Рукописи горят: писатели, которые сожгли свои произведения

«19 октября сожжена X песнь», — писал Александр Пушкин о десятой главе «Евгения Онегина». Продолжение известного романа в стихах осталось лишь в форме зашифрованных четверостиший: поэт опасался жандармов. Публицист Михаил Юзефович вспоминал: «Он [Пушкин] объяснял нам довольно подробно все, что входило в первоначальный его замысел, по которому, между прочим, Онегин должен был или погибнуть на Кавказе

, или попасть в число декабристов

». Что именно было в последней главе, неизвестно. Исследователи выдвигали два предположения: Онегин путешествовал по России или Пушкин критиковал государственный уклад и императора без привязки к сюжету.

Поэт уничтожил не только главы из «Онегина». В начале 1820-х годов он задумал поэму «Разбойники» в четырех частях и спустя два года уже закончил первую из них — «Братья-разбойники». Пушкин вспоминал: «Истинное происшествие подало мне повод написать этот отрывок. В 1820 году, в бытность мою в Екатеринославле, два разбойника, закованные вместе, переплыли через Днепр и спаслись». Однако вскоре Пушкин отказался от идеи большой поэмы и уничтожил все наброски следующих глав. Он писал Александру Бестужеву 13 июня 1823 года: «Разбойников я сжег — и поделом». Вторую часть произведения, историю атамана и двух его наложниц, поэт восстановил по памяти и переработал в «Бахчисарайский фонтан».

В 1865 году Федор Достоевский сжег объемную версию «Преступления и наказания», повествование в которой велось от лица Раскольникова. Замысел писателя постепенно усложнялся, появились новые герои, и он решил отойти от жанра исповеди. Александру Врангелю в феврале 1866 года Достоевский писал: «В конце ноября было много написано и готово; я все сжег; теперь в этом можно признаться… Новая форма, новый план меня увлек, и я начал сызнова». В новую версию — от имени автора — писатель добавил фрагменты незавершенного романа «Пьяненькие», где описывалась история семьи Мармеладовых.

Позже, уже в 1871 году, Федор Достоевский уничтожил рукописи романов «Идиот», «Вечный муж», а также наброски «Бесов». Писатель возвращался из-за границы в Россию и опасался, что все записи отберут на таможне. Его жена, Анна Достоевская, в дневниках вспоминала: «За два дня от отъезда Федор Михайлович призвал меня к себе, вручил несколько толстых пачек исписанной бумаги большого формата и попросил их сжечь. Хоть мы и раньше с ним об этом говорили, но мне так стало жаль рукописей, что я начала умолять мужа позволить мне взять их с собой. Но Федор Михайлович напомнил мне, что на русской границе его, несомненно, будут обыскивать и бумаги от него отберут, а затем они пропадут, как пропали все его бумаги при его аресте в 1849 году». Часть архива жене писателя все же отстоять удалось. Она передала пару тетрадей своей матери, которая привезла их в Россию несколько месяцев спустя.

В стихотворении Бориса Пастернака «Быть знаменитым некрасиво» есть строчки: «Не надо заводить архива, / Над рукописями трястись». Свои записи поэт сжигал несколько раз. Первый, в 1932 году, когда расставался с возлюбленной Евгенией Лурье. Тогда Пастернак бросил в печку почти законченный роман «Три имени», работать над которым начал в еще 1918 году. Сохранилась лишь первая часть произведения из пяти — «Детство Люверс». Историю о взрослении девочки Жени опубликовали в 1922 году как самостоятельную повесть. В записке издателю Вячеславу Полонскому поэт писал: «Я решил, что буду писать, как пишут письма, не по-современному, раскрывая читателю все, что думаю».

Второй раз Пастернак уничтожил рукопись в 1942 году. Это был черновик военной драмы «Этот свет», которую автор сочинил в эвакуации. По сюжету советская армия оставила пограничный поселок, но жители решили не сдаваться. Героями пьесы стали люди, которые в прошлом были «врагами режима». Пожилой интеллигент Иннокентий Дудоров организовал движение сопротивления. А беспартийная немка Груня Фридрих повторила подвиг Зои Космодемьянской и ночью сожгла дома, в которых спали немецкие солдаты. По задумке Пастернака такими поступками герои «искупали грехи» довоенного времени. Писатель уничтожил пьесу спустя пару месяцев после ее завершения: опасался ареста.

Черновик «Мастера и Маргариты» и романа «Записки покойника», два тома «Белой гвардии» и личный дневник — все это Михаил Булгаков сжег вечером 18 марта 1930 года. Ранее днем писатель узнал, что Главрепертком запретил к постановке его новую трагедию о Мольере «Кабала святош». Чиновники посчитали, что Булгаков проводит аналогию между тиранией монархического строя и социализмом — на примере положения писателя.

Пьеса была единственной возможностью Булгакова поправить финансовые дела: с 1929 года его произведения не ставили, и он остался без дохода. В письме «Правительству СССР» 28 марта 1930 года он писал: «Погибли не только мои прошлые произведения, но и настоящие и все будущие. И лично я, своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе, черновик комедии и начало второго романа «Театр». Уцелели лишь две рукописные тетради «Мастера и Маргариты». По ним Булгаков начал восстанавливать текст в 1932 году. А вот к роману «Записки покойника» о театре писатель вернулся лишь в 1936 году. Произведение осталось незаконченным.

Анна Ахматова писала с 11 лет, однако самых первых ее стихотворений не сохранилось: поэтесса уничтожила большую часть ранней лирики. Она вспоминала: «Боже, какие позорно плохие стихи я писала! Я недавно перечитывала, хотела что-нибудь оставить на память. Нет, ничего нельзя. Все позор. Все — не мое, а чужое, общее — то, что писали тогда третьестепенные, четверостепенные авторы». С середины 1930-х годов Ахматова сжигала написанное уже не из чувства стыда, а из-за страха обыска и ареста. В 1934 году она начала писать автобиографическую поэму «Реквием» о чувствах жен и матерей «врагов народа». Вплоть до первой публикации в 1963 году произведение существовало только устно: близкие друзья поэтессы знали его наизусть.

Однако Ахматовой удавалось восстановить не все сожженные произведения. Пьеса «Энума Элиш» об отношениях двух творцов, «мальчика-птицы» и «девы-птицы», которую поэтесса написала в 1941 году в эвакуации в Ташкенте, не сохранилась.