Волочёбная традиция северо-западных районов Смоленской области

На северо-западе Смоленской области — в Велижском, Демидовском и Руднянском районах — экспедиции Российской академии музыки им. Гнесиных 1980–1990-х годов зафиксировали развитую в прошлом традицию пасхальных обходов дворов.

В пасхальный период здесь было принято обходить дворы и поздравлять хозяев домов с праздником, исполняя специальные песни. Обходивших дома называли волочёбниками или волочевниками [1], а исполняемые ими песни — волочёбными (волочебницкими) или христославскими.

В роли волочёбников могли выступать представители разных половозрастных и социальных групп. Часто участниками обряда являлись мужчины: «Ходили, ходили… Волочёвнички — так их называли — мужуки. Не-е, бабы не ходили у нас. Парни ходили. Днём, утром на Паску» (Демидов, Терешины). Обходить дворы могли также женщины или молодёжь — парни и девушки: «На Святый неделе после Паски ходили. Ну, собирались — подростки, молодёжь, есть и женатые. И парни ходили, девушки, женщины» (Демидов, Евсеевка).

В некоторых сёлах обходы дворов совершали несколько групп волочёбников. Так, в деревне Евсеевка Демидовского района, помимо молодёжи и женщин, дворы обходили также лесосплавщики (сплáвщики, гонкóвщики, схóдашнаи) из чужих деревень. Местными жителями называли их пóмирщиками и говорили, что таким образом они добывали себе пропитание: «Раньше же ходили на гонкáх, схóдашнаи. И, бувало, мужчины тады ходють [по дворам]. Гоняють гонкú — ну, лес. [А они местные?] Нет, нет, чужие»; «Ходили, пели. И по деревне ходили. Там большинство мужчины ходють. Даже незнакомые какие-то, помню… Ходють, бувало, как вон на сплав… Я помню, сплáвщики. Ходили так на Паску» (Демидов, Евсеевка).

Обряд мог совершаться неоднократно на протяжении всего пасхального периода, начиная с Пасхи и до Егорьева дня. Начинали ходить волочёбники обычно в первый день Пасхи: «Ходили, ходили… Волочёвнички — так их называли… Днём, утром на Паску» (Демидов, Терешины). Иногда обходы дворов ограничивались только днем празднования Пасхи, но чаще основными днями обходов считались первые три дня пасхальной недели: «Волочёбники, ну, ня ’дин день, яшо сколько ходили — три дня» (Демидов, Бакланово). Последний раз обходили дворы на третий день или в завершение пасхальной недели, реже — в Егорьев день.

Волочёбники обходили дворы утром или днём. В селе Будница Велижского района утреннему хождению волочёбников предшествовал ночной обход со звездой, во время которого песен не пели: «Ну, это на Паску — волочёбники: «Идуть-брядуть волочёбнички!» Ну, они идуть ў воскресенье, ў это жа воскресенье! Как яички посветють, тада с утра ходять… А так — со звяздой — ў ночь ў пасхальную, бывало, ходють да поють. Тада не поють. Тады уже днём или утром».

Если хозяин приглашал поздравителей, они могли зайти в дом, где пели песни, чаще всего стоя у порога: «Про Христа пели, когда сама Паска — волочебнички эти. Ходили по хатам. Вот придуть — у пороге — поздравють со Святый Христовой Паской» (Велиж, Будница); «У дом заходили. Ли порога [останавливались]. А коли ёсь иде сесть — сядуть. И поють так» (Демидов, Евсеевка).

В селе Будница Велижского района волочёбники заходили и в церковь, где также пели христославные песни: «Раньше так было: утром раненько идуть по хатам. Тогда плóтють, как ён споёть. Они даже ходили в церковь петь — еты волочёбники».

Волочёбники во время обходов могли рядиться в цыган или надевать старую, изношенную одежду: «На Святый неделе после Паски. Ходили. Ну, собирались — подростки, молодёжь, есть и женатые. Цыгане надевались, цыганскую одежду. И парни ходили, девушки, женщины. Ну, что-то проговόрють — сразу как прúдуть — какий-то стишок. Тады просять дарить. Дарить надо» (Демидов, Евсеевка).

Считалось, что приход и пение волочёбников приносят удачу и благополучие. Вознаграждая за визит и благопожелания, хозяева одаривали их продуктами и деньгами. После обхода волочёбники устраивали совместную трапезу в каком-либо доме: «Ну, пели там «Идуть-брядуть волочёбнички». Ну, тогда заходим, и нас дарять — даёть нам хто что. Хто водки дасть там. Это мы ня пьём да собираемся. Вот, например, собираемся к кому-нибудь и там тада составляем столы, скамейки кладём, стýльля, садёмся, тада ужо выпивають. И гармонь, и всё. У нас ходили, кто моложе так» (Демидов, Евсеевка); «Плотють им — кто как: и яичек давали и деньгами. Чем хочешь, то и давай.

