Приятняй города гораздо лѣтомъ лѣсъ.
Въ прекрасны Майски дни былъ тамъ нежирный песъ:
А я не знаю прямо,
Прогуливался ль тамо,
Иль пищи онъ искалъ;
Хотя въ лѣсу и густо;
Захочется ль гулять когда въ желудкѣ пусто?
Насилу ноги песъ отъ голоду таскалъ;
Конечно пищею онъ тамъ себѣ ласкалъ:
Не много надобно на ето толку;
Однако дождался песъ новыхъ бѣдъ,
Достался на обѣдъ
Онъ самъ, голодну волку:
Пришелъ собакѣ той изъ свѣта вонъ отъѣздъ.
Хоть песъ не жиренъ,
Однако волкъ и кости ѣстъ.
Собака знаетъ то, что волкъ не смиренъ,
И что изрядной онъ солдатъ,
И что хоть онъ безъ латъ,
Когда надуетъ губу,
Не скоро прокусить ево удобно шубу.
Пса волкъ привѣтствуетъ: здорово сватъ:
Не хочешъ ли ты, братъ,
Барахтаться со мной, и силъ моихъ отвѣдать?
Поймалъ собаку волкъ, и хочетъ пообѣдать.
Собака говоритъ: пусти меня домой,
И называется она ему кумой,
Любезной куманекъ, пусти сударикъ мой,
Пусти меня домой:
Изволь послушать,
Пусти меня и дай еще ты мнѣ покушать!
Въ дому у насъ великой будетъ пиръ,
Сберстся къ намъ весь миръ:
Такъ я остатками стола поразжирѣю,
И куманьку на кушанье созрѣю.
Приди ты послѣ къ намъ,
А я живу вотъ тамъ.
Песъ правду говоритъ, волкъ ето видитъ самъ.
Поѣхала домой кума, оставивъ куму
Надежду и веселу думу.
По времени тамъ онъ стучался у воротъ;
Но дѣло то пошло совсѣмъ на оборотъ;
Воротникъ былъ въ три пуда
Песъ;
Тяжелъ тотъ волку вѣсъ;
Боялся волкъ мой худа,
И утекалъ оттоль, большою рысью, въ лѣсъ.