Рабятки у рѣки играли,
Не дождаяся ни ссоръ ни дракъ.
Анъ выползъ ракъ.
Шаля ево рабятки въ руки брали.
Затавлю я мнитъ онъ, ихъ пѣсенку запѣть:
Мнѣ етыдно отъ рабятъ ругательство терпѣть:
Давнулъ у одново, прогнѣвався онъ, пальчикъ,
И завизжалъ тутъ мальчикъ:
Кричатъ рабятки всѣ, бездушникъ онъ, и плутъ;
И здѣлали они надъ ракомъ судъ.
Не станешъ, говорятъ, на предки куролѣсить.
Хотятъ ево повѣсить;
Да нѣтъ веревки тутъ, такъ суетна та рѣчь:
Инъ голову отсѣчь.
Хваля такой предлогъ рабятки величали
И всѣ они кричали:
Ура, ура,
Пора, пора.
Да нѣтъ и ножика, не только топора.
Пораненой кричитъ, ему то всѣхъ важняе,
Отмщеніе ему гораздо всѣхъ нужняе:
Я самъ злодѣю казнь, рабята, изрѣку:
Возмемъ и бросимъ мы бездѣльника въ рѣку.
Они сей вымыселъ и больше величали,
И болѣе еще и прежняго кричали:
Ура, ура,
Пора, пора.
Не будетъ отъ него на предки больше страху,
Не будетъ болѣе ево на свѣтѣ праху.
Пришла достойная разбойнику кара,
И бросили ево въ рѣку они съ размаху.