Сыр на тарелке, рюмка горелки,

Христос воскрес, сын Божий!

А в поднúцу пяток яиц!

Христос воскрес, сын Божий!

Это когда уже подходить и стоить на пороге, и поёть так. Прибавка к етому» (Велиж, Будница).

Часто поздравители заканчивали песни просьбой к хозяевам об одаривании:

Дари ж ты нас, не томи ж ты нас.

Ой, сала кусок — чтоб поперь был висок,

Пирога конец — на косматых овец! (Демидов, Мякуры; Аудио 01)

Если волочёбников не спешили угощать, они могли завершить песню корильной концовкой, предсказывающей неприятности и беды хозяевам дома:

Дай тебе Божа кóробом кожа!

Под шубой лежать и всю ночь дрожать! (Велиж, Крутое)

 

Не дашь нам и крошки — подохнуть и кошки.

Не дашь и яйца — дык сдохнеть овца! (Велиж, Городище; Аудио 02)

 

Хто не дасть яечка — ў того сдохнеть овечка.

Хто не дасть блин — ў того сгорить подовин! (Велиж, Будница)

 

Ня будешь дарить — будем Бога просить:

Пошли вам Бог бяду у двор! (Демидов, Мякуры; Аудио 01)

В прошлом в волочёбной артели выделялись 2 ее участника — починáльник и мехонóша. Обычно все стихи песни запевал починальник, а остальные участники пели припев после каждого стиха. Такое антифонное исполнение запева солистом, а рефрена остальными певцами характерно для многих записанных версий волочебных песен (например, Аудио 05, Видео 02, 03).

Мехоноша носил полученные подарки. «По деревне ходили. [Починальник] — который заводить. Да, яны, можеть, токо прикрикнуть «Христос воскрес» там, а ён токо слова таки говорить. Мехонóша — это що нóсить сборы тыи вон: хто хлеб даёть, хто пироги, хто что. А в мяшок [собирали], ну, да чи в сумý какую» (Демидов, Евсеевка).

В группе волочёбников обычно был и музыкант-инструменталист, сопровождавший исполнение песен игрой на скрипке или на гармони: «И дети, бывало, малыи и ўзрослыи! С музыкой ходють — и со скрипкой, и с гармошкой. Играють волочéбницкие» (Демидов, Боярщина); «Ну, мужики ходили, и бабы ходили. А то раньше со скрипкой ходят. Ну, они играли на музыку и подпевали, вот» (Демидов, Бакланово).

Особые участники среди волочёбников нередко упоминаются в песенных текстах:

Дай скомороху мерку гороху,

Запевальничку десяток яец,

Починальничку пирога конец! (Велиж, Городище; Аудио 02)

На северо-западе Смоленщины волочёбный обряд оформлялся одним напевом. Во многих сёлах на него исполнялось несколько поэтических текстов.

Отличительным признаком волочёбных песен являются особые рефрены: «Христос воскрёс, Сын Божий!», «Христос воскрёс на ўвесь век!».

Одну из особенностей волочёбных поэтических текстов составляют устойчивые словесные формулы — приветственные, благопожелательные, просительные и благодарственные и проч., — отражающие связь песен с обрядом.

Их зачины, оповещающие о приходе волочёбников, связаны с его начальным этапом:

Волочёбники, люди добрые,

Волочилися, обмочилися.

К чьему двору припыталися?

К Сашкиному двору припыталися (Велиж, Городище; Аудио 02)

Поэтическая характеристика волочёбников как «людей добрых, великодных», которые «из года в год побывают, раз побывают, Христа ўзвеличают» (Велиж, Крутое, Осиновица; Аудио 03, Видео 01), указывает на совершении волочёбного обряда на Великдень — Пасху.

За традиционным приветствием зачина («Здоров Богу, хозяину!») может следовать описание благоустроенного, богатого хозяйского двора:

А Стёпкин двор на горе стоить.

Кругом двора — каменна стена,

А вереюшки всё точёные,

А колечушки — полужённые. (Велиж, Шумилово; Аудио 04)

Ряд волочёбных текстов включает популярный во всей календарной поэзии мотив «приплода скота»:

Сходи-ка в хлев, хозяюшка,

Погляди-ка там порядочку.

Там десять коров отялилося,

Десять быков народилося. (Велиж, Городище; Аудио 02)

Описание хозяйственного и семейного благополучия чествуемых хозяев составляет величальное ядро волочёбных песен.

В волочёбном корпусе распространены тексты, поэтические композиции которых представляют собой комбинацию следующих эпизодов: хозяйка идёт за водой (на Дунай-реку), вылавливает золото-серебро, приходит домой, будит мужа, призывая его строить церковь (собор); в соборе Пречистая оплакивает распятого Христа, её утешает святой Никола известием о том, что её сын воскрес (Аудио 03, 05, Видео 01).

