцы ж были — мамина сестра с тремя пацанамы — и прывэзлы балалайку с собою. Пэрэзымовалыся, пэрэбылы… А потом нэмци ушлы, и оны уихалы, а балалайку нам оставылы. Ну вот, мы и началы потихоньку грать… А супруг мой — он сам любитель струнных, ну и купыв мандолину. И балалайку мэнэ — на сорок лет подарок».
Ирина Ивановна Мищенко рассказала и о своей семье: «А у нас семья вообще игривая. Всэ играють, от стáрага до мáлага. И сын у меня у Вейделевке в доме культуры музыкант, Иван Павлович. Ты ж его попытай: хто ж тэбэ научив музыки? А ведь маты! Раньше ж булы нэ кровати, а полати. Доскы стлалы. А у мэнэ старший брат, Фёдор Иванович. Пыдýть до его хлопци — двэнадцаты, трынадцаты [лет], одынадцаты — со своей музыкой у хату. А я ж на лэжáнци сидю. Оны усю музыку у нас у хати побросають — нэ трогайтэ! А я усе равно — лоны пидуть, а я возьму балалайку — чия попадэтся. Пид пол зализу и брынькаю. А вин раз мэнэ поругав, два, а тады — вылазь! Узял, мэни «Сени» научив».
Мандолину, необыкновенно популярную в украинских селах Вейделевского района, Яков Андреевич Лысенко выделяет среди всех остальных инструментов: «Вы часто видите мандолину сейчас? Я наблюдаю — домры, гитары, баяны… А мандолины — редко. И научить очень трудно. На балалайке показал — и всё. А это сложно, это — музыка». В ансамбле мандолина является солирующим инструментом и отчасти берет на себя функцию скрипки. Баян (а раньше — гармонь) в руках музыкантов из хутора Колесникова звучит облегченно, не забивая, а лишь оттеняя партии струнных. По манере игры можно предположить, что он заменил собой цимбалы. Вместе с тем, практически все местные музыканты всегда владели несколькими инструментами, что давало им возможность более широкого использования различных приемов игры, в том числе имитировать звучание различных инструментов.
Показательно, что в Колесникове никогда не нанимали музыкантов для игры на празднике или гулянье (исключением была лишь свадьба). «Змолоду — почуэм: брынкнуло, так всэ бежим. У нас даже запрáва такá: як воскрэсенье — закусочкы взялы, там шо — и з музыкой в лэсу, целый день у лыси! И гулянье бэз конца, каждое воскрэсэнье. Уси идуть — нэ наймалы музыкантов, ничога. Любытели вси! Танцы, пение, музыка — о цэ у нас булó, такá забава» (И.И. Мищенко).
Как и в большинстве населенных пунктов южной России, собрания молодежи, как летние, так и зимние, проходили на улице. И только в сильный мороз или в непогоду собирались по хатам, причем откупать хату у хозяина было не принято. «У каждага ж ребята, дивчата. У кого яка возможность есть — старики ж наши понималы, шо нам, молодым, хочется поиграть и поплясать» (И.И. Мищенко). Позднее, когда был построен клуб, гулянья переместились туда.
Народные инструменты звучали даже во время колхозных собраний. «Общее собрание у колхози — обязательно собыралы музыку. И до собрания: люды собыраються — танцують, поють… А потом начинается собрание — уже ж прекращають. А после собрания тоже играють. Хто желаеть — поють, танцують» (М.М. Тарасенко).
Когда «сверху» пришло распоряжение: организовать при хуторском доме культуры самодеятельные фольклорные коллективы, их участниками стали лучшие певцы и музыканты села. Местные «певчие», участницы хуторских заупокойных молений, образовали вокальный коллектив, а музыканты — исполнители на балалайках, гитарах, баяне и мандолине — объединились в инструментальном ансамбле «Аккорд». Рассказывает директор дома культуры, баянист Виктор Дмитриевич Тарасенко: «Ну, поскольку я здесь с детства вырос, поэтому я всех знал, кто владеет инструментом. Когда стал работать в доме культуры, обратился в первую очередь к ним. Тем более — все они родственники мне. Ирина Ивановна, Галина Ивановна, ее сестра. Потом был Иван Иванович, его жена — все родственники. Создали семейный коллектив».
В 2011 году, когда самые старшие участники коллектива уже перестали выступать, состав «Аккорда» был следующим: две балалайки (И.И. Мищенко и М.М. Тарасенко), мандолина (Я.А. Лысенко) и баян (В.Д. Тарасенко). Их игра отличается слаженностью, сбалансированностью звучания и большой виртуозностью. Ансамбль с неизменным успехом выступал в соседних селах и хуторах, а также в других районах Белгородской области. Помимо сценической деятельности, музыканты продолжали играть и у себя дома, на семейных праздниках. Так, адаптируясь к современным условиям, продолжают существовать традиции инструментального исполнительства украинских переселенцев в Вейделевском районе Белгородской области. Сохраняя старые формы и приемы игры, музыканты заимствуют многое у своих русских соседей, например, частушки (аудиопример 06). В результате местная народная инструментальная традиция представляет собой яркий пример этнокультурного двуязычия, сплав русских и украинских фольклорных компонентов.