Волочебнички, добры люди,

Волочилися-намочилися,

К этому двору приключилися.

— Здоров, здравствуй, хозяину хаты!

Хозяюшки дома нету:

Хозяюшка за водой пошла,

За водой пошла на Дунай-ряку.

Замахнула-почарпнула

Почарпнула золота-серябра.

Принесла йна у святлицу,

Поставила на скамьицу,

Стала она мужа будить.

— Устань, мужа, не спи дужа,

Будем думать церкву строить,

Церкву строить, собор новый.

Ай в соборе на престоле

Пречистая Мать слезно плачеть,

Свят Никола унимает:

— Не плачь, не плачь, Прячистая Мать.

А твой жа сыня сёньня воскрес,

Сёньня воскрес с заутреней.

Как ударили во все звоны,

Во все звоны, в колоколы,

Земля-матка вздриганулася,

Людюшки зрадовалися,

С красным яйцом целувалися. (Демидов, Шапы)

Среди волочёбных встречаются тексты, описывающие хозяйский двор, на котором Бог собирает всех святых, среди которых недостаёт Егорья, пасущего в коле коров.

Интересен зафиксированный в деревне Шумилово Велижского района текст, представляющий собой контаминацию нескольких выделенных сюжетных мотивов:

На тот же двор сам Бог узыйшёл,

Христос воскрёс, Сын Божи!

Сам Бог узыйшёл, шатёр распял,

Шатёр распял, усих свят собрал.

Он личиўся, не доличиўся.

Не доличиўся святого Ягорья.

Святый Ягорья у поле бувал,

У поле бывал, коров попасал.

Ён левой рукой, он хлев закрывал,

А правой рукой он хлеб хрястил.

— Хозяюшка, наша панюшка,

Устывай-ка ранёшенько,

Вумувайся бялёшенко,

Вытирайся чистым полотенцем.

— А ты, мужа, ня спи дужа.

Будем-ка мы думу думать,

Думу думыть, церькву строить,

Церькву строить соборныю.

А ў соборе на престоле

Прячистыя Мать слезно плакала.

— Не плачь, не плачь, Прячистыя Мать,

А Ваш жа сын сягодни воскрес,

Сягодни воскрес у заутренки,

У заутренки, у-в обеденки.

Сыра земля ўздриганулыся,

Синя моря ўсколыхнулыся,

Самы звоны зазвенели,

Самы церьквы воссы[еди]нилися,

Самы свечи позатеплились,

Попы, дьяки догадалися,

Усе люди ўзрадувалися,

Один с одным целувалися. (Аудио 04)

Примечательно, что бытование волочёбных песен на северо-западе Смоленщины не ограничивалось рамками пасхальных обходов дворов, поскольку в их поэтических текстах и иные календарные даты — Егорьев и Николин дни. Так, в деревне Шумилово Велижского района их пели в Егорьев день во время обхода стада и ритуальной трапезы в поле: «На Ягорья тады костёр разводють, обыйшёвши три раза скот. “Ягорья” тоже играють, кто уметь. Это на Ягорья. Тады там жарють яешню, горелку пьють. А скот стоить в одно место». А в деревне Козье Велижского района песни звучали в Николин день, когда выводили в ночное коней. Здесь считалось, что на Егорья песни поют коровам, а на Николу — коням.

Песни с посвящёнными Егорью и Николе (Миколе) текстами в этих случаях назывались соответственно егорьевскими (Аудио 06, Видео 03) или микольскими:

— Святый Ягорья, где ж ты был-пробывал?

— У поле был, коров пастил.

А в поля йдуть — помыкывають,

А с поля йдуть — побрыкывають [2]. (Велиж, Козье)

 

— Святый Микола, где ж ты был-пробывал?

— У поле был, коней пастил.

А в поля йдуть — поимкывають,

С поля йдуть — подбрыкывають. (Велиж, Козье)

Функционирование рассматриваемых песен не только в качестве волочёбных, но также и как егорьевских и микольских выделяет смоленский регион в ареале жанра в целом [3].

[1] От глагола «волочиться» в значении идти, брести, шататься.
[2] Обращает на себя внимание связь егорьевских текстов с волочёбными, центральным в которых является эпизод, описывающий отсутствие святого Егорья среди собравшихся у Бога святых.
[3] Основной территорией бытования волочёбных песен является Белоруссия. На русских территориях, помимо Смоленщины, они распространены на Псковщине, в отдельных районах Брянской, Калужской и Тверской областей. Кроме того, волочёбные песни зафиксированы в пограничных с Белоруссией регионах Латвии (Латгалия), Литвы (Дзукия) и Польши (Подлясье).